«Правила рассыпного строя, или наставление о рассыпном действии пехоты». «Правила» отводили специальный раздел маскировке.
Здесь говорилось, что «неровности поверхности земной и множество возвышенных на земле предметов почти везде представляют защиту раздробленным частям или одиночным людям». Поэтому офицер должен обращать внимание «на выгоды, представляемые местоположением, и способы оным воспользоваться: как он, например, имея впереди бугорок, может лечь позади оного на земле или стать на колени и как ему в таком положении может быть удобнее зарядить ружье, верно прицелиться и выстрелить; каким образом при наступлении в лесу должен он подкрадываться от дерева до дерева к неприятелю, беспрестанно вредить оному и выигрывать место, или же при отступлении через лес останавливаться позади каждого дерева и, прикрывая себя, защищать место и товарища своего; как, он должен залечь во рву, за оградою или плетнем и как во всяком подобном местоположении может действовать с пользою оружием своим».
Маскировались русские егеря и застрельщики, маскировались казаки. И все же до второй половины XIX века, до изобретения бездымного пороха и дальнобойного нарезного оружия, маскировка в регулярной армии была не правилом, а исключением.
Старый охотник и лихой пластун дядя Брошка в повести Л.Н. Толстого «Казаки» ругал офицеров, которые, щеголяя храбростью, гарцуют у неприятеля на виду.
«— Пойдешь в поход, будь умней, меня, старика, послушай, — говорил он Оленину. — Когда придется быть в набеге или где (ведь я старый волк, всего видел), да коли стреляют, ты в кучу не ходи, где народу много... Тут хуже всего: по народу-то и целят. Я все, бывало, от народа подальше, один и хожу: вот меня ни разу и не ранили... А то ваша братья всё на бугры ездить любят. Так-то у нас один жил, из России приехал, все на бугор ездил... Как завидит бугорок, так и поскачет. Поскакал как-то раз. Выскакал и рад. А чеченец его стрелял, да и убил. Эх, ловко с подсошек стреляют чеченцы! Ловчей меня есть. Не люблю, как так дурно убьют. Смотрю я, бывало, на солдат на ваших, дивлюся! То-то глупость! Идут сердечные все в куче, да еще красные воротники нашьют. Тут как не попасть!.. Что бы в стороны разойтись, да по одному? Так честно и иди. Ведь он тебя не уцелит».
До севастопольской кампании 1854-1855 годов на глазах у неприятеля красовались не только пылкие юноши, начитавшиеся романтических повестей, но целые армии.
Пехота в те времена, по словам Суворова, шла «великой густотой». Где-нибудь в стороне на холмах располагались штабы, руководившие битвой. На взмыленных лошадях от отряда к отряду мчались адъютанты и ординарцы, развозившие приказы. Глядя на армию, выстроившуюся перед боем, можно было подумать, что ею командует не полководец, а театральный режиссер. Ровные, словно по линейке вычерченные ряды пехоты, густые, как нивы, эскадроны, цветными квадратами возвышающиеся над равниной, белые портупеи на голубых, оранжевых и алых мундирах, плюмажи, пышные султаны гвардейских шапок — все это казалось выставленным напоказ.
Но вот появилось казнозарядное дальнобойное ружье, и плотные линии пехоты, отбивающие шаг под рокот барабанов, заколебались. Стрелок, получивший новое ружье, мог теперь, лежа на земле, завязывать огневой бой с 500 и даже с 1000 метров. Под частым и метким огнем казнозарядных ружей сомкнутый строй рассыпается. Спасаясь от губительного свинца, солдат меняет пестрый мундир на защитную гимнастерку, прячется в ямах и впадинах, ползет на животе.
Солдат зарывается в землю, и там, где раньше взору открывалась красочная картина марширующих колонн, воцаряется безлюдье.
С введением бездымного пороха исчезло и предательское облачко, которое, словно комок белой ваты, висело над стрелком и как бы указывало противнику: «Смотри! Вот здесь!»
Как крот зарывшаяся в землю и перекрасившая свои орудия и машины в защитные цвета, армия как бы надела сказочную шапку-невидимку.
Уже в первую мировую войну вместе с танками, огнеметами и авиацией на полях сражений появилось могучее боевое средство — невидимость.
Море краски — зеленой, желтой, серой, коричневой — уходило на то, чтобы слить цвет пушек, пулеметов и обмундирования бойцов с цветом травы, песка и земли.
Специальные фабрики выпускали удивительную продукцию: деревья, пни, могильные кресты и болотные кочки. Они точь-в-точь походили на настоящие, только сделаны были из стали. Притаившись за броней этих масок, невидимки-наблюдатели видели все, что делается у врага.
В 1916 году война на французском фронте приняла позиционный характер.
Противники, зарывшись в землю, месяцами стояли на одном месте и знали наперечет буквально каждый колышек и каждую выбоину. Пространство между окопами — так называемая «нейтральная зона» — было изучено с микроскопической тщательностью.
Каждая выброшенная из окопа пустая консервная банка немедленно подвергалась жестокому обстрелу. Казалось, нечего было и думать о том, чтобы соорудить почти на глазах у врага новый наблюдательный пункт, но вот что придумали французы.
В одном месте на нейтральной зоне почва выгнулась бугром. Обе линии окопов пересекали здесь парижскую дорогу. На вершине бугра, дававшего великолепный обзор германских позиций, стоял каменный столб, а на нем дощечка с надписью: до Парижа столько-то километров.
Французы сфотографировали этот камень и послали снимок на завод. Там отлили из стали точную копию, полую внутри, с отверстием для наблюдателя. Сделали и дощечку и надпись.
Ночью французские разведчики выползли на нейтральную зону, вырыли настоящий камень, а на его место поставили стальную подделку. Из окопа к этому оригинальному наблюдательному посту прокопали ход. Больше месяца сидел в мнимом камне французский наблюдатель и без помехи следил за всем, что творится во вражеских окопах. Немцы так и не догадались об этой хитрости.
В другом месте, тоже удобном для наблюдения, лежал труп баварского егеря. Егерь и без того был огромного роста, а тут еще вздулся от жары. Французы его также сфотографировали, заказали на заводе стального двойника и одели его в егерскую форму.
Ночью металлический баварец улегся на место своего гниющего собрата. В «трупе» с удобством расположился наблюдатель.
Наши сибирские стрелки в Карпатах в войну 1914-1918 годов отлично обходились без фабричной техники. В горных долинах лежат гранитные валуны, плотно одетые мхом. Сибиряки аккуратно снимали с
