Я вернулся в парк и положил ключ к ногам Царевны-лягушки.
— Я тебе очень признательна, — сказала Царевна-лягушка. — В награду за ключ возьми Лягушонка- Послушонка. В трудную минуту он тебе поможет.
Она сказала несколько слов по-лягушачьи. Из толпы выскочил маленький лягушонок, величиной с муху. Он был ярко-зеленого цвета и блестел, как лакированный.
— Возьми его, — сказала Царевна, — спрячь в волосы и каждый день давай ему по одному рисовому зернышку.
Я взял лягушонка, посадил к себе на голову, поблагодарил Царевну и, перепрыгивая через лягушек и раков, побежал к пруду. Там я увидел пана Кляксу, окруженного ребятами. Он выглядел хорошо, но был чуть меньше ростом.
По его указанию, ребята принесли несколько больших корзин и сложили туда рыб.
— За мной! — скомандовал пан Клякса.
Сгибаясь под тяжестью корзин, мы прошли по каштановой аллее, пробрались через заросли малины и вышли к ограде. Пан Клякса остановился перед дверцей с надписью «Сказка о рыбаке и рыбке» и открыл замок. Уже издали мы увидели Рыбака, закидывающего в море невод. Рыбак улыбнулся и, не вынимая изо рта глиняной трубки, поздоровался с нами.
Мы бросили рыб в море, а потом по совету Рыбака выкупались. День стоял жаркий, и вода была очень теплая.
Когда мы вернулись к пруду, лягушек и раков там уже не было. По влажному илу ползали лишь черви да улитки.
Вдруг над нами появился Матеуш. Он был очень взволнован и кричал что есть мочи:
— Душный рик! Душный рик!
Пан Клякса первый догадался, в чем дело, и посмотрел на небо. Потом он тоже закричал:
— Воздушный шарик! Воздушный шарик!
Высоко в небе показалась маленькая точка. Она быстро приближалась, и вскоре мы явственно увидели голубой шарик с привязанной к нему корзиной.
Пан Клякса очень радовался, потирал от удовольствия руки и все время повторял:
— Мой глаз летит с Луны!
Когда шарик опустился, пан Клякса отклеил пластырь и вставил глаз на место.
— Нет! Это что-то невероятное! — воскликнул он, захлебываясь от восторга. — Такого еще никто не видывал! Ну и ну! Ну и чудеса! Жизнь на Луне занимательней любой сказки.
Мы с завистью смотрели на пана Кляксу, а он упивался картинками, которые запечатлел его глаз, побывавший на Луне.
Наконец пан Клякса овладел собой и сказал:
— Сказка про лунных жителей затмит все сказки на свете! Дайте только время.
— А может быть, вы ее сейчас расскажете, пан профессор? — предложил Анастази.
— Всему своя пора! — ответил пан Клякса. — В особенности сказкам. А теперь пойдем обедать. После обеда я прочитаю вам сон, который приснился Адасю Несогласке.
Услышав это, ребята очень обрадовались.
Мы наскоро пообедали и собрались в школьном зале.
Пан Клякса сел за кафедру, раскрыл толстую книгу, содержащую описание лучших снов, и начал читать:
— Сон про семь стаканов.
Мне снилось, что я проснулся.
Пан Клякса превратил все стулья, столы, табуретки, кровати, вешалки, шкафы, полки и другие вещи в мальчиков, так что всех вместе нас было больше ста учеников.
— Сегодня мы поедем в Китай, — сообщил нам пан Клякса.
Я выглянул в окно. Во дворе стоял маленький поезд, составленный из спичечных коробков, а паровозом служил голубой эмалированный чайник. Он был на колесах, и из него валил пар.
Мы сели в вагоны, и, как ни странно, все уместились.
Пан Клякса сел верхом на чайник, и поезд загудел к отправлению. Вдруг в небе появилась огромная туча. Поднялся страшный ветер. Он перевернул все вагоны, то есть спичечные коробки. Надвигалась гроза.
Тогда я побежал на кухню, достал из буфета семь стаканов, поставил на поднос, вытащил из сарая лестницу и принес все это во двор.
Пар, валивший из чайника, соединялся с тучей, она угрожающе росла, и пан Клякса тщетно пытался заткнуть пальцем носик чайника.
— Адась, спаси мой поезд! — воскликнул пан Клякса, подпрыгивая вместе с крышкой чайника.
Я приставил лестницу к стене, и, держа в левой руке поднос со стаканами, поднялся на самый верх.
Когда я достиг последней перекладины, лестница вдруг вытянулась и оперлась на тучу, так что я легко мог достать до нее рукой.
Я взял ложку, которую тоже захватил на кухне, и стал разрыхлять тучу.
Сначала я собрал в первый стакан дождь, потом соскоблил снег и насыпал во второй стакан. В третий стакан я собрал град, в четвертый — гром, в пятый — молнию, в шестой — ветер.
Таким образом, я собрал в стаканы всю тучу, снял ее с неба, как снимают пенку с молока, и небо сразу прояснилось.
Я не понимал только, зачем мне седьмой стакан.
Когда я спустился вниз, поезда на месте не оказалось. Мальчики превратились в серебряные вилки и лежали рядком на земле.
Только пан Клякса по-прежнему сидел верхом на чайнике, пытаясь заткнуть его носик.
Я поставил поднос на землю и накрыл платком, как делают фокусники в цирке.
— Что ты наделал! — закричал пан Клякса. — Ты похитил тучу. Теперь никогда не будет ни дождя, ни снега, ни даже ветра. Мы погибнем от зноя.
Я взглянул на небо. На нем не было ни облачка. И вдруг я понял, что это не небо, а голубой эмалированный чайник, точно такой же, на каком сидит пан Клякса, только гораздо больше. Из чайника на землю струились лучи солнца, вернее золотой кипяток. Жара становилась невыносимой.
Пан Клякса не выдержал и стал быстро раздеваться, но на нем было столько сюртуков, что раздеванию, казалось, не будет конца. Вдруг я заметил, что из волос пана Кляксы повалил дым. Я испугался, что пан Клякса сгорит, и, схватив с подноса стакан с дождем, вылил пану Кляксе на голову. Хлынул проливной дождь. Он шел снизу вверх, как бьющий из земли фонтан.
— Снега! — кричал пан Клякса. — Снега, а то сгорю!
Я схватил второй стакан, зачерпнул ложкой снег и стал обкладывать голову пана Кляксы.
Неожиданно снег стал разлетаться по парку. Из-под снега выскочили серебряные вилки и, бегая как сумасшедшие, стали играть в снежки. Я узнавал в них поочередно то Артура, то Альфреда, то Анастази, то еще кого-нибудь из ребят.
Вилки подняли такую метель, что ничего не было видно. Тогда я решил сдуть снег ветром. Я взял третий стакан и выплеснул оттуда ветер.
Трудно передать, что это был за ветер. Он дул одновременно со всех сторон и сметал все, что попадалось на пути. Он развеял снег и поднял вилки так высоко, что они повисли в небе, как звезды. Стало очень холодно. Я взглянул на пана Кляксу и в первую секунду даже не узнал его. Он превратился в снежную бабу и весело распевал:
