Казус Кагарлицкого
Владимир Волков
10 апреля 2006 г.
В конце марта - начале апреля этого года известный 'левый' публицист и директор московского Института проблем глобализации Борис Кагарлицкий ненадолго оказался в фокусе общественного внимания, попал в большую прессу и спровоцировал своего рода скандал в кругах, относящихся себя к 'левой' оппозиции российской власти. Поводом стал доклад 'Штормовое предупреждение', разоблачающий коррупцию среди официальных оппозиционных партий России (КПРФ, 'Яблоко', 'Родина', СПС).
Доклад был выпущен от имени Контр-Олигархического фронта (КОФР) - организации, созданной в конце прошлого года и неимеющей внятной структуры. В качестве своих программных ориентиров КОФР заявил о целях, не выходящих за пределы стандартного набора либерально-демократических требований, однако в качестве главного приоритета была провозглашена борьба с транснациональными корпорациями как носителями 'олигархического' начала - во имя защиты 'национальных интересов' граждан России. Таким образом КОФР позиционировал себя как часть антиглобалистского движения, предлагающего услуги по защите национального (в данном случае российского) капитала от давления международной конкуренции.
Комментируя во время пресс-конференции содержание доклада 'Штормовое предупреждение', Кагарлицкий выступил не только как его соавтор, но и как идеолог. Несмотря на то что собранные в документе разоблачения не содержат ничего, чего не было бы в открытых источниках, и обвинения в коррупции и нечистоплотности легальной Кремлю 'оппозиции' вполне справедливы по сути, Кагарлицкий немедленно подвергся резким нападкам со стороны тех, кто, казалось бы, должен был его поддержать. Так повел себя, например, Илья Пономарев, выходец из 'Юкоса' и глава так называемого Молодежного Левого фронта, или Анатолий Баранов, главный редактор интернет-сайта
Реакция фигур, подобных И. Пономареву, могла показаться неожиданной лишь тем, кто имеет несчастье верить их самоназваниям и формальным политическим этикеткам, поскольку в действительности они выступают в качестве агентуры правящей элиты в российском левом движении, и все их усилия направлены на то, чтобы не дать развиться самостоятельному революционному движению рабочего класса. Все эти лица вместе с их преимущественно номинальными 'фронтами' и организациями работают на дезориентацию радикализированных и политизированных слоев молодежи и рабочих. Они пытаются канализировать их справедливый гнев в адрес существующего в России олигархически-бюрократического режима в безопасное русло и использовать эти протестные настроения в интересах той или иной фракции правящей элиты.
Однако 'казус' Кагарлицкого состоит не только в том, что он добровольно и старательно играет роль респектабельной ширмы для реализации подобных сценариев. Он еще и искренно полагает, будто демократизация России должна начаться с 'очищения' и 'демократизации' официальной оппозиции. Между тем эта оппозиция не представляет собой никакой принципиальной альтернативы путинскому авторитаризму. Она опирается на те же социальные силы, что и кремлевская власть (прежде всего на 'олигархов', спецслужбы и высшую бюрократию) и выступает как неотъемлемый и необходимый элемент функционирования социально-политической системы, главная цель которой - обеспечение частных прибылей за счет разграбления природных ресурсов страны и сталкивания большинства граждан на уровень бесправия и нищеты.
В самом деле, что такое 'разоблаченные' в докладе КПРФ, 'Яблоко', СПС и 'Родина'? Компартия Зюганова стала de facto одним из главных кремлевских 'проектов' 1990-х годов, сумев объединить вокруг себя - при помощи административных рычагов и государственной финансовой поддержки - значительную долю протестного электората, бесстыдно-лицемерно проповедуя под красными знаменами классовый мир, необходимость капиталистических реформ и оголтелый национализм. 'Яблоко' - это политическая 'крыша' для разочарованной беспределом 1990-х годов интеллигенции; организация, вовсю использующая демократическую риторику и настойчиво продвигающая ультралиберальную программу. 'Яблоко' поддерживается крупным капиталом и спонсируется 'олигархами' вроде Ходорковского, поддерживает американскую интервенцию в Ираке и выступает в качестве одного из элементов возможной 'цветной' революции в интересах западного империализма. Союз Правых сил - просто нанятая олигархическим капиталом и высшей бюрократией лоббистская группа, так сказать политическая гвардия постсоветского либерального фундаментализма. Что же касается 'Родины', то это относительно недавний кремлевский 'проект', задуманный для перехвата части влияния КПРФ. Эта партия сочетает социальную демагогию с антикоммунизмом, ультраправым национализмом и верной преданностью политике капиталистических реформ.
Что можно ожидать от этой 'оппозиции', кроме простой перемены лиц в креслах политического Олимпа и табличек на дверях кабинетов? Какие бы тактические разногласия ни отделяли все эти партии друг от друга и от той клики, которая сегодня верховодит за кремлевской стеной, эти разногласия имеют глубоко вторичный характер перед лицом тех общих целей, которые всех их объединяют. Победа одной из этих сил или их группы может частично изменить характер кремлевской политики, сделать ее, к примеру, более жесткой по отношению к Западу или, наоборот, более дружественной. Но это нисколько не изменит общего политического курса, нацеленного на дальнейшее проведение капиталистических реформ и являющегося кардинально враждебным интересам абсолютного большинства населения.
Однако все это выглядит совсем иначе для 'левого' Кагарлицкого. Он считает, что именно от этих сил можно ожидать действительной демократизации России, только в них спасение. Выступая на пресс- конференции по поводу презентации 'Штормового предупреждения', он заявил: 'На мой взгляд, абсолютно необходима своего рода революция внутри оппозиции. Это главный вывод, к которому мы пришли… Если мы хотим демократических перемен в обществе, то начинать надо с самой оппозиции, нужна революция внутри самой оппозиции'. Это приведет, продолжил он, к 'повороту' в сторону 'социальных интересов', в сторону 'интересов большинства населения'. Как это ни удивительно, но именно таково убеждение Кагарлицкого.
Защищая его от недобросовестных атак со стороны политически коррумпированного крыла 'левых' и признавая, что его стремление бороться с политической коррупцией вполне справедливо и соответствует самым элементарным требованиям порядочности и здравого смысла, мы в то же время самым решительным образом осуждаем политическую концепцию, которая стоит за выраженной им позицией.
Борис Кагарлицкий с головой разоблачил себя как вульгарный демократ, мечтающий о 'правильной', 'настоящей' буржуазной демократии в то время, когда речь должна идти о радикальном сломе всей существующей политической надстройки вместе с ее фиктивной 'оппозицией'. Добиться демократизации России невозможно путем 'обновления' политических структур, выросших в постсоветское время. Они прогнили и коррумпировались насквозь и притом безвозвратно, потому что вопрос не в субъективной честности и порядочности отдельных лиц, составляющих власть или оппозицию, а в самом механизме капиталистического режима, неудержимо ведущего в сторону все большего социального неравенства, все большей пропасти, отделяющей привилегированное меньшинство от абсолютного большинства. Коррупция выступает лишь формой, в рамках которой имущий слой реализует свои интересы, продвигая нужные решения через чиновничий аппарат или политические партии.
Действительная демократизация России возможна и мыслима только в рамках борьбы за коренное изменение социально-экономических основ общества, в котором интересы частных прибылей будут починены удовлетворению реальных нужд рядовых граждан. Для этого требуется создание нового массового движения рабочего класса, опирающегося на независимую революционную программу интернационального социализма. А это как раз перспектива, которую Кагарлицкий напрочь отвергает.
Надо сказать, что политическая биография Кагарлицкого знает эпизоды и страницы, вызывающие уважение; в особенности они относятся к тому периоду, когда он был социалистическим диссидентом при брежневском режиме. Уже тогда его политическое мировоззрение имело серьезные изъяны, - в том случае, конечно, если рассматривать Кагарлицкого в качестве фигуры, выступающей от имени марксизма. Но это могло быть отнесено к специфическим особенностям того времени: закрытости советского общества, трудностям в доступе к информационным источникам, тоталитарном прессе бюрократии, делавшем любое
