уже о постыдной роли, которую мы играем в Европе. Наши действия в Польше откинут нас на 50 лет от просвещения Европейского. Что мы усмирили Польшу, что нет – все равно: тяжба наша проиграна»[640]. Но такое четкое осознание ошибочности являлось скорее исключением, а власти и общественное мнение России посчитали бы подобное решение потерей национальной чести и гордости, поэтому всеми силами старались «держать» при себе неблагодарных поляков. Именно поэтому В. О. Ключевский в 1905 г. записал в своем дневнике: «Мы присоединили Польшу, но не поляков, приобрели страну, но потеряли народ»[641]. В целом же для Российской империи отрицательные минусы явно перевесили реальные плюсы присоединения 1815 г., негативные отзвуки которого доносятся и до наших дней.
Глава 11
Цена и последствия победы
Материальные и людские потери
Страну, безусловно, возвышает одержанная победа, а воспитывает и закаляет – изнурительный путь к ней. Всегда интересно и проанализировать последствия важных исторических событий, и проследить их влияние на последующий ход истории. С этой точки зрения важно в первую очередь определить материальные издержки государства и людские потери, понесенные в войнах. Какова цена победы? Что принесла она стране?
Чтобы чрезмерно не обрушивать на читателей сухие цифры, ограничимся данными на 1812 – 1814 гг., хотя сразу оговоримся, видимо, и они не являются вполне точными. Слишком не многие историки отваживались на основе косвенных исчислений путем различных приблизительных оценок выдать какие– либо обобщающие показатели и количественно измерить «цену победы». Данные «плавают» у различных авторов. На это существуют объективные причины и трудности. Статистические подсчеты тогда почти не производились, поскольку эта наука (статистика) в России (да и в других странах тоже) в тот период находилась в почти зачаточном состоянии. Кроме того, военные действия не благоприятствовали ведению точного учета и статистики.
Тем не менее на 1811 г. можно примерно установить, что в России насчитывалось приблизительно 41 – 45 млн населения, во французской империи – 42 млн человек. В Российской империи некий набор цифр давали лишь периодически проводимые ревизии, носившие фискальный характер, поэтому относительно точные данные имелись лишь по податным сословиям и исчислялись они по количеству мужских душ[642]. Но, по сути, иностранное нашествие в 1812 г. являлось борьбой России с общеевропейской коалицией стран. Наполеоновская Великая армия по размерам и материальным издержкам превосходила все, что видела и знала Европа ранее, – от 610 до 680 тыс. человек (по разным подсчетам). Поневоле Россия вынуждена была противопоставить этому иностранному вторжению максимум своих сил. Но опять же авторы в данном вопросе расходятся в цифрах. Называют совершенно разные данные русских сухопутных сил перед войной и во время войны: от 480 тыс. регулярных войск до 876 тыс. человек (или миллион с ополчением). В общем, цифры постоянно менялись, не становясь от этого точнее. Сплошное многообразие цифр и разброс мнений историков по данному вопросу. Не легче дело обстоит и с выкладками собранных сил ополчения. Укажем, что по последним подсчетам численность временных формирований всех трех округов ополчения в период войны составляла от 211,2 до 237,5 тыс. человек (не считая Украины, Дона и народов Поволжья)[643].
В своих воспоминаниях русский капитан И. Ф. Соловьев, перечисляя офицеров–однополчан Ревельского пехотного полка, погибших и раненных в Лейпцигском сражении, написал следующие строки: «Ах, война, война, какое ты ужасное чудовище, – славы»[644]. Но еще более сложный вопрос – потери, которые понесла российская армия в тех войнах. Так, сам Александр I в письме к австрийскому императору летом 1813 г., упоминая об огромных лишениях, понесенных Россией в 1812 г., писал без всякой конкретизации: «Провидение пожелало, чтобы 300 тыс. человек пали жертвой во искупление беспримерного нашествия»[645]. Да и российский император эту цифру, по–видимому, назвал приблизительно, на глазок. Военное министерство, насколько нам известно, никогда не подсчитывало потери в период наполеоновских войн, а собирало в лучшем случае лишь данные о недокомплекте войск. Да и подавляющае часть авторов, не имея возможности найти достоверные источники, часто, даже по отдельным сражениям, вообще предпочитала не писать об обобщающих потерях.
Некоторые суждения на этот счет можно сделать, используя лишь косвенные данные. Население России с конца ХVIII в. до 1805 г. увеличивалось в среднем на полмиллиона человек в год. Среди православного населения по приходам велись сведения по рождающимся, умершим и сочетавшимся браком. Сохранились сведения по годам, составленные на основе данных из метрических книг. Приведем лишь сведения, характеризующие разницу между родившимися и умершими [646].
1805 г. — 542 068 человек
1806 г. — 500 652 человек
1807 г. — 468 508 человек
1808 г. — 442 478 человек
1809 г. — 472 258 человек
1810 г. — 470 923 человек
1811 г. — 374 767 человек
1812 г. — 291 234 человек
1813 г. — –2749 человек
1814 г. — 390 255 человек
1815 г. — 442 209 человек
1816 г. — 661 835 человек
Очень интересные данные, хотя они не учитывают армейские потери за этот период. Но они дают наглядное понимание динамики роста населения (не только православного) за эти годы. Правда, не очень понятно, почему в 1813 г. (а не в 1812 г.) население достигло минусовых показателей (–2749 человек), хотя можно предположить, что новорожденных было мало, а убыль велика. Возможно, что среди других конфессий положение было не столь катастрофическим. По всей вероятности, сведения на 1812 – 1813 гг. не совсем точны, так как правильное ведение метрических книг тогда было редкостью, затруднено и нельзя было своевременно получать известия о смерти многих жителей (особенно в Смоленской, Московской и Калужской губерниях).
С этими данными необходимо сравнить сведения о рекрутских наборах. В начале ХIХ в., по исчислениям лучшего в середине ХIХ в. специалиста по статистике Д. П. Журавского, за тринадцать лет (за период 1802 – 1815 гг.) в рекруты попало 2 158 594 человека, что составляло примерно третью часть всего мужского населения от 15 до 35 лет[647]. Этому несколько противоречат цифры, приводимые составителями «Столетия Военного министерства», – по их данным в царствование Александра I (18 наборов) рекрутами стали 1 933 608 человека[648]. А. А. Керсновский полагал, что за десять лет «было поставлено не менее 800 000 рекрут, не считая 300 000 ополчения Двенадцатого Года», а все находившиеся на военной службе составляли «4 процента 40 миллионного населения страны»[649]. По мнению Д. Ливена, за время своего правления Александр I «поставил под ружье два миллиона человек»[650]. В любом случае, все названные исследователями цифры огромны. Как бы ни было, эти люди должны были находиться в войсках или выбыли за этот период из строя: погибли в боевых действиях, дезертировали, умерли от болезней или воинских тягот. Причем в то время смерть от
