Большое путешествие: Танцы на границе
«Пакистан зиндабад! Пакистан зиндабад!» Да здравствует Пакистан! Благообразный старик с зеленым флагом в руках самозабвенно бегал по дороге. Иногда он останавливался и кричал в толпу зрителей: «Кто не кричит, тот не мусульманин!» Зрители начинали подтягивать этот призыв. Добившись удовлетворительного результата, старик бежал дальше. Навстречу ему мчался одетый в майку и гораздо более молодой, но не менее энергичный представитель пакистанского народа. Этот мужчина с простым лицом и небольшой лысиной тоже размахивал флагом и тоже кричал «Да здравствует Пакистан!», но чуть менее зажигательно – сказывалось отсутствие опыта. Чувствовалось, что в деле патриотического воспитания он еще новичок. Гул толпы нарастал. Так начиналось «Действо на границе» – обряд снятия флага на пакистано-индийской границе, недалеко от города Лахора.
Нет повести печальнее на свете, чем повесть… о межнациональном конфликте. Мечта всякого более- менее нормального человека – мир и дружба между народами, которая ведет к взаимному обогащению – и культурному, и, иногда, материальному. Впрочем, смысла развивать эту тему нет: кто не понимает, тому не объяснишь, кто понимает, тому и объяснять не надо. Во время нашего пребывания в Лахоре, столице Пенджаба – самой многонаселенной провинции Пакистана, мысль о национальной розни часто приходила в голову. Не то чтобы она сидела в ней неотступно. В конце концов ничего не выдавало на улицах Лахора напряженных отношений с Индией. Люди ходили в магазины, автомобилисты старались передавить пешеходов, пешеходы пытались попасть под велосипеды – все как обычно. Разве только в нашей гостинице висело объявление, что отсюда отправляются автобусы в соседнюю страну (совсем недавно это было невозможно), разве что служащие в отеле жадно смотрели индийское кино по спутниковым гостиничным каналам (на государственных каналах его не показывают), разве что наше ожидание поездки на границу, где мы хотели посмотреть традиционное ежедневное снятие государственных флагов, соответственно индийского и пакистанского. Напряжение наше росло и достигло апогея как раз на этой церемонии.
Но перед этим было еще много чего. Наверное, даже более важного.
Лахор – удивительный город. Магия его состоит в каком-то коловращении жизни. В мире есть очень много живых городов, где все бурлит, здесь же бурлит по-особому, по- лахорски.
Поначалу ничего не предвещало таких впечатлений. Мы прилетели из Пешавара и были приятно удивлены тем, что в Лахоре современные дороги и современные взгляды на жизнь. Во-первых, мы наконец увидели лица пакистанских женщин. Здесь, в отличие от Северо-Западной пограничной провинции, они их совершенно не прячут. Женщины оказались очень красивыми, что всегда благотворно сказывается на настроениях мужчин-путешественников. Во-вторых, недалеко от Лахора существует единственный в стране алкогольный завод (по крайней мере, нас уверяли в этом местные жители), построенный во времена Беназир Бхутто – бывшего премьер-министра Пакистана, дочери казненного премьер-министра Зульфикара Алих-Бхутто. Она обучалась за границей и пыталась привнести какие-то элементы передового образа жизни в пакистанскую целомудренность. Правда, в настоящее время в Пакистане на нее заведено уголовное дело, и она пребывает в эмиграции.
Алкоголь, конечно, нельзя продавать мусульманам, но можно – иностранцам в определенные часы, в положенных магазинах (которые закрываются довольно рано) и строго при наличии паспорта. Вообще, отношение к алкоголю у некоторых пакистанцев довольно болезненное – забегая вперед, могу сказать, что мы были свидетелями сцены в самолете, когда сидевший рядом с нами важного вида господин устроил страшный скандал из-за того, что на одном подносе пассажирам разносили сок и шампанское. «Я же мог ошибиться! – кричал он. – Мы же мусульманская страна!» И так далее… Конфликт удалось уладить с большим трудом – всем пилотам и стюардам по очереди пришлось извиняться. С одной стороны, его можно было понять – для настоящего мусульманина так ошибиться было бы страшным грехом, с другой – самолет, в котором мы находились, принадлежал другой стране, то есть формально был территорией другого государства, а за полчаса скандала запрета на алкоголь в мире не добиться.
…Лахор имеет давнюю историю, поэтому в городе находятся святыни сразу нескольких религиозных конфессий. Помимо мусульманских здесь также есть и священные места сикхов. Лахор – столица Пенджаба, без преувеличения одного из важнейших исторических мест на земле – сам является одним из центров мировой цивилизации.
Лахор сыграл самую большую роль в деле отделения Пакистана от Индии. Именно здесь была принята историческая Пакистанская Резолюция 23 марта 1940 года, которая провозглашала принципы существования мусульманской общины в независимом государстве. В Лахоре жил почитаемый ныне пакистанцами как один из духовных основателей государства поэт Икбал. Именно Икбал – в тот момент глава Мусульманской Лиги, организации лидеров сепаратистских тенденций – предложил в 1930 году создать независимое мусульманское государство, в которое вошли бы Пенджаб, Зинд, Северо-Западная пограничная провинция Пакистана (СЗПП) и Балуджистан.
Сам Икбал был очень интересной и противоречивой личностью. Образованнейший человек, учившийся в Кембридже и Гейдельберге, философ, поэт, политический деятель, человек, удостоенный в Великобритании рыцарского титула, – он имел неортодоксальные идеалы (например, написал поэму «Ленин»). Его мавзолей находится рядом с входом в мечеть Бадшахи, а День Икбала является национальным праздником страны.
Кстати, название для государства еще в 1933 году предложил студент-мусульманин Чаудри Рехмат Али, учившийся в Кембридже. Пакистан буквально означает «страна чистых», это был акроним: «П» – от Пенджаба, «А» – от афганцев с границы (то есть пуштунов СЗПП), «К» – от Кашмира, «С» – от Синда, а «тан» – от Балуджистана.
Улицы Лахора запружены народом и днем, и ночью. Все виды транспорта всех лет выпуска перемешаны здесь в один бурлящий котел. Тем сильнее был контраст ощущений, после того как мы вырвались из него и попали в мечеть, где стали свидетелями паломничества к здешним мусульманским святыням – мавзолею Даты Гандж Бахша и худжре Хваджи Муинуддина Чишти из Аджмира. Как трепетно поклонялись своим святыням верующие! Как протягивали руки! У некоторых стариков стояли слезы в глазах. Хотя и вся мечеть жила активной жизнью – в тени переходов сидели разные группы паломников и верующих, неспешно что-то обсуждая или совершая свои обряды. Это необыкновенно контрастировало с тем, что творилось на улице – было полное ощущение, что мы попали в другой, вне времени и пространства, мир. Дата Гандж Бахш – очень почитаемый суфийский святой, в день его рождения к мавзолею стекаются тысячи паломников. И на протяжении всего этого времени раздаются гулкие звуки огромного барабана…
Сами лахорцы говорят про себя, что они очень любопытные люди. Если, к примеру, в вашей машине что-то сломалось на лахорской улице – все проходящие и проезжающие тут же соберутся вокруг и замучают советами. И отбиться в этом случае будет совершенно невозможно. Любопытство местных жителей даже нашло отражение в одном историческом анекдоте. Однажды, в очень далекие времена, к Лахору подошел монгольский хан. Горожане, конечно, закрыли ворота, и монгольское войско стало ходить вокруг города, не решаясь на штурм. И тут лахорцы совершенно неожиданно открыли ворота, поскольку любопытство их было нестерпимо – кто же такие тут ходят? В результате город был сожжен…
В Лахоре до сих пор существует «старый город», который в отдельных местах окружен сохранившейся стеной, и внутрь него ведут ворота, но в отличие от былых времен – сейчас они открыты всегда. Именно там, на узких улочках, живут те лахорцы, которые считают себя «настоящими» – они даже говорят немного по-другому (один наш хороший знакомый показывал нам разницу в произношении – главное, как произносится буква «р», но никакой разницы заметить нам не удалось). Дело в том, что большая часть жителей Лахора приехала сюда относительно недавно. Большинство – после разделения на Индию и Пакистан в 1947 году, хотя из Индии сюда приезжали и раньше – англичане построили в Пенджабе много каналов, что гарантировало жителям достаточное количество воды, которая всегда была в дефиците. А вот после разделения масштабы переселения народов были таковы: официально к 1951 году 6,5 миллиона перебралось в Индию, а 5,5 миллиона – в Пакистан. Самая же большая миграция пришлась на Пенджаб. И до сих пор переселившиеся люди – как с той, так и с другой стороны границы – тоскуют по местам, где они выросли.
