казни, которая должна прекратить жизнь принца. Некоторые писатели дошли до
того, что передают беседы на эту тему, происходившие между Филиппом II и
главным инквизитором, между доном Карлосом и другими лицами, с такой
уверенностью, как будто присутствовали при этих разговорах, и даже цитируют
часть приговора, как будто читали его. Я не удивляюсь, что аббат де
Сен-Реаль, Мерсье, Лангль и другие, так любящие придавать своим романам вид
и характер подлинных историй, трактовали таким образом этот сюжет. Более
всего меня удивляет Грегорио Лети. Как этот писатель (заявив, что не следует
легкомысленно доверять рассказам о делах столь огромной важности) в конце
концов мог принять всерьез вычитанные им неправдоподобные рассказы! Он
рассказал об этом событии с такими подробностями, как будто был свидетелем
мельчайших обстоятельств, сопровождавших его. Для меня истина есть
единственная цель, которую я себе поставил, а потому я произвел всевозможные
поиски в архивах верховного совета инквизиции и других местах, чтобы
разыскать истину и поделиться ею; в этом я уверяю своих читателей. Я
полагаю, что нашел правду об этом деле, и я смело заявляю своим читателям,
что никогда не существовало ни судопроизводства инквизиции, ни ее приговора
против дона Карлоса Австрийского. Было только мнение, высказанное против
этого принца членами государственного совета, в котором председательствовал
кардинал дон Диего Эспиноса, тогдашний фаворит короля. Этот человек был
также главным инквизитором, что и породило молву об участии инквизиции в
деле принца. Религиозные дела фламандцев и проект учреждения инквизиции в их
стране играли также сначала роль в направлении общественного мнения; затем
оказала влияние смерть графа Эгмонта [69], маркиза Горна [70], барона де
Монтиньи, его брата, и маркиза Берга, которые были обезглавлены. Все они
были крупными сеньорами Нидерландов. Двое первых были кавалерами ордена
Золотого руна [71] и родственниками государей Европы; один был владетельным
принцем третьего разряда в Германии.
II. Дон Карлос Австрийский потерял жизнь в силу словесного приговора,
одобренного Филиппом II, его отцом; но святой трибунал не принимал в этом
никакого участия. Этот факт мог бы меня избавить от дальнейшего изложения,
так как я пишу не историю о политических событиях, происходивших в Испании,
а лишь о том, что непосредственно касается истории инквизиции в Испании. Но
ввиду того что почти все европейские писатели согласно утверждают, будто
инквизиторы осудили дона Карлоса, я полагаю, что лучшим способом убедить
всех в противном является раскрытие в подобных обстоятельствах фактической
стороны дела.
III. Филипп II как отец имел право быть неумолимым. Однако я не могу
одобрить его суровости, которая, мне кажется, оскорбляет природу. В каких бы
преступлениях ни был повинен сын - разве пожизненное заключение не помешало
бы ему совершать новые преступления? Но я твердо убежден, что смерть этого
чудовища была счастьем для Испании. Я не обращаю внимания на то, что говорят
некоторые пристрастные писатели, представляющие его молодым принцем с
любезным характером, приписывающие ему качества, которых он никогда не имел,
и отказывающие ему в тех, какими он обладал; эти писатели выдумывают его
любовную интригу с мачехой, существовавшую только в воображении француза,
возбудившего сомнения насчет добродетели королевы, честь которой не могла
быть замарана ни малейшим пятном и смерть которой последовала от
естественных причин, а не от яда. Филипп II был человек злой, лицемерный,
бесчеловечный, хладнокровно жестокий и способный убить свою жену, если бы
это было в его интересах или имелся бы какой-либо мотив к этому. Но эти
черты характера Филиппа не доказывают, что он совершил подобное преступление
по действительной или вымышленной причине. Этой причины не существовало, и
королева Изабелла никогда не давала ни малейшего повода подозревать ее. Она
не писала любовных записок к дону Карлосу, не посылала ему писем через
доверенное лицо, не говорила с ним наедине. Французские авторы, известные
своей разумной и осторожной критикой, как, например, президент де Ту [72],
старательно уклонились от засорения истории неуместными пустяками. Но
романисты и поэты не побоялись приписать Филиппу сомнения, будто бы
возникшие относительно добродетели французской принцессы, достойной всякого
уважения. Я нарисую портрет дона Карлоса по подлинным и достоверным
документам; тогда можно будет увидеть, согласно ли мое утверждение с
истиной.
IV. Дон Карлос родился в Вальядолиде 8 июля 1545 года. Он потерял свою
мать Марию Португальскую, принцессу Асгурийскую, через четыре дня после
своего рождения. Карл V, его дед, совсем не видал его до 1557 года, когда он
отрекся от престола и удалился в монастырь св. Юста в Эстремадуре. Когда
Карл V, проезжая через Вальядолид, увидал своего внука, дону Карлосу уже
исполнилось двенадцать лет. Неправда, что Карл V воспитывал этого принца и
влиял на его характер. Как это могло быть, раз император в самые ранние годы
дона Карлоса бывал в постоянных разъездах по Германии, Фландрии, Италии и
Франции? Правда, император во время своих путешествий старался отыскать
хороших наставников для своего внука. Эти факты не противоречат друг другу,
так как юному принцу было девять лет, когда его отец в Коронье готовился
отплыть в Англию, и Карл V написал из Германии письмо от 3 июля 1554 года, в
котором (среди других учителей, назначаемых для внука) упомянул об Онорио де
Хуане, валенсийском дворянине, камергере императора, одном из величайших
гуманистов своего века, впоследствии епископе Осмы {Отец Кирхер скопировал
это письмо в своем труде, озаглавленном Политический образец христианского
государя.}. Дон Карлос не любил ученья. Доказательство этого имеется в
письме его отца из Брюсселя от 31 марта 1558 года, в котором Филипп II
благодарит учителя за старание, прилагаемое им, чтобы внушить своему ученику
вкус к чтению и укрепить в нем начала нравственности. Он предписывает
держаться того же плана и прибавляет: 'Это должно продолжаться по-прежнему.
Хотя дон Карлос не получает от этого Той пользы, какую можно было бы
извлечь, оно не будет тем ие менее безрезультатно. Я уже писал дону Гарсии,
чтобы он обращал внимание на выбор тех, кто видит и посещает принца. Было бы
лучше, чтобы его приохотили к учению, чем ко многому другому' {Кирхер
скопировал все это письмо в вышеназванном труде.}. Филипп с давнего времени
составил себе плохое мнение о характере сына; он был осведомлен, что этот
принц для забавы собственноручно резал кроликов, которых ему приносили с
охоты, и, по-видимому, наслаждался зрелищем их судорог и агонии. Фавиан
Эстрада писал, что это было замечено послом Венеции {Эстрада. Декады
фландрских войн. Декада 1. Кн. 7.}.
V. Между Францией и Испанией разгорелась война, и в августе 1558 года
все было готово к битве, но началось обсуждение условий мира на тайной
частной конференции в аббатстве Корпан. Полномочные представители заключили
предварительный договор. Одна из статей этого договора гласила, что дон
Карлос женится, когда достигнет совершеннолетия, на Изабелле, дочери Генриха
