Берегись, русский человек, этого зла, внимай душе своей, ибо стоит шевельнуться в ней даже самому малому из того, что здесь названо, как это сразу же обличит тебя в соучастии тем обоим самым страшным делам в истории человечества, на что, и рассчитывают враги твои!
Впрочем, у них есть и другие средства замазать ритуальный характер преступления. Например отвлекая внимание от него и перенося его на совсем другой предмет.
Иногда идут еще дальше и объявляют такое преступление чем-то вроде “доброго дела”, скажем “победой сил прогресса над мракобесием и реакцией”, — и глупцы этому верят!
Но, конечно же, самым вопиющим для нас и самым привлекательным для соучастников этих дел является то, что иногда они, при помощи уж не знаю какой нашей дурости, выставляют эти преступления как бы не существующими.
Классическим примером такого рода является дело об убийстве Андрюши Ющинского (Киев, 1912 г.), часто называемое “делом Бейлиса”. Правдой в этом деле является то, что зверски, через нечеловеческие мучения и истязания, искусно произведенные какой-то то ли нелюдью, то ли нечистью, был убит 14-летний мальчик. Причем научная экспертиза и косвенно жюри присяжных подтвердили именно ритуальный характер убийства.
Неправда этого дела состоит в том, что желтые СМИ того времени и тогдашняя “прогрессивная” интеллигенция сначала перенесли акцент с убийства ребенка на защиту Менделя Бейлиса как якобы невинно обвиненного в убийстве. А затем этим же силам и тем, кто за ними стоял, вообще удалось превратить дело об убийстве Андрюши Ющинского в “дело Бейлиса”, выставив, таким образом, первое как нечто вообще не существующее.
Это сейчас, благодаря работе православных патриотов, мы знаем кое-какую правду обо всем этом, а в советское время я, как почти все, кое-что краем уха слышал о “деле Бейлиса”, но и понятия не имел об А. Ющинском.
Это уже апофеоз! Наверное, у демонов и их ритуальных подручных-шестерок, как убийц, так и заметающих следы, такое считается пределом совершенства, так сказать, знаком качества!
Отголосок подобного встречается в дискуссии некоего Б. Кушнера по радио “Свобода” о “Русофобии” И. Р. Шафаревича. Последовательно нагнетая черные краски по поводу вышеупомянутой книги, Кушнер в качестве особо угнетающего его впечатления от чтения “Русофобии” “предчувствует”, что в ней: “Кажется ... вот-вот появятся и пресловутые христианские младенцы”.
На что И. Р. Шафаревич вполне обоснованно отвечает: “Намекает на ритуальные убийства”. И далее он же делает любопытное замечание: “Словарь русского языка” Ожегова разъясняет слово “пресловутый” так: “широко известный, нашумевший, но сомнительный или заслуживающий отрицательной оценки”. Но ведь убитые-то младенцы были самые настоящие, какова бы ни была причина их гибели (например, в деле Бейлиса, в процессах, описанных Далем). За что же их так пренебрежительно третировать, хотя они и христианские, — можно бы и пожалеть!” (“Наш современник” № 12, 1991 г., с. 138).
Соглашаясь в этом с Игорем Ростиславовичем, добавлю, что, вероятно, господину Кушнеру и в голову не приходит, что, изрекая свой перл, он становится соучастником ритуальных убийц, причем соучастником как раз в их предельном или запредельном желании изобразить эти реальные преступления как бы не существующими.
Точно таким же соучастником в деле А. Ющинского являлся и господин В. Г. Короленко, с пеной у рта отстаивавший сомнительную невиновность Бейлиса (он был оправдан, но как: мнение присяжных разделилось пополам, а по гуманным законам Российской Империи это трактовалось в пользу обвиняемого. — Прим. автора), забыв при этом о действительной жертве. И какое для этого надо было иметь каменное сердце, когда кровь невинного страдальца вопияла к небу! Вне зависимости от виновности или невиновности Бейлиса это все равно делает Короленко соучастником ритуального убийства А. Ющинского.
Правда, в некоторое оправдание Владимира Галактионовича надо сказать, что делал он эти гадости не сознательно, а по своей интеллигентской глупости: денег ему за это, скорее всего, никто не платил, ловили на гордыне, тщеславии, боязни оказаться не в струе “прогрессивных” идей и т.д. Так что в нашей градации соучастников он на третьем месте. По этой причине вина его не столь велика, сравнительно не столь велико на земле и наказание.
Господь всего лишь дал ему отчасти, совсем немного, увидеть плоды его же трудов (в том числе и “дела Бейлиса”) в лице коммунистического зверя. Короленко увидел, ужаснулся, беспомощно и бесполезно пытался протестовать, впрочем сомневаюсь, чтобы и после такого наказательного вразумления Божия у него стояли “окровавленные мальчики в глазах”. Так и умер Владимир Галактионович, бессильный что-либо изменить. Умер, чтобы в том мире после Суда Божия понести свое наказание, куда более тяжкое, чем на земле.
Но, скажет кто-нибудь, что же особо нового в такого рода делах, и почему вы придаете им такое значение? Да, мол, мы иногда через свое недолжное молчание или бездеятельность оказываемся соучастниками греха. И за это мы несем определенное наказание. Но этот грех и соответствующее ему наказание не столь велики, что, кстати сказать, видно из вашего же примера: если господин Короленко согрешил не так уж тяжело и не так сильно наказан, то еще меньше согрешили те, кто пассивно наблюдали за событиями. Так что же здесь особенно страшного, чтобы так много об этом говорить?
Вот тут-то вступает в дело еще одна особенность такого рода преступлений, еще одна хитрость дьявола.
5. Враг рода человеческого, готовя сие зло, специально понуждает неких лиц совершать чрезвычайно тяжкие преступления, настолько тяжкие, что даже самая малая доля вины, падающая на каждого соучастника их, становится для него смертельно опасной.
Здесь можно привести следующий пример из опыта прошлых и возможных будущих войн: человек, находящийся на открытой местности в километре от места падения даже самой мощной авиабомбы времен Второй мировой войны, вряд ли получит какие-либо ранения. Но такой же эксперимент с атомной бомбой средней мощности, скорее всего, не оставит и следа от экспериментатора.
Итак, все зависит от мощности взрыва или — в нашем случае — от силы злодеяния. Поэтому то, что мы называем ритуальными преступлениями, это обычно убийства — один из самых страшных видов злодейства. Притом, это обычно убийства изуверские. В качестве их жертв часто оказываются дети (что отягощает вину убийц), иногда — люди святые. Причем эти преступления могут сопровождаться осквернением святыни или, как говорилось выше, кощунственным карикатурированием Крестной Жертвы Христовой. Да и сам ритуал служит, как уже отмечалось, для этого же. Так что он играет в этих преступлениях вспомогательную роль. Вот почему я назвал бы их не ритуальными, а цепными, ибо они подобно цепной реакции охватывают через уловление в соучастие себе (см. пункты 1-4) души все новых и новых людей, не борющихся с ними, причем опутывают эти души крепчайшими цепями. Отягощаются ритуальные, или цепные, убийства и тем, что их предметом может быть не только ребенок, но и другое лицо, имеющее как мистическое значение, так и занимающее высокое положение в христианском обществе и государстве — речь, естественно, идет о Царе.
Ритуальное (цепное) преступление может сопровождаться нарушением клятвы и навлечением проклятия на его соучастников, а также иметь особое мистическое или апокалиптическое значение. Наконец, все эти злодейства могут сочетаться в одном преступлении.
Поэтому если говорить о самом тяжком ритуально-цепном преступлении последнего времени, то таковым, безусловно, является понуждение к отречению от Престола Царя Николая II и последующее убийство его вместе со всей Семьей.
В этом преступлении мы видим все вышеперечисленные признаки, крайне отягощающие его: зверское убийство ребенка (Царевич Алексий); убийство святых (сам Государь и вся его Семья); убийство лица, занимающего самое высокое положение в христианском государстве и имеющего мистическое значение:
Царь — Помазанник Божий; убивающий Царя вопиющим образом нарушает заповедь Божию: “Не прикасайтеся помазанным Моим” (Не. 104, 15).
Причем и понуждение к отречению, и убийство сопровождались вероломным отречением от клятвы Соборной 1613 года как подавляющего большинства слуг царевых (“кругом измена и трусость, и обман”), так и почти всего народа, что, соответственно, навлекло на отрекшихся проклятие.
