XXXVII. Второй род явлений, вменяемых в преступление колдунам и не
выходящих за пределы естественного порядка вещей, - путешествия по воздуху
для прибытия на ночные сборища и подробности относительно того, что там
происходит. Автор напоминает, что Андреа Лагуна, врач папы Юлия III, говорит
в четвертой главе 96-й книги своего Комментария на Диоскорида [129] по
поводу корня одного вида соланума [130], драхма коего в отваре с вином
возбуждает в воображении самые приятные представления. Он прибавляет, что в
1545 году, когда он лечил во Франции герцога Гиза Франсуа Лотарингского, там
арестовали, как колдунов, мужа с женой, живших в сельском доме в
окрестностях города Нанси. У них нашли горшок с зеленой мазью. Лагуна
выяснил, что мазь составлена из разных экстрактов цикуты [131], соланума,
белены [132], мандрагоры [133] и других наркотических и усыпляющих растений.
Он предписал употребление этой мази для жены палача, которая была поражена
бешенством и не могла уснуть. Когда намазали этой мазью тело женщины, она
проспала тридцать шесть часов, и сон ее длился бы дольше, если бы не решили
ее разбудить, употребляя очень сильные средства, между прочим банки. Она
горько жаловалась, что ее вырвали из рук молодого человека, любезного и
сильного.
XXXVIII. Мифология рисует нам Ореста [134], видящего при своем
пробуждении фурий [135], преследующих его, чтобы покарать за убийство
матери. Женщины в Греции, посвящавшие себя культу Реи [136], матери богов,
утверждали, что беспрестанно слышат гул барабанов и других музыкальных
инструментов и видят пляски фавнов [137], сатиров [138] и других призраков.
Чтобы более полно наслаждаться этим зрелищем, они добирались до гор и лесов,
где, по их уверению, можно ощутить верх наслаждений. Так же говорят и
колдуны о своих ночных собраниях.
XXXIX. Свидетели в делах о колдовстве не должны внушать большого
доверия, как бы ни были они многочисленны и важны. Мы знаем: когда римские
императоры преследовали христиан, многие свидетели согласно показывали, что
христиане убивают детей, собираются по ночам, чтобы их есть, и в потемках
совершают ужасные гнусности. В числе этих свидетелей находились люди,
которые могли знать истину, так как были христианами и присутствовали на их
собраниях до своего отступничества; были рабы христиан, которые видели их
поведение и знали, что они исповедуют христианство. Однако в
действительности ничто не было достоверно, хотя судебная улика кажется нам
полной и совершенной, потому что отступники, которым была обещана награда,
если они разыщут христиан, пользовались клеветой без боязни понести кару. С
своей стороны, рабы доносили на своих господ, чтобы избежать смерти, которая
угрожала им, если бы они объявили себя христианами.
XL. Мнение, что дьявол представляет иногда колдуна, принимая его вид,
приводит к большим затруднениям. Или надо предположить, что дьявол
завладевает ложем супруга, или надо согласиться, что муж его занимает, а
дьявол отправился играть роль колдуна на собраниях или в другом месте.
Первый случай влечет двойное невольное преступление плотского общения, так
как дьявол может быть инкубом и суккубом без ведома жены или мужа. Второй
случай делает невозможным доказательство преступления. В самом деле, как бы
многочисленны ни были факты, выставленные против обвиняемого, последний
может сказать: 'У меня нет большего врага, чем дьявол. Он принял мой вид,
чтобы я прослыл виновным; потому что я был у себя дома, и докажу свое алиби'
[139]. Никогда запирающийся обвиняемый не мог быть осужден на законном
основании, как были осуждены в Логроньо пять человек, выданные в руки
светской власти.
XLI. Педро де Валенсия закончил свою докладную записку словами: нет ни
одного процесса, который требовал бы больше критики и рассудительности, чем
процессы, возбужденные против колдунов и ведьм; для этих случаев следовало
бы составить особую инструкцию для инквизиторов; он не считает разумным
присуждать к релаксации запирающихся обвиняемых, какие бы улики ни были
собраны для доказательства их преступления, потому что все они крайне
недостоверны; при сомнении лучше пощадить виновного, чем покарать невинного,
или наказать его суровее, чем он заслуживает.
XLII. Кардинал представил дело колдунов Логроньо в совет инквизиции,
где оно долго обсуждалось. Вскоре совет послал инструкцию провинциальным
инквизиторам, рекомендуя действовать собразно этой инструкции и точно
следовать ее духу в процессах этого рода, которыми им придется заниматься
впредь. Он указывал большое число предосторожностей, которые нужно принимать
при допросе свидетелей и при признаниях и показаниях обвиняемых. Эти меры не
были безуспешны, так как я не думаю, чтобы с этого времени справлялось хоть
одно общее аутодафе вроде аутодафе 1610 года. Другим результатом этой
счастливой перемены было ослабление пыла, который прилагали к доносам на
колдунов, и падение вкуса к колдовству. С этой эпохи просвещение увеличилось
и число колдунов сократилось вместе с числом простофиль, веривших в их
чудеса. Если бы Педро де Валенсия жил в наши дни, он радовался бы своему
заявлению о том, что колдовство представляет феномены достоверные, но чисто
естественные, действия воображаемые, но рассматриваемые как реальные, и
другие, имеющие основанием обман.
XLIII. Я писал в другом месте о многих процессах инквизиции,
разбиравшихся в царствование Филиппа III. Я ограничусь здесь только
упоминанием о процессе дона Антонио Манрике, графа де Мораты, сына дона
Педро, обвиненного в 1603 году за то, что он высказал еретические тезисы. Он
произнес отречение, не подвергаясь позору аутодафе. Я видел его процесс в
Сарагосе в 1812 году вместе с процессом множества лиц из высшего дворянства.
Часть их я назвал. Среди других отмечу дона Хуана де Гуреа, сеньора
д'Аргавьесо, обвиненного в 1559 году; Хуана Переса д'Оливана, члена совета
инквизиции, судимого в 1559 году; дона Хуана де Каласансы, сеньора де
Кларава-лье, арестованного в 1564 году; Дениса де Реус, сеньора де Ма-лехана
и де Лусеника, оговоренного в 1581 году; дона Франсиско де Палафокса,
сеньора и первого маркиза де Арисы, оговоренного в 1586 году, и господина
Габриэля де Хуана, регента Майорки, дело которого относится к 1534 году.
Глава XXXVIII
САМЫЕ ИЗВЕСТНЫЕ ПРОЦЕССЫ И АУТОДАФЕ В ЦАРСТВОВАНИЕ ФИЛИППА IV
I. Филипп IV вступил на престол 31 марта 1621 года и умер 17 сентября
1665 года. За сорок четыре года его царствования Испания последовательно
