изготавливать пока не научились, придётся обходиться тем, что есть. Спать! Спать. СПАТЬ...
...
Тихо. Как тихо...
Стены и пол камеры Счастливчиков обиты мягким пластиком, скрадывающим внешние звуки. Из внутренних же имеется только моё собственное дыхание.
Я ещё раз обвожу глазами крохотное помещение. В углу отверстие санприёмника, позволяющее справить нужду. Впрочем, по-большому мне ходить больше не придётся. Кишечник очищен перед операцией.
Завтра. Это случится завтра.
Нет, не зря стены и пол обиты мягким. Поскольку не всем Счастливчикам везёт так, как мне. Старший Санитар сказал, некоторые по десять дней ждут. Поэтому приняты меры против возможного членовредительства. А то бы чего проще - разбил себе об стену в кровь лицо, и вот уже в доноры ищут другого... Для того же и руки связывают сзади мягкой лентой, кстати - были случаи, когда донор прокусывал себе руки в попытке избежать Слияния. Зачем Бессмертному дефектное тело? Конечно, несерьёзные раны зарастут, и шрамы можно убрать, но Бессмертному проще взять другого донора, безупречного...
Разумеется, таких неразумных единицы - намеренное членовредительство в целях избежать Слияния карается мучительной казнью, и ещё живого засунут в плазмотрон... Чтобы неповадно было другим.
Тихо, как тихо. В спальне воспиталища никогда не бывает так тихо. Обширное гулкое помещение всегда наполнено звуками, кто-то сопит, кто-то скрипит-бормочет во сне... Здесь я один.
А вот в камере Списанных, как я понял, не так тихо. Куб, сваренный из рифлёного железа, и пол тоже из рифлёного железа - как на таком спать? И капает, днём и ночью капает вода, сводя с ума. И в любое время могут войти Санитары, чтобы забрать в последний путь. Или просто избить - Санитары обычно так развлекаются, внезапно заходят и избивают заключённых-смертников. Избивают сильно, до членовредительства. А то и пытают открытым огнём или там клещами, есть такие любители. После чего заставляют благодарить за оказанную милость. И поскольку Списанный не знает, когда подойдёт его очередь в плазмотрон, то многие даже просят убить их поскорее.
Обо всём этом я узнал только сегодня. Об этом мне поведал тот самый старший Санитар. Он нажевался дури и его тянуло поговорить. А чего? Всё равно парень никому ничего не расскажет...
Тихо, как тихо. Скорей бы всё кончилось!
'Скоро. Потерпи'
Странно, но бесплотный голос, прозвучавший в голове, меня даже не удивил. Ещё когда Бессмертный знакомился с предоставленным ему донором, у меня было стойкое ощущение, что в голове поселился чужой. Сидит и смотрит на всё моими глазами. Потом ощущение пропало, да и не до того было мне... И вот теперь опять.
'Ты не боишься. Это хорошо'
'Чего мне бояться? Завтра всё кончится'
'Всё только начинается, Малыш'
Вот теперь я вздрогнул. Так меня называл только один Истинно Разумный, ещё на родильном заводе, в цехе предварительного выращивания. Потом его куда-то убрали, за отсутствие необходимой строгости и недопустимую мягкотелость с воспитуемыми. Однако того недолгого общения мне хватило, и с тех пор меня терзает глухая тоска...
'Ты кто?'
'Не сейчас. Зови меня Внутренний Голос'
Пауза.
'Хорошо, что ты есть, Внутренний Голос. Хорошо, что ты назвал меня так - Малыш. Мне будет легче умереть'
'Если ты и умрёшь, то не на столе в операционной. Внимание!'
Глухие короткие вскрики, глухое короткое шипение. Дверь камеры распахивается, на пороге стоит Истинно Разумный в ярком комбинезоне.
- Номер Восемь тысяч двести пятьсот три тринадцать тринадцать одиннадцать?
- Да... мой господин... - лепечу я.
Он входит в камеру, одним движением перерезает мои путы, и только тут я замечаю в его руке лиловый рубчатый цилиндр. Ещё несколько торчат из карманов.
- Уходим, быстро! - мой нежданный избавитель прячет в карман комбинезона складной нож. - Да быстрее, быстрее, не стой столбом!
Очнувшись, я следую за ним. Трое Санитаров валяются в 'прихожей' - один на полу, второй свешивается с лавки, третий в углу. Все без голов, и трое подростков стягивают с них комбинезоны поочерёдно. Густо пахнет палёным мясом. Дверь в 'прихожую' грубо прорезана, неровный овал из стального листа с оплавленными краями валяется на полу.
- Изгой, я того убил, - парень моего возраста, возникший на пороге, тоже сжимает в руке плазменный разрядник.
- Оружие?
- У него было только это, - он протягивает Носящему имя блестящую коробочку. - И ещё дубинка...
- Парализатор... А разрядник?
- Не было. И ещё... Прости, комбинезон тоже пропал. Я его наискосок... он пополам...
- Плохо. Ну что делать... Сняли? - оборачивается он к подросткам, раздевающим покойников. - Комбинезоны и башмаки нам нынче очень нужны. Держите!
Он раздаёт подросткам лиловые цилиндры разрядников, и я вытаращиваю глаза. Это что-то неслыханное... Такого не может быть, потому что быть просто не может. Может, я сплю?
- Ушан, ты впереди, я и Малыш за тобой. Жжёный справа, Весельчак слева, Кашевар замыкающий. Если кто появится - стрелять сразу и без предупреждения, живых не оставлять!
Вот теперь я точно уверен, что сплю. Или сошёл с ума, и это мне кажется в бреду. Мало того, что оружие раздал воспитанникам, так ещё и имена... Кстати, и сам-то он - что это за имя, Изгой? Не бывает у Носящих имя подобных имён!
- Да быстро, быстро, сейчас тут будет толпа Санитаров! А там и Служба безопасности подоспеет!
...
- Ты понимаешь, что вы сделали?
Я внимательно вглядываюсь в глазищи моей жены. Телепатия не оставляет сомнений - она не осуждает и не ужасается. Её интересует, понимаю ли я всю глубину последствий этого дерзкого нападения. Как то положено координатору...
'Координатор из тебя тот ещё, Рома' - вздыхает Ирочка. - 'Совсем-совсем'
'Скажи - мы поступили неверно?'
Долгое молчание.
'Не знаю, Рома. Правда, не знаю. Сердцем я согласна на все сто, но такие вещи необходимо просчитывать. Вспомни Илайю-Жанну'
Я усиленно размышляю.
'Думай, Рома, думай. Притом быстро. Вы сунули палку в осиное гнездо. Конечно, все эти Санитары, да и Безопасность их неповоротливы - пока дойдёт до верха, пока назад... Однако погоня будет неслабой'
Меня вдруг осеняет.
'Слушай... А если трубовоз?'
Она понимает с полуслова.
'Ты умник, муж мой! Я бы ни за что не догадалась, честно'
'Ты забыла, что я и сам не так давно ездил в железных корытах' - широко улыбаюсь я.
