состоит из нескольких отдельных конституционных законов. Это основные законы государства об имперском представительстве, общих правах гражданина, имперском суде, судебной власти и осуществлении правительственной и исполнительной власти. Тем самым была создана либеральная конституция, основанная на двухпалатной системе – палате господ с назначаемыми членами и палате депутатов, первоначально избиравшейся косвенно, через ландтаги. Было осуществлено четкое разделение властей. Однако столь часто применявшийся впоследствии чрезвычайный параграф (§ 14) давал правительству возможность время от времени править без рейхсрата.
Главную проблему конституции с точки зрения интересов демократии представляло, без сомнения, избирательное право. Основная идея старых либералов заключалась в отборе элиты, призванной участвовать в управлении государством. Эта эли- /274/ та – здесь сказывалась свойственная эпохе Просвещения вера в образованность – должна была отличаться высоким образовательным уровнем, обеспечить который могло лишь материальное благосостояние. Впрочем, в монархии Габсбургов над идеей господства интеллектуальной элиты довольно скоро возобладала идея национального превосходства немцев в цислейтанской половине государства.
Избирательные права имели те, кто был в состоянии уплатить определенную сумму налогов: представители интеллигенции, чиновники, обладатели академических степеней, учителя, офицеры и священники. Уже в 1848–1849 гг. цензовое избирательное право способствовало утверждению господства буржуазии и отсечению «низов» – как социальному, так и политическому, – несмотря на то, что либералы, обращаясь к верхам, дворянству, подчеркивали принцип равенства. На подобной основе базировалось положение о выборах в соответствии с Февральским патентом, без изменений включенное в 1867 г. в Декабрьскую конституцию и лишь /275/ незначительно модифицированное в соответствии с избирательной реформой 1873 г., устранившей зависимость от ландтагов.
Новое избирательное право было прямым и в соответствии с аргументацией либералов делало рейхсрат независимым от произвола ландтагов, однако при этом сохранялась цензовая система, в результате чего имело место не только ограничение численности лиц, участвовавших в принятии политических решений или, лучше сказать, сохранявших право на такое участие, но и неравное распределение голосов по отдельным куриям. Так, в землевладельческой курии одного депутата избирал в среднем 51 человек, имеющий право голоса, в торговых палатах – 24 имевших право голоса, в городских общинах – 1600, а в сельских – 8100 избирателей.
Либерализм как вариант идеологии, легитимирующей господство буржуазии, должен был отбиваться от своих «врагов» не только в политической, но и в социальной сфере, отражая атаки как сверху – со стороны представителей старого абсолютистского строя, то есть дворянства и церкви, выступающих в качестве сил, служащих опорой государства, так и снизу – со стороны рабочих и мелкой буржуазии, все настойчивее требовавших участия в политической жизни.
Расщепление либералов на различные фракции – крайне левые, левое и правое крыло центра и крайне правые – могло преодолеваться лишь временно, благодаря концентрации в борьбе против общего врага. Главным противником либералов были представители различных ненемецких национальностей (прежде всего, чехи) и католические консерваторы. Впрочем, с чехами у либералов особых проблем не было: те в принципе отвергали Декабрьскую конституцию, и их депутаты не участвовали в заседаниях рейхсрата («политика отсутствия»). Вторым компонентом, не имевшим прямого отношения к «консервативной» идеологии, была федералистская ориентация сил, противостоявших либерализму, не в последнюю очередь, провоцируемая централистской позицией либералов, чьи либеральные подходы были «нерасторжимой связью» соединены с централистской точкой зрения. Клерикальная оппозиция, основная опора которой находилась в Тироле, сначала видела средством борьбы бойкот заседания рейхсрата в Вене, но так и не смогла осуществить «политику отсутствия» по чешскому образцу.
Когда в 1867 г. либералы, наконец, пришли к власти, одна из их главных задач лежала в сфере церковной политики. Конкордат /276/ 1855 г. представлял собой для них символ абсолютизма, долгие годы подавлявшего либеральные устремления. В то время как печать и левое крыло либералов выступали за отмену конкордата, большинство либералов вступили на путь компромисса, «изрешетив» конкордат в важных пунктах посредством принятия отдельных законов. Три конфессиональных закона – о браке, о школе и межконфессиональный, – принятые в 1867 г. (их называли «мартовским», «майским» и «законом Хербста» – по имени министра юстиции Эдуарда Хербста[128]*), были незавершенной попыткой отделения церкви от государства и самым существенным достижением либералов в первой фазе их правления. После первого либерального правительства во главе с Карлосом Ауэрспергом, так называемого буржуазного министерства, Франц Иосиф, лишь скрепя сердце согласившийся в 1867 г. на конституционное развитие государства, попытался добиться более приемлемого для себя хода событий. Консерваторы, в 1870–1871 гг. на краткое время образовавшие переходное правительство, стояли на почве католицизма, но также выступали за федерализм (фундаментальные статьи). В это время был расторгнут конкордат, поводом к чему стал провозглашенный Ватиканским собором 1870 г. догмат о папской непогрешимости. Франц Иосиф разорвал конкордат под юридически спорным предлогом, в соответствии с которым в результате провозглашения догмата о непогрешимости правовая природа партнера по договору, то есть римского папы, изменилась.
Сформированное в 1871 г. второе либеральное правительства во главе с Адольфом Ауэрспергом с целью заполнения правовых лакун, образовавшихся после отмены конкордата, внесло в 1874 г. четыре законопроекта, призванных урегулировать правовое положение католической церкви и монастырских сообществ. Заново следовало определить и законодательное признание некатолических религиозных объединений. Подлинным пробным камнем для проверки боевого настроения либералов стал закон, рассматривавший правовой статус монастырей. Законопроект был принят палатой депутатов без каких-либо предлагавшихся радикальных дополнений, но в палате господ принятие соответствующего решения затянулось на два года, так что закон вступил в силу только в 1876 г. Император, однако, так никогда и не санкционировал /277/ этот закон, и внутренне уже ослабленное либеральное правительство ни разу не попыталось превратить данный вопрос в пробу сил с монархом. Либералы, боровшиеся против преобладания католической церкви, превратились в готовую на компромисс, внутренне раздробленную партию, от которой мало чего приходилось ожидать и в этой сфере.
Важнейшим следствием либеральной политики в отношении церкви и связанной с ней борьбы против конкордата стал закон Хаснера об имперских народных школах (1869), призванный гарантировать долгосрочные результаты победы либералов, пусть и половинчатой. Новый закон о народных и гражданских школах (в настоящее время старшая ступень средней школы) предусматривал создание надконфессиональной школы, в которой, тем не менее, преподавание религии было, как и прежде, обязательным и каждый местный священник имел закрепленное за ним место в школьном совете общины. Некоторые положения, например, централизация школьного дела, окончательное закрепление всеобщего обязательного обучения и введение «реальных предметов» (естественная история, краеведение, физкультура, ручной труд), придали этому закону 1869 г. особенно современное звучание. /278/
Однако в своей экономической политике либералы потерпели серьезную неудачу. Существенным элементом эпохи грюндерства была сознательная пропаганда участия каждого в экономической деятельности. Газеты призывали «маленького человека» обогащаться, и лозунг
Возник перегрев конъюнктуры, нездоровый, как озноб, финансовая сфера разъедалась коррупцией и спекулятивными сделками. В конце концов, 9 мая 1873 г. на Венской бирже произошел «Великий крах» – крушение экономики, оказавшееся тем более болезненным, что оно последовало как раз в тот мо- 
мент, когда монархия Габсбургов, проведя
