Дональд Бартельми
Ты мне расскажешь?
1
Хуберт преподнес Чарльзу и Ирен миленького ребеночка к Рождеству. Ребеночек был мальчиком, и его звали Пол. Чарльз и Ирен, у которых за много лет детей не случилось, были в восторге. Они стояли над детской кроваткой, смотрели на Пола и никак не могли наглядеться. Красивый мальчик с черными глазками, черными волосиками. Где ты его взял, Хуберт? спрашивали Чарльз и Ирена. В банке, отвечал Хуберт. Загадочный ответ, Чарльз и Ирена ломали голову. Все пили глинтвейн. Пол рассматривал их из колыбельки. Хуберту было приятно, что он смог доставить им такое удовольствие. Они выпили еще.
Родился Эрик.
У Хуберта и Ирен была тайная связь. Очень важно, чувствовали они, чтобы Чарльз не узнал. Для этого они купили кровать и поставили в другом доме — удаленном от того, где жили Чарльз, Ирена и Пол. Новая кровать была маленькой, но достаточно удобной. Пол задумчиво смотрел на Хуберта и Ирен. Связь длилась двенадцать лет и положительно была очень успешна.
Хильда.
Чарльз наблюдал из окна, как Хильда росла. Начиная с младенчества, потом четырехлетия, потом прошло двенадцать лет, и она достигла того же возраста, что и Пол — шестнадцати. Какая прлестная молодая девушка! размышлял Чарльз. Пол соглашался с Чарльзом; ему уже довелось покусать кончики прелестных грудей Хильды. Хильда казалась себе слишком старой для большинства мальчиков возраста Пола — но не для Пола.
Сын Хуберта, Эрик, хотел Хильду, но не мог заполучить ее.
Пол продолжал клепать бомбы в подвале, при тусклой лампочке. Бомбы делались из длинных банок из-под «Шлица» и пластичной субстанции, которую Пол отказывался назвать. Бомбы продавались другим мальчикам возраста Пола, чтобы швырять их в отцов. Бомбы скорее пугали, чем наносили ощутимый вред. Хильда помогала Полу продавать бомбы, пряча их под черным свитером, когда выходила на улицу.
Хильда срубила черную грушу на заднем дворе. Зачем?
Ты знаешь, что Хуберт и Ирен находятся в связи? спросила Хильда Пола. Пол согласно кивнул.
Потом добавил: Но мне наплевать.
В Монреале они гуляли по первому снегу, оставляя следы, похожие на кленовые листья. Пол и Хильда думали: Что есть замечательно? Полу и Хильде казалось, что вопрос — в этом. Люди в Монреале были добры к ним, и они размышляли над этим вопросом в атмосфере доброты.
Чарльз, конечно, с самого начала догадывался о связи между Хубертом и Ирен. Но ведь Хуберт подарил нам Пола, размышлял он. Его удивляло, зачем Хильда срубила черную грушу.
Эрик посиживал сам по себе.
Пол положил руки на плечи Хильде. Та закрыла глаза. Они обнимались и думали над вопросом. Франция!
Ирен купила всем подарки на Пасху. Как мне узнать, в какой части пляжа будет лежать Розмари? спрашивала она себя. Скелет черной груши белел на заднем дворе Хильды.
Диалог между Полом и Энн:
— Ты болтаешь все, что лезет тебе в голову, — протестовала Энн.
— Вали, торгуй своими гиацинтами, Гиацинтщица.
Это портрет, сказал Хуберт, вобравший пороки нашего поколения во всей полноте их проявления.
Бомба Эрика взорвалась со страшным шумом рядом с Хубертом. Хуберт испугался. В чем была задумка? спросил он Эрика. Эрик не смог ответить.
Ирен и Чарльз говорили о Поле. Интересно, как он там один во Франции? недоумевал Чарльз. Интересно, примет ли его Франция? Ирен снова недоумевала по поводу Розмари. Чарльзу было интересно, а не приемным ли его сыном Полом изготовлена бомба, брошенная Эриком в Хуберта. Еще он удивлялся странному слову «приемный», которое вначале его вовсе не удивляло. В банке? удивлялся он. Что Хуберт имел под этим в виду? Что Хуберт мог иметь в виду, сказав «в банке»? спросил он Ирен. Не имею представления, ответила Ирен. Потрескивал огонь. Вечер.
В Силькеборге, Дания, Пол задумчиво рассматривал Хильду. Ты любишь Инге, сказала она. Он коснулся ее руки.
Вернулась Розмари.
Пол повзрослел. Ох этот старый бедный ебарь Эрик, сказал он.
2
Качество любви между Хубертом и Ирен:
Это действительно замечательная кроватка, Хуберт, сказала Ирена. Правда, не слишком широкая.
Ты ведь знаешь, что Пол изготавливает бомбы в твоем подвале, не так ли? спросил Хуберт.
Инге, в своем красном свитере, расчесывала длинные золотистые волосы.
Что это был за мужчина, спросила Розмари, который писал книжки про собак?
Хильда сидела в кафе, ожидая, когда Пол вернется из Дании. В кафе она встретила Ховарда. Уходи, Ховард, сказала Хильда, я жду Пола. Ну что ты, Хильда, уныло произнес Ховард, можно я посижу минутку. Всего одну минуточку. Я не буду докучать. Я просто хочу сесть за твой столик и побыть рядышком. Я же воевал, знаешь ли. Хильда ответила: Ладно. Но не смей ко мне прикасаться.
Чарльз написал стихотворение о псе Розмари, Эдварде. То была сестина.
Папочка, почему ты написал стих про Эдварда? возбужденно спросила Розмари. Потому что ты была далеко, Розмари, ответил Чарльз.
Эрик слонялся в Йеле.
Ирен сказала: Хуберт, я люблю тебя. Хуберт ответил, что он рад. Они лежали на кровати в доме, думая об одном и том же, о первом снеге Монреаля и черноте Черного моря.
Смысл того, что я срубила черную грушу, Ховард, я этого никому еще не говорила — в том, что она была того же возраста, что и я, шестнадцатилетняя, и она была красива, и я была красива, наверное, и мы обе были там, дерево и я, и я не могла вынести этого, сказала Хильда. Ты до сих пор красива, так же, как и в шестнадцать, сказал Ховард. Но не смей ко мне прикасаться, сказала Хильда.
Хуберт облажался в бизнесе. Он потерял десять тысяч. Ты не могла бы платить за этот дом некоторое время? спросил он Ирен. Конечно, дорогой, ответила Ирен. Сколько? Девяносто три доллара в месяц, сказал Хуберт, ежемесячно. Так ведь это немного, сказала Ирен. Хуберт протянул руку приласкать Ирен, но не стал.
Инге улыбалась в свете победной свечи.
Эдвард устал позировать для стихов Чарльза. Он потянулся, заворчал и укусил себя.
Пол в подвале смешивал пластик для новой кучки бомб. Ветка черной груши лежала на его верстаке. Семена упали в ящик с инструментом. В банке? удивился он. Что значит «в банке»? Он вспомнил доброту Монреаля. Черный свитер Хильды висел на стуле. Господь хитер, но не злобен, сказал Эйнштейн. Пол взял инструменты. Среди них было шило. Теперь нужно найти еще банок из-под «Шлица», подумалось ему. Немедленно.
Ирен недоумевала, то ли Хуберт действительно любит ее, то ли говорит так, чтобы доставить ей удовольствие. Ирен не знала, как ей это выяснить. Хуберт был красив. Но ведь и Чарльз тоже был красив. И я, я все еще довольно красива, напомнила она себе. Конечно, не так, как Хильда и Розмари, другой
