«Интернационал». В ночь на 28 декабря 1925 года здесь при таинственных обстоятельствах погиб Сергей Есенин. Официальная версия – самоубийство, но по городу ходили разные слухи…
Для Анциферова на этой площади милей всего был элегантный особняк с мраморными колоннами у входа, изысканная отделка которого была характерна для раннего классицизма XVIII века. В доме, принадлежавшем в 1760-е годы Нарышкиным, а затем Мятлевым, в 1920-е годы проводило свои заседания Общество изучения, популяризации и охраны художественных памятников старого Петербурга и его окрестностей.
Свою работу Общество начало именно с окрестностей. Великолепные императорские резиденции и великокняжеские усадьбы до революции считались частными владениями. Даже специалисты могли изучать сокровища загородных дворцов только по специальному разрешению. Поэтому, когда весной 1918 года дворцы Петергофа, Царского Села, Павловска и Гатчины стали музеями, для многих это оказалось первой возможностью увидеть заключенные в них шедевры. Группа краеведов и любителей искусства под руководством Сергея Жарновского организовала в 1919 году семинар по изучению дворцово-паркового ансамбля Павловска. Именно в этом году, осенью, Павловск (тогдашний Слуцк) оказался в зоне боевых действий. Анциферов, преподававший в детской колонии на территории Графской Славянки под Павловском, был непосредственным свидетелем наступления Юденича.
Казалось, в те годы, когда перед каждым вставал вопрос о собственном выживании, никого не могли интересовать памятники истории и культуры. Но нет, на пике послереволюционной разрухи, в 1921 году, семинар Жарновского получил статус официальной общественной организации. Художник и искусствовед Александр Бенуа, композитор Борис Асафьев, академик Сергей Платонов, краевед Петр Столпянский, архитектор Лев Ильин и еще несколько десятков бескорыстных энтузиастов занялись систематическим обследованием и фиксацией памятников, изыскивали средства для реставрации, вели издательскую и лекционную работу. На первых порах многое удалось сделать. В доме на Мойке, 12, где умер Пушкин, а после находилось жандармское управление, начали восстановление мемориальной квартиры поэта. Спасли от неизбежного разрушения Лазаревское кладбище в Александро-Невской лавре, ставшее музейным некрополем. Пытались уберечь ценности из разоряемых церквей в Музее отживающего культа, организованном на Васильевском острове. Однако любая общественная инициатива, неподконтрольная большевикам, неизбежно оказывалась задушена. Обществу не помогло и переименование в «Старый Петербург – Новый Ленинград». В конце 1920-х оно лишилось всех своих помещений, еще через несколько лет его закрыли, а сохраненные ценности распылились по разным музейным хранилищам. По иронии судьбы, в мятлевском доме ревнители красоты старого Петербурга оказались соседями яростных ниспровергателей художественных традиций. Еще до революции футуристы предлагали «сбросить Пушкина с корабля современности», но тогда это казалось ярким эпатажем, смелой пощечиной рутинному «общественному вкусу». Но в неразберихе революционных лет художники-авангардисты вдруг стали комиссарами, уполномоченными решать, как следует развиваться искусству. При этом многие из них были яркими художественными индивидуальностями, соперничавшими друг с другом: Казимир Малевич, Павел Филонов, Владимир Татлин, Михаил Матюшин. Коммунистические власти довольно быстро поняли, что пропаганда их идей должна вестись понятными широким массам средствами, и… отказали авангардистам в поддержке. Открытый в 1922 году в доме на Исаакиевской площади ГИНХУК (аббревиатура Государственного института художественной культуры) был закрыт через 4 года.
Гревс жил на Тучковой набережной, 12. Из окон его квартиры открывался вид на мрачные, давно не ремонтировавшиеся строения складов на Тучковом буяне, за ними – силуэт обветшавшего Владимирского собора, левее, за деревянным мостом через Малую Неву, – угловатые конструкции стадиона КИМа (Коммунистического интернационала молодежи).
Анциферов вспомнил, как от пристани на Тучковой набережной в сентябре 1922 года отошел по направлению к Германии пароход «Обербургомистр Хакен». На нем вместе с семьями покидали город высланные из страны по распоряжению Ленина 25 крупных ученых. С некоторыми из них Анциферов был знаком лично, все они были хорошо известны в кругу петербургской интеллигенции: экономист П. Сорокин, философы Н. Бердяев, Н. Лосский, С. Франк, историки А. Кизеветтер, С. Карсавин.
Иным удавалось отправиться за границу по своей воле. Так, в 1925 году уехал в командировку в Германию и больше уже не вернулся философ и церковный историк Георгий Федотов, знакомый Анциферову по кружку «Воскресение». Организатор этого кружка Александр Мейер много размышлял о роли церкви в эпоху социальных переворотов. С 1918 года в его квартире в деревянном домике на Малом проспекте Петроградской стороны стали проводиться собрания, на которых общались яркие и выдающиеся личности. Среди участников собраний – друг Блока Е. Иванов, молодые ученые: филолог М. Бахтин, физиолог Л. Орбели, пианистка М. Юдина. Усердно посещавший кружок Анциферов, в 1925 году был арестован и отправлен в сибирскую ссылку, но вскоре обвинение было снято, ученый вернулся в Ленинград, даже не предполагая, что дело далеко не кончено. Следующий арест, в 1928 году, был связан как раз с мейеровским «Воскресением».
Анциферов никогда не забывал об увлекательных лекциях Гревса в университете, поездках с ним в Италию, по Северу Руси, совместной работе в Экскурсионном институте, существовавшем в Петрограде в 1920—1925 годах. 66-летний профессор видел в своем ученике достойного преемника, развивающего его концепцию о комплексном изучении исторических мест в неразрывной взаимосвязи природных, социальных, экономических и культурных факторов. Увы, эта бесспорная, научно обоснованная методика довольно скоро вызвала подозрение советских властей в «шпионском» характере краеведческих исследований. А потому расцвет петербургского краеведения в 1920-е годы сменился полосой жестоких, ничем не оправданных репрессий. Анциферова ждали Кресты, Кемь, Соловки, Медвежья гора, Беломоро-Балтийский канал, Бутырка, уссурийские лагеря – весь арсенал ГУЛАГа, из мертвенных объятий которого ни в чем не повинному ученому удалось вырваться лишь в 1939 году…
Анциферов, бережно поддерживая под локоть седовласого профессора, не спеша шел через Васильевский остров к месту, с которым судьба соединила его навсегда. На Смоленском кладбище были похоронены его дети. Этот существующий с 1738 года некрополь – огромная глава петербургской истории. Рядом с часовней блаженной Ксении, почитаемой всеми городскими жителями, множество могил с памятниками известным ученым, путешественникам, художникам, артистам, писателям. Здесь же похоронили Блока, но в 1944 году прах поэта перенесли на «Литераторские мостки», потому что Смоленское кладбище обрекалось на уничтожение. Там пропали и анциферовские могилы, забыто и место И.М. Гревса, скончавшегося в мае 1941 года, но вопреки всему Смоленское кладбище уцелело, действует оно и сейчас.
…История социалистического Ленинграда только начиналась. Убийство Кирова в 1934 году, страшные годы «ежовщины», блокада, «ленинградское дело» – все это было еще впереди.
В 1-ю годовщину советской власти на украшение города были мобилизованы лучшие художники, остававшиеся в Петрограде: Кустодиев, Чехонин, Петров-Водкин. По проекту Н. Альтмана Александровская колонна на Дворцовой площади была опутана языками кумачового пламени. К 3-й годовщине Октября Николай Евреинов поставил на Дворцовой инсценировку «штурма Зимнего» с тысячами статистов, а в июле 1920 года на ступенях Биржи на Стрелке Васильевского острова состоялось красочное представление по случаю открытия в Петрограде II конгресса Коминтерна. Именно тогда город в последний раз навестил Ленин, и сразу же после его смерти Петроград получил имя вождя. Зиновьев, полноправно управлявший городом после переезда Совнаркома в Москву, даже подумывал заменить статуей Ленина ангела на Александровской колонне, и не осуществлена эта идея была только из- за технических трудностей. После 1924 года Зиновьев был объявлен главарем «новой оппозиции» и выведен из состава Политбюро. А его место в Смольном в 1926 году занял Киров, выдвиженец Сталина, умело заменяющего своими кадрами старую ленинскую гвардию.
Юрий Пирютко
Планетарий: Другое небо
