что они сражались оружием, которое им было столь свойственно на поле битвы
за правоверие. Сентено полагался на чистоту своих религиозных убеждений и на
широту своих познаний. На него посыпались доносы, которые представляли такое
же разнообразие, как разнообразны были состояние и положение нападавших на
него. В одно и то же время одни обвиняли его в нечестии (преступление,
равное тогда в Испании материализму и атеизму), другие - в ереси иеракитов,
лютеран и янсенистов. Большая слава подвергавшегося доносам, покровительство
графа де Флорида-Бланки, первого государственного секретаря, опасение, что
ненависть, зависть и злопамятство довели доносчиков до клеветы, и
невозможность, чтобы Сентено в одно и то же время был атеистом и
лютеранином, - все это не позволило трибуналу заключить его в тюрьму.
Удовлетворились тем, что вместо тюрьмы ему назначили монастырь Св. Филиппа,
с приказанием являться в инквизицию каждый раз, как его позовут. Он
защищался со всем преимуществом, которое давало ему знание чистых правил
учения; его репутация стала бы более блестящей, если бы его речь была
напечатана. Однако он не мог избежать осуждения в качестве сильно
подозреваемого в ереси; он произнес отречение и был подвергнут разным
епитимьям. Это обхождение повергло Сентено в такое уныние, что закончилось
потерей рассудка. В этом состоянии он умер в монастыре Аренас, куда был
сослан. Пункты его обвинения были:
1. Осуждение девятидневок, молитв по четкам, крестных ходов, стояний
[865] и других благочестивых упражнений в том же роде; это обвинение
основывалось на надгробной речи по одном вельможе, в которой он говорил,
будто благотворительность была любимой добродетелью покойного и в ней
заключается действительная набожность, а не в чисто наружных религиозных
действиях, не причиняющих ни трудов, ни хлопот, не требующих денежных или
иных жертв.
2. Отрицание существования лимбов [866], местопребывания душ некрещеных
младенцев; доказательством этого обвинения послужило уничтожение вопроса и
ответа о лимбах, сделанное одним автором катехизиса по его совету. Этот труд
был напечатан для употребления в бесплатных школах Мадрида, и Сентено был
его цензором. На первый пункт обвинения Сентено дал ясное и четкое
объяснение, опирающееся на тексты Священного Писания, творения святых отцов
и принципы действительного благочестия. Он доказал внутреннее согласие его
защиты с выражениями, употребленными в его проповеди, оригинал которой он
представил как доказательство своей невиновности. Относительно второго
пункта он сказал, что существование лимбов не определено как догмат веры;
что не следует об этом упоминать в катехизисе, где, по его словам, может
быть речь только о догмате; что он упразднил это место в катехизисе, чтобы
христиане не смешивали того, что является еще предметом спора для католиков,
с тем, что определено Церковью. От него формально потребовали заявить, верит
ли он в существование лимбов. Он возразил, что не обязан отвечать, так как
это не догмат веры; но, не имея поводов скрывать свой образ мыслей, он
признается, что не верит в их существование. Он просил позволения написать
богословский трактат, в котором предлагал доказать истину своих слов,
смиренно подчиняясь определениям Церкви. Позволение было дано. Он написал
двадцать страниц в лист, мелким письмом и сжатыми буквами, так что этот труд
образует том в одну восьмую листа. Я прочел его из любопытства и был
восхищен при виде неизмеримой и глубокой учености: в нем соединено все, что
святые отцы и великие богословы говорили, начиная с Иисуса Христа, а
особенно со времени св. Августина, о вечной участи людей, умерших без
крещения и не совершивших никакого смертного греха. Очевидность этих
доказательств не могла его спасти. Один босоногий кармелит и один
францисканец были главными квалификаторами и в окончательной отметке назвали
Сентено сильно подозреваемым в ереси.
27. Сеспедес (доктор Пабло де), родившийся в Кордове, пребендарий [867]
кафедрального собора этого города, живший в Риме. Вальядолидская инквизиция
затеяла в 1560 году процесс против него за несколько писем к дому Бартоломео
Кар-ранса, архиепископу Толедскому, найденных в бумагах этого прелата с
черновиками адресованных ему ответов. Мотивом обвинения послужило одно
письмо из Рима от 17 февраля 1559 года, в котором, кроме отчета, даваемого
(как и в других письмах) о ходах, предпринятых в его пользу, он позволял
себе дурно отзываться о главном инквизиторе Вальдесе и трибунале испанской
инквизиции. Сеспедес был великим литератором, художником, поэтом и искусным
моделировщиком из воска. Он составил поэму в октавах О покаянии. Хуан де
Версоса, уроженец Арагона, и Франсиско Пачеко (сочувственно цитируемые
Николасом Антонио в его Библиотеке) с большой похвалой отзываются об этой
поэме. Сеспедес продолжал свое пребывание в Риме, и вальядолидские
инквизиторы не могли привести в исполнение свои проекты мести.
28. Чумасеро (дон Хуан де) - см. главу XXVI.
29. Клавихо-и-Фахардо (дон Хосе де), главный директор кабинета
естественной истории в Мадриде. Это один из ученейших испанцев, посвятивший
себя наукам в царствование Карта III и Карла IV. Инквизиция двора возбудила
против него процесс как против заподозренного в усвоении антихристианских
принципов новой философии. Мадрид был его тюрьмой, и это было большим
счастьем для него, потому что он сохранил свою честь и свое место. Он тайно
явился перед трибуналом, когда был позван, был присужден к тайным епитимьям
и произнес легкое отречение при закрытых дверях в зале святого трибунала.
Правда, улики против него были очень слабы; впрочем, он дал своим тезисам
такой оборот, что заставил верить в свое католическое исповедание. Некоторые
тезисы, по-видимому, оправдывали обвинение в натурализме, другие могли
заставить смотреть на него как на деиста или как на затронутого
материализмом. Он долго жил в Париже и был в дружбе с Бюффоном [868] и
Вольтером [869]. Он редактировал журнал под заглавием Мыслитель в то время,
когда едва можно было найти мыслящего человека. Лангль сказал в своем
Путешествии в Испанию, что этот труд не имеет заслуг; если бы автор говорил
правду, это утверждение было бы, может быть, единственной истиной, которую
можно найти в его книге. Но возможно, что он ошибся также в этом
обстоятельстве, судя по ошибкам, в которые он впал в других обстоятельствах.
Правительство назначило Клавихо редактором Меркурия; он напечатал также
перевод Естественной истории Бюффона, обогащенный примечаниями. Так как этот
труд написан с величайшей чистотой стиля и без галлицизмов, приобретение его
может быть очень важным для того, кто ищет произведения, богатого тем
изяществом, которое может представить испанский язык. Граф Аранда [870]
поручил ему также управление труппой трагических актеров.
30. Клементе (дом Хосе), епископ Барселоны, - см. главу XXIX.
31. Корпус Кристи (брат Мансио), доминиканец, доктор и профессор
богословия в университете Алкала-де-Энареса. Вальядолидская инквизиция
начала против него процесс за подачу мнения, благоприятного для катехизиса
