— Оглянитесь вокруг, — говорит граф. — Вы не находите, что замок расположен действительно очень удачно? Он как бы царит над долиной. Здесь маркиз чувствовал себя всемогущим, недосягаемым и защищенным от всех бед.
Некоторое время мы молчим, слышно, как ветер разгуливает в развалинах, а нам кажется, что это призрак маркиза бродит по замку, выглядывая из зияющих черных проемов безликих окон. Граф наотрез отказывается выйти из машины и сфотографироваться на фоне развалин.
— Не сочтите за нескромность, господин граф, но вы отказываетесь из-за чувств, которые испытываете, глядя на то, что осталось от замка?
— Нет-нет, смеется граф, чувства здесь ни при чем.
— Так что же тогда?
— Мне не хочется выходить из машины только из-за того, что я не в ладах с нынешним владельцем этих развалин.
— Замок больше не принадлежит вашей семье?
— Да, и давно, — грустно вздыхает граф. — Замок был захвачен взбунтовавшимися крестьянами 17 декабря 1792 года. Маркиз в то время находился в Париже. Охрана замка разбежалась, и крестьяне разграбили и разрушили все, что только можно. Позднее маркиз продал но очень неудачно то, что осталось от замка. Потом этот участок ходил по рукам, его делили, продавали частями. Пятьдесят лет назад местный учитель английского языка, большой поклонник моего предка-маркиза, взялся восстановить замок и, скупив по частям участок за участком, приступил к реставрации.
— Так вы недовольны его деятельностью?
— О, эта история сложнее, чем кажется. Видите ли, потомки маркиза решили никогда не возвращаться в Прованс, где находятся истоки нашей семьи. Я первый из потомков маркиза де Сада, кто вернулся сюда, в колыбель нашего рода. После войны, во время медового месяца, жена и я изъездили всю эту область. Прованс нас очаровал, и с тех пор мы проводим часть года здесь, а часть — в нашем доме в Туре. В то время, когда я открыл для себя Авиньон, замки Лакост, Соман и Мазан, которые принадлежали в свое время маркизу, я узнал довольно странные вещи.
— Какие же?
— Ну, например: этот самый учитель английского языка выдает себя за потомка маркиза де Сада. Я имел с ним долгое и не очень приятное объяснение, но в конце концов уладил этот вопрос. А потом мы вновь схлестнулись с ним из-за статьи, которую я опубликовал в одной местной газете, где критиковал его методы восстановления замка.
Граф указывает на часть стены, которая резко выделяется на фоне темно-серых руин.
— Взгляните сюда, предлагает Ксавье де Сад. Я думаю, вы согласитесь со мной, что она портит весь вид. Несомненно, восстановление замка идея замечательная. Но представьте, сколько средств требуется для реставрации. К сожалению, их у учителя нет, но, чтобы потешить свое самолюбие, он восстановил эту часть стены, употребив дешевый, я бы сказал «неблагородный» материал. Честно говоря, я бы предпочел видеть развалины, чем эти бетонные блоки. Надо оставить этот замок в покое и не волновать душу маркиза: ведь он очень любил это место.
— Надо полагать, ваш спор с учителем английского языка был довольно острым?
— Ну да! Теперь этот учитель даже запретил мне входить на территорию замка, он не любит, когда я прогуливаюсь поблизости. Но когда у меня возникает желание посетить эти места, тут уж никакой запрет не властен надо мной. Вот почему я не хочу фотографироваться на фоне этой безобразной стены. Были у меня и другие спорные вопросы с этим учителем. Ко всему прочему, он еще и виноградарь, а свое вино так и назвал «Маркиз де Сад». Я запретил ему использовать имя моей семьи. К тому же, как я знаю, несмотря на мои предупреждения, он продолжает выдавать себя за потомка маркиза. В общем, он неплохой человек, но какой-то странный. Всю свою жизнь он посвятил этому замку. Восстановление развалин его навязчивая идея. Я думаю, он в буквальном смысле «без ума» от маркиза. Наверное, поэтому и представляется всем как маркиз де Сад.
— И это, надо признать, не единственный случай. Вот уже полвека как я изучаю жизнь и творчество моего предка. И за эти годы встречался со многими людьми учеными, биографами, историками, просто читателями, которые попали под «чары» маркиза де Сада. Это впечатляет. Даже Жильбер Лели, известный поэт и биограф маркиза, много сделавший в сороковые годы для реабилитации его имени, попал в «ловушку». В конце своей жизни он возомнил себя маркизом де Садом. Просто удивительно! Однажды мы пришли с ним в издательство «Галлимар», и на пороге он представился: «Я маркиз де Сад». Я стукнул его в спину и сказал: «Послушай, Жильбер, ведь де Сад — это я!» Но я на него не обижаюсь это замечательный писатель, он написал много прекрасных работ о маркизе. Что удивительно — все, кто прикасался к творчеству и жизни маркиза, становились после этого иными. Маркиз завоевывал их души и мысли.
— Вы замечали, что такое же влияние испытывали на себе Морис Леве, автор биографии вашего предка, или Мишель Делон, опубликовавший произведения маркиза в знаменитой «Плеяде»?
Граф смеется:
— Слава Богу, нет. Они скорее очарованы маркизом, но никак «не околдованы». Леве писатель, Делон ученый, и они оба твердо стоят на земле. Но вот вам другой пример: некая Алиса Лаборд, профессор одного американского университета, сошла с ума на почве изучения произведений маркиза. Похитила рукописи, опубликовала совершенно безумную биографию де Сада, дает пресс-конференции — просто ужас! Я подал на нее в суд, и не я один издательство «Фаяр», где Морис Леве опубликовал свой труд, тоже.
— И все же какая сила! Вот уже два века маркиз околдовывает, очаровывает или просто влияет на тех, кто с ним соприкасается. Никто не остается равнодушным.
— Это вы верно подметили, — кивает Ксавье де Сад.
Прощальный взгляд на полуразрушенную башню, которая словно насмехается над веками, временем, ветром, нами. Граф заводит мотор, машина трогается. Медленно спускаясь, мы проезжаем деревушку Лакост. Она прилепилась к склону горы. На крутых улочках безлюдно. У пустого ресторанчика граф на минуту останавливается и с улыбкой указывает на вывеску: «У маркиза де Сада».
— Один из жителей деревни решил открыть ресторан и просил у меня разрешения использовать имя маркиза.
— Он хороший, простой человек — и я согласился. Но, честно говоря, не думаю, что имя маркиза приносит ему доход — видите, ресторан пуст.
— Так он специально спрашивал у вас разрешения?
— Да, и как видите, я разрешил. Но я был против, когда местные виноделы использовали имя маркиза, назвав свое вино «Дивный маркиз».
— А как вы боролись с ними?
— Изучая жизнь и творчество маркиза, я обнаружил, что многие используют его имя и, кроме того, извлекают из этого немалую выгоду. Не только издательства, но и коммерсанты. Я вынужден был принять законные меры словом, запатентовал имя де Сад в Институте промышленности и торговли.
— Вы шутите?!
— Что же здесь удивительного? Если я единственный обладатель этого имени, почему я не могу его защитить?
— Так, значит, вы можете использовать свое имя и в чисто коммерческих целях.
— Ну конечно! Что я и делаю вот уже пять лет. С недавнего времени под именем маркиза выпускается шампанское. С гордостью скажу — качества исключительного: сухое, белое оно стоит этого имени. Два года назад я заключил контракт с лучшим винодельческим кооперативом Мазана (область Прованса), теперь мы выпускаем два сорта вина под именем «Маркиз де Сад» — белое и красное.
— Вас не смущает такое использование имени маркиза де Сада, писателя, человека, наконец?
Граф улыбается.
— Если вы думаете, что я стану миллионером, продавая это вино, так вы не угадали. Назвав вино его именем, я хотел реабилитировать и прославить моего предка. Надеюсь, что постепенно люди будут связывать имя маркиза с предметами высшего качества, хорошего вкуса. И в конечном счете увидят совершенно иного маркиза де Сада — человека, который обожал веселую жизнь, женщин, любил хорошо
