– Я не хотел говорить тебе раньше времени, – сказал он, – но мне дали прибавку в банке. Вдобавок после трех лет службы у меня колоссально выгодные условия займа на дом. Я написал заявление, и несколько дней назад его одобрили.
– Дом, – сказала она.
Пока что у них была квартира в Кинслоу – неплохая, но никакая. Кроме того, за стеной жила старуха, которая жаловалась, если они говорили громче, чем шепотом, или слушали рок-н-ролл. Дженни положила ладонь на висок.
– Уэйн, – сказала она, – и где он будет, этот дом?
– Здесь, – сказал он и ухмыльнулся снова. Раскинул руки. – Прямо здесь. Мы сидим в точности на этом самом месте. В понедельник начнут рыть котлован. Время рассчитано идеально. К концу лета будет готов.
– Здесь... в лесу.
– Ага.
Он засмеялся, глядя на ее лицо, и сказал:
– Мы всего в трех милях от города. На юге, сразу за полем, проходит магистраль. От нее идет асфальтированная ветка. Все, что нам нужно, – это расширить тропинку, по которой мы пришли, и получим отличный подъезд. Это будет наше убежище. Дженни?
Она села на стул, на котором раньше сидел он. Слова не шли у нее с языка. Они обсуждали скорую покупку дома – но в городе. Говорили они и о том, чтобы перебраться в Индианаполис, покинуть Кинслоу, – может быть, не в ближайшее время, но в пределах пяти лет.
– Уэйн, сказала она. – По-моему, это выглядит как... что-то постоянное. Я не права?
– Что ж, – сказал он, – дом есть дом. Ему положено стоять долго.
– Мы с тобой говорили всего в прошлом месяце. Ты хотел найти работу в большом городе. Я хочу жить в большом городе. Пятилетний план, помнишь?
– Ну да. Помню.
Он опустился на колени рядом со стулом и обнял ее рукой за плечи.
– Но так уж оно сложилось, – сказал он. – Банк ведет себя здорово, просто здорово, и с деньгами стало получше, а потом отец начал говорить, как бы избавиться от этой земли, а я не мог выносить этого, и тогда...
– И тогда ты решил все сам, не спросив меня,
– Ох, – сказал Уэйн, – это же такая выгодная сделка, что...
– Ну хорошо, – сказала она ему. – Хорошо. Сделка и правда выгодная. Если бы речь шла только о покупке леса, все было бы прекрасно. Но дом – это другое. Это значит, что ты строишь дом своей мечты ровно на том самом месте, от которого я хочу уехать подальше. Мне страшно жалко тебя огорчать, но я не могу назвать его домом моей мечты.
Уэйн снял руку с ее плеч и прижал ко рту кулак Этот жест она тоже знала.
– Уэйн...
– А я-то думал тебя обрадовать, – сказал он.
– Мысль о доме меня очень радует. Но только если он будет в Кинслоу. Чтобы мы могли потом его продать и не слишком расстраиваться, когда пере...
Она не совсем поняла, что произошло дальше. Уэйн говорил ей, что это была случайность, что он встал слишком быстро и задел плечом стол. И позже, когда она вспоминала тот день, ей иногда казалось, что так оно и было. Но в тот момент она не сомневалась, что он выбросил руку в сторону, перевернув стол. Что он сделал это нарочно. Бокалы с тарелками полетели в заросли желтой травы и скрылись из виду. Скатерть зацепилась за другой складной стул, и там же застряла калька с чертежами.
– Черт подери! – воскликнул Уэйн. Он прижал руку к груди и затоптался по кругу.
Дженни оцепенела от потрясения, но потом, минуту спустя, окликнула Уэйна по имени.
Он потряс головой, продолжая топтаться. Дженни увидела, что он плачет. Заметив, что она это увидела, он отвернул лицо в другую сторону. Она тихо сидела на стуле, толком не зная, как себя вести. Потом стала на колени и принялась собирать фарфоровые осколки.
Через минуту он сказал:
– Кажется, у меня кровь.
Она встала, подошла к нему и увидела, что он прав. Он рассадил себе руку, мясистую часть тыльной стороны ладони. Порез был большой – такие надо зашивать. Его рубашка там, где он прижимал к ней руку, насквозь промокла от крови.
– Идем, – сказала она. – Нужно отвезти тебя в больницу.
– Нет, – сказал он. Его голос звучал глухо, жалко.
– Не глупи, Уэйн. Сейчас не время дуться. Ты ранен.
– Нет. Выслушай меня. Ладно? Ты всегда говоришь, чего тебе хочется, а когда я говорю, чего мне хочется, ты смотришь на меня, как на дурака. Но в этот раз я все-таки скажу.
Она схватила пару салфеток и прижала к его руке.
– Господи, Уэйн, – сказала она, глядя, как краснеет бумага вокруг ее пальцев. – Ну, хорошо, хорошо, говори, я слушаю.
– Это мое любимое место, – сказал он. – Я люблю его с детства. Мы приходили сюда с Ларри. Мы представляли себе, что у нас здесь дом. Убежище.
– Ну...
– Молчи. Я еще не закончил. – У него дрогнула губа, и он продолжал: – Я знаю, о чем мы говорили, знаю, что ты хочешь уехать в Инди. Можно и так. Но сейчас похоже, что нас ждет успех. Похоже, что я сделаю неплохую карьеру, а ты можешь устроиться учительницей где угодно. Я буду работать изо всех сил, и лет через пять мы вполне сможем купить второй дом...
– Ради бога, Уэйн...
– Слушай! Можно иметь дом в Инди, и тогда этот... в этом мы будем проводить отпуск. – Он шмыгнул носом и сказал: – Но я хочу, чтобы он был. Кроме тебя, это единственное, чего я хочу. Дом на этом самом месте.
– Давай обсудим это потом. Если мы сейчас же не доставим тебя в больницу, ты истечешь кровью.
– Я хотел, чтобы ты его полюбила, – сказал он. – Хотел, чтобы ты его полюбила, потому что я его люблю. Разве это так уж много? Ведь ты все-таки мне жена. Я хотел подарить тебе что-то особенное. Я...
Это было ужасно – смотреть, как он силится объяснить. Красные пятна у него на щеках пылали, вокруг глаз появились ободки почти такого же цвета. Уголки рта загнулись вниз маленькими запятыми.
– Не волнуйся, – сказала она. – Мы это обсудим. Хорошо? Уэйн! Мы еще поговорим. Мы возьмем чертежи с собой в больницу. Но тебе надо наложить швы. Пойдем.
– Я люблю тебя, – сказал он.
Она перестала возиться с его рукой. Он смотрел на нее сверху вниз, чуть склонив голову.
– Дженни, ты только скажи, что ты меня любишь, и все это не будет иметь значения.
Она невольно засмеялась, качая головой.
– Конечно, – сказала она. – О чем ты говоришь.
– Скажи. Я хочу это услышать. Она чмокнула его в щеку:
– Уэйн, я люблю тебя. Ты мой муж. Ну что, пойдем наконец?
Он подался к ней с ответным поцелуем. В этот момент Дженни наклонялась, чтобы поднять чертежи, и его мокрые губы едва скользнули по ее щеке. Она улыбнулась ему и собрала вещи; Уэйн стоял и смотрел на нее влажными глазами.
Закончив сборы, она взяла его за здоровую руку, и они пошли к машине. По дороге его поцелуй медленно высыхал, и она чувствовала в этом месте холодок. Ощущение продержалось довольно долго, и – несмотря ни на что – она была этому рада.
