Клаудиа: Взяла со стола директора чернильницу и запустила в эту мамашу. Чернила залили ей лицо, блузку.
Корр.: Вас отчислили?
Клаудиа: Незамедлительно. И даже отличные оценки меня не спасли. У нас был самый показательный колледж в стране. Я его запятнала. Мне даже пришлось уехать. Сначала из города, потом из страны. А потом в Америке меня пригласили сделать фотопробы для «Плейбоя», и я оказалась вполне достойной претенденткой на девушку августа. Тут, впрочем, меня вновь выручило мое хваленое бесстыдство.
Корр.: Каким образом?
Клаудиа: Вместе со мной на девушку августа претендовала еще одна прелестная нимфетка. Тот август проходил в «Плейбое» под знаком женственности и оленьей грации. Я им отлично подходила по худобе, а конкурентка моя пленяла восхитительными изгибами линий. Лань, да и только. Я была абсолютно уверена, что не пройду. И туг вдруг девушка отказалась при всех раздеться, застеснялась, а когда включили юпитеры, запаниковала, задеревенела и заплакала. Ее упрашивали на коленях одновременно три фотографа. Она — ни в какую. А я постаралась принять позу поживописнее, тряхнула волосами и сняла через голову платьице. Под которым ничего не было. Они так и ахнули. И с тех пор я была единственная модель, которая может раздеться где угодно, перед кем угодно и в какую угодно погоду.
Корр.: Летом вы чуть не лишились жизни. Ваш спортивный самолет рухнул на землю.
Клаудиа: Это правда.
Корр.: Что вы почувствовали в тот момент, который мог бы стать для вас последним?
Клаудиа: Что мне никогда так и не удастся выспаться.
С суперзвездой беседовал Анри Кадо.
КСТАТИ:
«Слабостью и предметом тщеславия у женщин чаще всего является их красота. Как только разговор заходит о ней, никакая лесть им не кажется грубой. Природа, должно быть, не создавала еще женщины, настолько уродливой, чтобы она могла остаться совершенно равнодушной к похвале, воздаваемой ее наружности.
Если лицо ее настолько безобразно, что она не может не знать об этом, ей кажется, что фигура ее и весь ее облик с лихвой восполняют этот недостаток. Окажись у нее некрасивая фигура, она думает, что все уравновешивается красотою лица. Если же безобразны и лицо, и фигура, то она успокаивает себя тем, что ей присуще некоторое очарование, умение как-то особенно себя держать, некое «не знаю что», еще более располагающее к себе, чем сама красота.
Мысль эту можно доказать тем, что самая некрасивая женщина на свете тщательно обдумывает, как ей получше одеться. Настоящая бесспорная красавица, сознающая, что она хороша собой, изо всех женщин менее всего поддается такого рода лести: она знает, что этим ей только воздается должное, и не чувствует себя никому за нее обязанной. Надо похвалить ее ум — хоть она сама, может быть, не сомневается в нем, но может думать, что мужчины придерживаются на этот счет иного мнения…»
Звезды — те же женщины, а если нам что-то кажется в них ненормально выпяченным, так это потому, что мы привыкли рассматривать их сквозь увеличительные стекла, надеясь уловить пикантные нюансы…
IV
ВОИТЕЛЬНИЦЫ
«Мужчина должен воспитываться для войны, а женщина для отдохновения воина; все остальное есть глупость».
Этих женщин сравнительно не много, — тех, которые добровольно и уверенно берут на себя чисто мужские прерогативы: войну, охоту и добычу, и в фигуральном, и в буквальном значении этих слов, — однако их суровые, дышащие вызывающей независимостью черты не могут не стать штрихами к женскому портрету в интерьере бытия.
Воительницы… Как расценивать это явление? Дикая аномалия или же каким-то чудесным образом сохранившиеся, несмотря на постоянное и жестокое подавление, ростки древнейшего матриархата?
Так или иначе, но игнорировать это явление невозможно, тем более что наш век стал ареной наиболее частых и заметных его проявлений…
Древнейшая история сохранила множество упоминаний о женщинах, по каким-то причинам принявшим на себя сугубо мужские функции, что как сейчас, так и в те далекие времена расценивалось как загадочная экзотика.
АРГУМЕНТЫ:
«Эти женщины жили на границах обитаемого мира. Их мужчины проводили дни в хлопотах по домашнему хозяйству, выполняя распоряжения своих жен-амазонок, но не участвуя в военных кампаниях или управлении, как свободные граждане. Когда рождались дети, заботы о них вручали мужчинам, которые выращивали их на молоке и жидкой пище. Девушкам прижигали груди, потому что они мешали во время битвы…»
Достаточное внимание амазонкам уделяет и древнегреческий эпос. Как считают историки, мифы о женщинах-воительницах были результатом соприкосновения греков с населением Северного Причерноморья, где археологические раскопки свидетельствуют о том, что в немалом количестве женских погребении скифов и сарматов найдены в качестве похоронных принадлежностей луки, стрелы и мечи, что, как правило, присуще лишь захоронениям воинов-мужчин.
С амазонками связан девятый подвиг мифического героя Геракла когда он отправился в их страну за поясом царицы Ипполиты.
----------------------------------------------------
«Слава о подвигах сына Зевса давно уже достигла страны амазонок. Потому когда корабль Геракла пристал к Фемискире, вышли амазонки с царицей навстречу герою. Они с удивлением смотрели на великого сына Зевса, который выделялся, подобно бессмертному богу, среди своих спутников.
Царица Ипполита спросил Геракла:
— Славный сын Зевса, скажи мне: что привело тебя в наш город? Мир несешь ты нам или войну?
Так ответил царице Геракл:
— Царица, не по своей воле пришел я сюда с войском, совершив далекий путь по бурному морю; меня прислал властитель Микен, Эврисфей. Дочь его хочет иметь твои пояс, подарок бога Ареса. Эврисфей поручил мне добыть твой пояс!
Не в силах была отказать Гераклу Ипполита. Она была уже готова добровольно отдать ему пояс, но Гера, желая погубить ненавистного ей Геракла, вмешалась в толпу и стала убеждать воительниц напасть
