запертой. Это была точно такая же стальная дверь, и, видимо, обе они управлялись электрическим приводом. О`Кив, должно быть, нажал кнопку, закрывавшую их одновременно, и запер меня на верхнем этаже дома.
Прошло не более минуты, как я оказался здесь. Я едва успел перевести дыхание и еще кипел от ярости, как вдруг донесся глухой взрыв, от которого все здание заходило ходуном. Похоже, где-то на нижнем этаже взорвали бомбу, но стальные двери обладали хорошей звукоизоляцией, и, сколько я ни вслушивался, ничего больше не услышал.
Я стоял в нерешительности, размышляя, что же теперь предпринять, как вдруг несколько выходящих в коридор дверей - а их было по пять или шесть с каждой стороны — одна за другой приоткрылись и опять поспешно закрылись. В ближайшей я успел заметить мелькнувшее лицо негритянки, с ужасом взглянувшей на меня, прежде чем захлопнуть дверь.
В этих комнатах, очевидно, и содержались «ангелочки» перед отправкой кто на Запад, кто на Восток. Если Сильвия находилась в этом доме, ее следовало искать здесь.
В два шага я достиг ближайшей двери, и изо всех сил ударил ногой по замку. Раздался звук раскалываемого дерева, дверь распахнулась, но негритянки нигде не было.
Комната была довольно хорошо обставлена. В углу я заметил пару чемоданов, а на кресле аккуратно сложенную одежду и нижнее белье; одеяло с кровати съехало на пол, видимо, когда началась схватка, девушка спала.
Я предположил было, что негритянка со страху выпрыгнула в окно, но, заглянув под кровать, обнаружил ее там.
Сунув руку под кровать, я попробовал вытащить ее оттуда. Она сопротивлялась, как тигрица, и успела больно укусить меня, прежде чем удалось извлечь ее из-под кровати и поставить на ноги.
Обращаясь к ней то по-арабски, то по-французски, я тщетно пытался выудить из нее что-либо насчет Сильвии она лишь бормотала что-то неразборчивое на своем варварском языке. Мне пришлось оставить ее и толкнуть дверь напротив.
В этой комнате, обставленной точно так же, на кровати сидела белая девушка — довольно милое создание лет двадцати.
Девушка молча курила сигарету, сохраняя полное самообладание. Вдруг она спросила по- французски:
— Что за шум, cheri? У них драка с пьяницами?
Было ясно, что, несмотря на юный возраст, она, как и большинство белых девушек, отправляемых на Восток, не новичок в своем деле.
— Я из полиции, — сразу сказал я. — Облава. Известно ли вам что-нибудь о белокурой англичанке, доставленной сюда сегодня?
В ответ она грязно выругалась, затем безразлично пожала плечами и улыбнулась. Вероятно, она хорошо знала, что, в худшем случае, ей грозил лишь небольшой срок тюрьмы.
Я пропустил ругань мимо ушей и повторил:
— Известно ли вам что-нибудь о белокурой англичанке, которую доставили сюда сегодня? Если известно, я могу попросить полицию помягче обойтись с вами.
Она покачала головой.
— Mais nоn. Это очень странное заведение. Девушкам здесь не позволяют видеться друг с другом, и мы остаемся тут всего лишь на одну-две ночи.
— Спасибо, кивнул я и вышел из комнаты, оставив девушку в покое.
В коридоре раздавался стук со стороны стальной двери, выходящей на лестницу, но я ничем не мог помочь и надеялся лишь, что ее попытаются взломать не мешкая. Взглянув на оставшиеся запертыми двери, я начал во все горло звать Сильвию по имени, но все мои старания были напрасны, и мне ничего не осталось, как начать самому взламывать двери.
Я прошел в дальний конец коридора и выбил крайнюю дверь. В комнате за ней я увидел прелестную маленькую китаянку, хрупкую, как дрезденский фарфор. Она казалась спокойной, но волнение выдал злобный выкрик на ломаном английском:
— Уходи! Мадам говорит, тут незя. Уходи вон!
— Прошу прощения, — улыбнулся я, — но я ищу англичанку, которую привезли сегодня. Вы знаете что-нибудь о ней?
Маленькая китаянка покачала головой.
— Моя не видей. Скази мадам. Она, верно, знайт.
Я выскочил из ее комнаты и атаковал дверь напротив.
К моему удивлению, с первой попытки она не поддалась, и, осмотрев ее, я обнаружил, что сделана она из более крепкого дерева и запиралась на два замка.
Я отступил назад и с разбегу ударил ступней, целясь в замки. Несмотря на громкий треск, они все же не поддались, и мне пришлось разбегаться еще дважды, прежде чем дверь открылась.
Комната была погружена во тьму. Я встал в дверном проеме и нашарил на стене выключатель.
Вспыхнул свет, и моему взору предстала абсолютно голая комната, без всякой мебели — лишь потертый ковер на полу и толстая решетка на окне.
В углу, на спине, плашмя лежала Сильвия, и на ней не было ни клочка одежды. В Каире я часто восхищался ее фигурой она была высокой, длинноногой девушкой, грациозной от природы, — но сейчас в ее наготе не было ничего привлекательного. Она лежала в неестественной позе, одна рука была вывернута за спину, а другая безжизненно упала поперек тела, прикрывая живот. Ее голова касалась стены, так что подбородок упирался в грудь, а спутанные серебристые волосы закрывали лицо. На бедре темнел огромный фиолетово-красный синяк, а на правом плече — сгустки запекшейся крови.
Я оцепенел от одной мысли, что опоздал и сейчас смотрю лишь на ее брошенный сюда труп. Но, когда я сделал шаг в ее сторону, она застонала и перевернулась.
Я мгновенно оказался рядом и, поддерживая одной рукой ее голову, другой лихорадочно пытался вытащить из кармана фляжку с бренди.
Когда мне удалось влить ей в рот немного жидкости, она опять застонала, кашлянула, и ее смертельно-бледные щеки порозовели.
Я заставил ее сделать еще глоток, но она слабо приподняла руку и попыталась оттолкнуть фляжку. Открыв глаза, она взглянула на меня, и, по блеснувшему в них огоньку я понял, что она узнала меня. На ее губах появилась тусклая улыбка, в то время как я, успокаивая ее, бормотал дурацкие фразы, сами собой срывающиеся с губ, когда обращаешься к человеку, испытывающему сильные страдания.
Думаю, она тоже не воспринимала свою наготу, когда тихо лежала в моих объятиях, но я понимал, что надо срочно предпринять что-нибудь.
— Я через секунду вернусь, — сказал я, но при этих словах ее голубые глаза расширились от ужаса.
С неожиданной силой она вцепилась мне в руку:
— Нет! Не оставляйте меня! — простонала она. Догадываясь, что происходит в ее душе, я, однако, стряхнул ее руку и, ободряюще улыбнувшись, большими шагами направился в комнату китаянки. В ее гардеробе наверняка была какая-то одежда, но я, не мешкая, схватил попавшееся под руку одеяло с кровати.
— Прошу прощения за беспокойство, с извиняющейся ухмылкой сказал я, — но мне это нужно. А вам следовало бы одеться. Через минуту здесь будет полиция.
Она издала пронзительный крик, когда я стаскивал с нее одеяло, и, откатившись на другую сторону кровати, яростно плюнула в меня, но я, не обращая на это внимания, заторопился к Сильвии.
Очевидно, она поняла, по какой причине я оставил ее, и сидела спиной ко мне, поджав ноги и обхватив голову руками.
— Вот, прикройтесь этим, сказал я, обернув одеялом ее плечи. — Я попробую раздобыть для вас одежду.
Слегка поежившись, она поплотнее завернулась в одеяло и, протянув через плечо руку, попросила:
— Прошу вас, дайте мне еще бренди.
