основном все сталкируют собственную важность, как обязательный залог успеха в социуме. Без неё, как без визитной карточки, человека в этом мире почти не замечают. Но, как говорят толтеки: насколько мы кичимся своими амбициями, настолько жалок и неуютен наш внутренний мир. Поэтому в этих отличающихся вариантах познания развитие идёт неодинаково.
Трансцендентальный сталкер ведёт к свободе и культивирует в человеке ощущение тайны самого себя, загадочность окружающего бытия. Но путь к свободе долог и поэтому сначала следопыты духа помогают распознать плохие привычки, поглощающие энергию, а так же слабые и сильные стороны личности. Одним словом — самоопределиться, чтобы потом освободиться от лишнего. Сталкеры духа снимают с мели застрявшие души и в дальнейшем воодушевляют человека на подвиги восприятия.
А вот кто заводит их на эти самые отмели и рифы, так это — они — сталкеры от социума. Значительную часть из них по праву можно назвать «хищниками». Они «заземлены» настолько, что заставляют человека реагировать на мир однозначно и, как правило, в поддержку авторитета самого сталкера. Эти пираты тихих гаваней бросают якорь прямо в ноги своих жертв, предварительно привязав к ним якорную цепь, потому что сталкируют конкретную материальную выгоду. И в брызгах человеческих страстей их очередная жертва быстро уходит на заиленное дно обусловленности. В их незатейливой и корыстной игре окружающие люди являются приспешниками в достижении поставленных ими целей.
В присутствии социального сталкера личность становится скованной и механистичной, когда не может противостоять ему. Восприятие мира у человека суживается до востребованных реакций. Он чувствует себя ограниченным рамками навязанного ему образа. Ведь сталкер в своём представлении запечатывает его туда, и человек становится послушной игрушкой в руках матёрого манипулятора.
Впрочем, выявление своих недостатков посредством сталкера с задатками тирана — тоже метод, используемый воинами духа, но редко — обычными людьми. Засилье и посягательство тиранов у последних отравляет и разрушает их жизнь. Поэтому целесообразнее периодически «подчищать» своё окружение, удаляя на периферию слишком «ядовитые сорняки» в лице неблагожелательных индивидов. Особенно в тех случаях, когда понимаешь, что окончательно увяз в их расставленных сетях.
Ещё О.Бальзак в своё время подметил, что «люди ограниченного ума очень внимательны к житейским мелочам». Там, где можно быть снисходительным и великодушным в стремлении к позитивным отношениям, этот дотошный люд осыпают окружающих оскорблениями и придирками буквально по пустякам. Они не строят здание духа, а целиком погружены во внешнюю деятельность, как законченные материалисты (часто под ханжеской вывеской духовности). В их среде царит хаос души и скрупулезная расчетливость в делах. Не имея богатого внутреннего мира, они цепляются за внешний остов реальности, как утопающие за соломинку. Именно на ограниченном внешнем рационализме и «корпоративных стандартах» ещё держится их упорядоченность сознания. Лишь только внешний мир ещё как-то дисциплинирует их. Внутренние же ценности у них слабо выявлены.
Но, обладая несметными богатствами, жить с настроениями одного внешнего благополучия скучно: хочется весь мир подгрести под самого себя, чтобы постоянно чувствовать свою ускользающую состоятельность. А её без стремления к духу, безусловно, не обрести, — тому есть предел. Состояния воина, как союза глубинной радости и нагуальной пустоты им полноценно не ощутить в своей мышиной возне за мнимое благополучие.
Конечно же, среди общей массы сталкеров есть и человеколюбцы. Не все же они — отъявленные негодяи. Но давайте посмотрим, какова же их жизненная мотивация? Зададим, как говорится, вопрос в лоб. Какая может быть жизненная философия у человека, который не стремится на деле к продолжению своего осознания в духе? Какова она у людей, которые не формируют своего духовного тела в процессе жизни, а бездумно идут на заклание смерти?
Сразу отбросим наиболее распространённый вариант — это судорожное цепляния за жизнь, за голый рационализм сталкеров-хищников упомянутых выше. Безусловно, не все из них агрессивны и нападают на своих жертв «оскаленные». Вариации среди них различны и многообразны, но вот их стремления вполне понятны и однозначны. Они пытаются урвать всё до-последнего, пока находятся здесь. В их представлении дорога им дальше закрыта, и они подспудно ощущают свою безысходность. Отсюда — их способность, как говорят в народе, «переступить через человека». Они подобны затравленным узникам смертных камер без шансов пересмотра приговора.
Но, для нас намного интереснее люди с духовной подоплёкой. Как же они видят себя в духе?
В основном, многие из нас настроены сострадательно друг к другу, на понимание, на взаимопомощь. Мы можем быть доброжелательны в кругу своей семьи, в группе товарищей, или даже благоволить ко всему человечеству, — так называемый путь бодхисатвы. Наше желание выражается в том, чтобы выглядеть дружелюбно, благопристойно и великодушно поучать других, когда в этом сами преуспели.
А что ещё делать человеку, который подходит к своему неизбежному концу? Других забот-то у него нет, кроме как оставить светлую память о себе. Да ещё, иногда, самому поплакаться в платочек или вытереть сопельки окружающим. Быть добрячком, гуманистом или, в больших масштабах, духовным отцом нации — симпатичное занятие. Но не таится ли в этом сострадательном жесте признание факта собственного бессилия перед непреложным концом своего существования?
Многие из нас уповают на жизнь после смерти, на перевоплощения, на воссоединение душ в раю и другие розовые теории, но их вера в принципе не может быть крепкой и сильно обнадёживающей по одной понятной причине. Ведь в жизни обычного человека не накапливается опыта целостного переноса в пространства духа его бренного тела посредством целенаправленных трансформаций и с использованием его буферных энергий сонастройки. А без него мы не ощутим полноты восприятия жизни. Житие же в качестве бестелесного полуосознанного духа нас как-то не прельщает. И, конечно, астральные полёты и контакты, тут — не в счёт. Они весьма нестабильны, слабо энергетичны и во многом субъективны. При них не происходит полноценной сборки, как окружающих миров, так и самого осознания без базовой энергии нашего тела. Поэтому особой надежды они не внушают на глубинном уровне самосохранения нашей сущности.
А она — наша душа — окончательно сможет поверить в «потустороннюю» жизнь или, иначе, в закрепление осознания на других полосах эманаций, когда приобретет в этих путешествиях полноценный опыт ещё в физическом воплощении. Когда в реалии ощутит возможность путешествия в другие Миры и преимущества жизни в ином качестве. Чего по обыкновению не происходит у людей лишь одного голого воображения, не подкреплённого практикой — у тех же верующих в бога и в бессмертие души. Оттого их настроения так жертвенны. До конца они все-таки не верят в «потустороннюю жизнь», — в то, что не смогли проверить на практике ещё, находясь в человеческой форме.
Даже смысл распятия Христа бедные люди адаптировали под свою немощь, свою беспомощность. Узрев в этом изначально энергетическом факте только искупление своих грехов, а не возможность воскрешения в теле духа, то есть сознательный и подготовленный переход в другое состояние бытия, в иной способ осознания реальности.
В этой связи контекст большинства религий мира, как впрочем, и настрой многих людей примерно таков: бедные, мы бедные, разве такое для нас — возможно, мы ведь не боги; и пусть боги простят нас за нашу слабость, услышат взывающие молитвы. А, если в богов мы не верим, то всё равно мы — бедные, но до последнего вздоха будем по возможности оставаться хорошими людьми в своей земной жизни. Только вот эти возможности таким «приговором» мы сами себе и ограничили.
Можно, конечно, ни о чём подобном не думать вообще. Но дряхление организма, слабоумие, упадок сил в старости, будут постоянно напоминать о том, что мы теряем свой ресурс жизненности, и у нас нет другого выхода кроме смерти. И можно ли оставаться в этом случае благосклонными к миру, когда, банально, нет сил для этого? Многие люди преклонного возраста бодрятся, молодятся, но это — самообман. Пришло время умирать, а у них нет готовности к осознанной трансформации перехода. Их «косметический» оптимизм не затрагивает их глубинную суть.
Воины духа, в отличие от них, уходят огнём изнутри в расцвете своих психофизических возможностей, для того чтобы ещё больше расширить их в других измерениях восприятия. Нередко они покидают этот мир в преклонном возрасте, потому что множественность приобретённых позиций точки сборки позволяет им побеждать старость и чувствовать себя на гребне сил.
Следует различать целевую направленность сталкеров одиночек и тех, кто выдвинут системой
