К середине XVI в. в основных чертах отливается поместная система землевладения и связанные с нею военно-служилые обязанности дворянства. Военная служба тогда была не только пожизненной, но и наследственной. Обычно поместье отца наследовали сыновья или близкие родственники (племянники и др.)[276] Еще при жизни отца по достижении 15 лет (а иногда и 10–12 лет)[277] сыновья могли служить «в припуск», т. е. с отцовского поместья, если оно было достаточно большое, или верстались «новичным» (первоначальным) окладом и получали поместья в стороне («отвод»). В случае увечья, болезни или старости служилый человек получал «в прожиток» обычно часть своего поместья, все остальное оставалось его сыновьям или отбиралось вовсе. За исправную службу «оклад» помещика повышался, а за неисправную (неявку на смотр, побег со службы и т. д.) поместье могло быть отписано на государя.
Наконец, последние широко распространенные виды феодального землевладения — дворцовое и черное — в XVI в. значительно уменьшались в размере в результате наступления феодалов на крестьянскую общину. Раздавались черные земли и монастырям. Так, в 1545–1546 гг. одно сельцо и 12 деревень волостных получил Киржацкий монастырь[278]. 40 деревень волости Суземья Тверского уезда, бывшие в 1540 г. черными, в 1548 г. передаются в поместье «по наказу царскому» князю И. М. Шуйскому[279]. В первой половине XVI в. поместья получали из дворцовых земель не только за военную службу. Одним из источников поместной системы было условное держание земли дворцовыми слугами, часто происходившими из несвободных «людей» князя. Это «служнее» землевладение еще в полной мере нельзя назвать поместным, поскольку оно далеко не всегда было сопряжено с исполнением военных обязанностей и поскольку его условия не были строго регламентированы, а целиком зависели от воли феодала. Землевладение слуг (конюхов, псарей, ключников и др.), непомеченных на дворцовой земле, отмечается в писцовой книге 1548 г. Тверского уезда, причем такие слуги там уже именуются помещиками. Эта форма условного держания земли в связи с реорганизацией поместной системы к середине XVI в. была ликвидирована. Тогда же постепенно исчезают и другие архаические формы условного землевладения, довольно распространенные в XV в., в том числе прекарное держание земли монастырскими слугами и боярскими послужильцами из числа свободной и несвободной челяди[280]. Зависимое землевладение слуг Калязинского монастыря середины XVI в. являлось уже анахроническим фактом[281]. В 1539/40 г. слуга Калязинского монастыря П. Лодыгин купил у монастыря деревню Протусово, Кашинского уезда, с тем чтобы по смерти эта деревня вновь отошла к калязинским старцам[282]. В 1540–1541 гг. один из слуг дал запись монастырским властям служить «с вотчиною», которая также должна была после его смерти поступить в Калязинский монастырь[283]. Митрополичьи, архиепископские и епископские дети боярские и слуги исполняли государеву службу, но в меньшей мере, чем другие дворяне- помещики[284].
Феодальная земельная собственность сочеталась с мелким крестьянским землевладением. В условиях крепостнической системы надел крестьянина, являвшийся своеобразной «…натуральной заработной платой…»[285], служил в то же время средством обеспечения помещика рабочими руками. ««Собственное» хозяйство крестьян на своем наделе было условием помещичьего хозяйства, имело целью «обеспечение» не крестьянина — средствами к жизни, а помещика — рабочими руками»[286]. Размеры надельной крестьянской пашни, впрочем, в середине XVI в. были еще сравнительно велики, поскольку к этому времени относится самое начало процесса расширения барской запашки за счет захвата крестьянских земель. Так, в 1539/40 г. в черных деревнях Тверского уезда на один крестьянский двор приходилось около 8,3 четверти земли в поле[287]. Примерно такие же размеры были в 1562 г. на землях Волоколамского монастыря Дмитровского уезда (8,5 четверти)[288]. Согласно подсчетам И. И. Смирнова, в 50–60-х годах XVI в. средняя величина запашки на один крестьянский двор в вотчинах ряда монастырей, расположенных в центральных уездах, составляла 7,8 четверти[289]. На поместных землях новгородских пятин надел колебался от 7,1 четверти (в 1539 г. в Вотской пятине) до 4,7 (в 1544/45 г. в Бежецкой пятине)[290].
Такова в общих чертах структура феодального землевладения, сложившаяся к середине XVI в. На одном полюсе находился сравнительно небольшой слой феодалов-вотчинников и помещиков, концентрировавших в своих руках основную часть земель Русского государства; на другом полюсе — масса непосредственных производителей материальных благ — крестьянства, населявшего эти земли и угнетенного эксплуататорским меньшинством.
История феодальной собственности на землю теснейшим образом связана с историей ее реализации, т. е. с изменением в формах докапиталистической земельной ренты.
К середине XVI в. происходило развитие денежной ренты, появляющейся на Руси уже в конце XV в. На черносошных землях этот процесс можно проследить по писцовой книге Обонежской пятины 1563 г. В среднем с обжи (5 десятин) здесь платилось от 6 до 8 гривен[291] хотя нередко величина оброка колебалась от полутора гривен до рубля и больше на обжу[292]. Переводится на деньги и так называемый «мелкий доход» и «волостелин дар»[293]. Однако наряду с денежным оброком с целого ряда деревень брался хлеб «посопом», т. е. взималась рента продуктами. В Шунгском погосте обычно шло 2 четверти ржи и столько же овса с обжи[294].
В Двинском крае подати начислялись с сошки. Согласно писцовым книгам 1552/53 г., оброк определялся чаще всего около 18 алтын 2 деньги с сошки. В этот оброк входила обежная дань и «горностаи» (по 7 денег за горностая) в равных долях и карельская белка с морским оброком (иногда 1 алтын). 6 алтын платилось за ямские деньги, 15 денег пищальных (в писцовых книгах 1558/59 г. 10 денег за ямчужное дело и 5 денег приметных), 2 деньги за вытные деньги и доставлялся посопом хлеб: по осьмине ржи и по четверти ячменя. В писцовых книгах 1558/59 г. еще упоминается налог за городовое и засечное дело по 5 алтын с сошки. Таким образом, с сошки на Двине платилось 1 рубль без 1 алтына и 1 деньги да наместничий корм, который, согласно Уставной грамоте 1556 г., платился в размере 20 рублей с сохи (2 рубля 4 алтына с сошки), с пошлинами (2 алтына с рубля), т. е. всего 3 рубля 2 алтына 5 денег. Кроме того, крестьяне платили с выти денежный оброк, состоящий из дани, посошного корма (1 алтын и 1/2 деньги), мелкого дохода (за полоть барана, сыр, яйца и т. д.) с выти по 4 алтына, т. е. всего по 5 алтын и 1/2 деньги [295].
На дворцовых землях в целом отмечаются те же явления, что и на черных, хотя и с некоторыми отличиями. Поскольку дворцовые земли обеспечивали государев двор хлебом и другими сельскохозяйственными продуктами, то часто дворцовые крестьяне были обязаны обрабатывать дворцовую пашню. Так, в 1543/44 г. крестьяне Буйгородской волости, Волоколамского уезда, пахали на выть[296] по десятине, всего 170 десятин в поле[297]. Кроме того, они платили с выти денежный оброк, состоявший из дани, посошного корма (1 алтын 1/2 деньги), мелкого дохода (за полоть мяса, барана, гуся, курицу, масло, сыр и яйца — 4 алтына), т. е. всего по 5 алтын 1/2 деньги. Дворцовые крестьяне села Борисовского, Владимирского уезда, в 1554/55 г. не пахали государевой пашни, но платили денежный оброк с выти за мелкий доход 8 алтын 1 деньга, за солому 1 алтын, посельскому по 4 деньги (не считая судебных пошлин), которые иногда шли дворецкому (10 денег с рубля). За посошный корм платилось с сохи по 21 алтыну 2 деньги. Итого с сохи (считая в сохе 800 четвертей, а в выти 12 четвертей доброй земли) получается 21 рубль 13 алтын. Вместо дани крестьяне платили ямские и полоняничные деньги — «по разводу», т. е. в зависимости от обложения на данный год. Кроме того, крестьяне были обязаны «городовое дело делати и посошная служба служити». Наконец, посопного хлеба (натурального оброка с выти) шло по 8 четей ржи и 12 четей овса, т. е. около 536 четей ржи и 804 четей овса с сохи[298].
Сходные черты, характеризующие формы докапиталистической ренты середины XVI в. на Руси, мы
