'Чем ты недоволен?' - мыслеречь Ирочки звучит в моей голове, странно изменённая прибором- гасителем телепатии. - 'Вот ты даже не удосужился поставить тут, в гнезде 'детскую дугу', какую всегда ставили в подобных случаях наши предки'
Вместо ответа я судорожно прижимаю дочуру к себе. Разумеется, моя жена права, права... Ветер качает дерево, ребёнок расшалится, а высота метров тридцать с гаком...
''Хранители' внедряются всё шире и шире, Рома. Думаю, через пару лет не останется ни одного ангела, не снабжённого им. Во всяком случае, со следующего года нелетучим детям их начнут ставить в массовом порядке. Ну а я подсуетилась немного раньше'
- И говори, пожалуйста, вслух, а то этот жуткий прибор доведёт меня до исступления, - Ирочка вручает нам с Мауной по большому фиолетовому фрукту. - Заканчивайте завтрак, и полетели на берег купаться, ага? Тут с подветренной стороны острова волны совсем мелкие, то, что нужно.
- Только пусть папа меня донесёт! Не хочу опять коконом! - дочура явно решила покапризничать для разнообразия.
- Никаких 'пусть папа'! - отрезает Ирочка. - Во-первых, ты уже большая и тяжёлая, и во-вторых, ты заранее знала ответ. Перед прадедом будешь капризничать!
- У... - дочура глядит насупившись, но мы с женой отлично видим: девочка нимало не расстроена, поскольку действительно знала ответ заранее. Ох, артистка растёт...
- Ты хотела мне сообщить важные новости по делу, - я разрезаю фрукт.
Её глаза близко-близко.
- Ну разумеется, сообщу. Ну естественно, мы всё обсудим. Но не кажется ли тебе, что кроме деловой беседы имеются и другие причины для личных свиданий?
...
Пологие волны длинно и лениво накатываются на берег, обтекая Мауну, сидящую прямо на мокром песке, и девочка от удовольствия хлопает себя по спине розовыми культяпками. Мы же с Ирочкой лежим чуть подальше, куда волны не достают, с шипением откатываясь у нас из-под самого носа. Крылья, полураспущенные и поставленные торчком, обвевает ветер с океана, скрадывающий послеполуденную жару. Курорт!
- ... Я уже побывала на встрече с Верховным координатором миссии, а бабушка имела разговор в Службе Права. Наконец, Фью и Летящий поперёк разговаривали в Академии, и сейчас прорабатывается вопрос о принципиальной возможности твоей задумки, то есть изменения внутреннего строя Оплота и внутреннего духовного мира 'зелёных' без тотального разрушения цивилизации.
Я только трясу головой. Дело, оказывается, нарастает как снежный ком, втягивая в него всё большее количество лиц.
- Вот в этом вся и суть, Рома - тебе нужно доказать, что их можно изменить. Не отсрочить их закономерный конец, создав нам и людям дополнительные проблемы, а наоборот - получить в перспективе новых полноценных членов нашего 'звёздного клуба'. Доказать, и никак иначе. Пока твои доводы основаны на голых эмоциях. Верховному суду, а затем Верховному Совету потребуются научные доказательства.
- Ты полагаешь, этим делом будет заниматься ещё и Верховный Совет?
Её глаза опять становятся жёсткими. Как у мамы Маши, принявшей решение о прекращении существования нескольких эсэсовцев одномоментно...
- Не будет, если ты проиграешь в суде. Тогда всё будет просто - этот остров станет твоим домом на долгие, долгие годы. Разумеется, мы с Мауной будем тебя навещать, ведь тебя приговорят не к строгой изоляции... Однако в Первый полёт наша дочь полетит с дядей Фью вместо отца. И в школу пойдёт без отца. И настанет момент, когда она уже не так сильно будет тосковать по папе. Ты этого хочешь?
Меня пробирает дрожь. Её глаза рывком оказываются близко-близко.
- Ты не должен, ты не имеешь права проиграть, Рома. Можешь считать меня сумасшедшей, но послушай, что я тебе скажу. Помнишь Восставшего из праха?
Я медленно киваю.
- Ты полагаешь?..
- Да. Именно так я и полагаю. Для больших человеков с растительностью на лице это сделал некий Иешуа. А для маленьких и лысых зелёных человечков?
...
Удар!
Упругая непроницаемая оболочка воздушного шара отбрасывает меня назад, я лечу турманом, беспорядочно хлопая крыльями... Выравниваюсь, разворачиваюсь и снова иду на таран.
'Папа... папа... папа...'
Бесплотный шелестящий зов, сочащийся ниоткуда, доводит меня до исступления.
'Я здесь!'
Удар! Упругая стенка отбрасывает меня холодно и бесстрастно.
'Папа... папа...'
'Доча!!!'
Удар! Наверное, против такого удара не устояла бы и вольфрамовая бронеплита 'зелёных'. Но упругая стенка шара выдерживает без малейшего ущерба, и я снова лечу турманом. Всё, я иссяк...
Я просыпаюсь разом, будто выныриваю из омута. Молнии полосуют небо, выхватывая из темноты стеклянную стену дождя, рушащуюся с небес. Однако... Эти почти еженощные грозы вкупе с мерзким подавителем телепатии так и норовят свести меня с ума.
Серебряный тросик громоотвода, которым я оплёл верхушку дерева, спустив другой конец наземь и прикопав его, надёжно защищает от прямого удара молнии. Однако делает мою обитель ещё более привлекательной для небесных разрядов, и без того питающих слабость к особо высоким деревьям. Вот, пожалуйста... Будь я не ангелом-биоморфом, а простым человеком, подобная побудка вполне могла бы вызвать устойчивое заикание вкупе с энурезом.
Ладно, всё равно сон улетел. Не заняться ли делом под плеск ночного дождя? Тем более, заняться мне определённо есть чем.
Я зажигаю виртуальный экран, уменьшаю его размеры до подходящих - не особо-то просторно в спальной нише - и нахожу нужные файлы. Ну-с, приступим...
Задача номер раз - определить процент живых на кладбище. Сказать, что это очень трудная задача, значит ничего не сказать. Откровенно говоря, я пока даже не знаю, с какого конца взяться. Однако сделать это необходимо, поскольку пара-тройка увиденных мной (к тому же один давно умерший) на суде будут выглядеть крайне неубедительно. Да хоть тридцать! Всё равно в масштабах планеты это ничто...
Задача номер два - определить распределение этих ещё живых в пределах социальной лестницы. Если даже окажется, что процент не совсем умерших не так уж мал, но все они без исключения находятся в положении безграмотных низших разрядов, всё очень плохо. Разумеется, потенциальный талант будет стремиться к реализации, но всему есть предел. Возможно, Эйнштейн и пробился бы, будучи воспитанником церковного сиротского приюта, но вот пробился ли бы он из папуасской хижины, затерянной в джунглях? А если бы его воспитала стая волков, как Маугли, он уже точно чесался бы задней лапой за ухом и не помышлял ни о каких теориях относительности. Где проходит граница, до которой врождённый талант ещё в состоянии проломить бетон навязанного невежества?
Задача номер три - а вообще, возможно ли разрушить их жуткую пирамиду рабов без тотальной гибели? Если проще - как они будут жить без своего драгоценного Повелителя и его сатрапов, Носящих имя? 'Темницы рухнут, и свобода нас встретит радостно у входа...' Нда... Первое, что сделает рядовой двенадцатизначный, получивший полную свободу, это шваркнет по черепу своего бывшего начальника. Следующими, вполне вероятно, будут кое-кто из коллег... Ну и понеслось. Триста миллиардов бывших рабов, это не шутка. Это будет куда как похлеще Великой и Страшной революции, учинённой некогда на моей прародине.
Задача номер четыре... Нет, это у меня уже мания величия. Решить бы задачу номер раз для начала.