слободку основал Иван Ластка. К 1564 г. там уже было 14 дворов[555] .
В первой половине XVI в. были основаны Ижемская и Глотовская слободки в Коми-крае[556]. Правительство покровительствовало деятельности слободчиков, наделяя их широкими иммунитетными привилегиями. Так, в 1530 г. Василий III дал жалованную грамоту солеварам Новой Соли, Моревской волости, Деревской пятины с большими льготами (с запрещением феодалам светским и духовным основывать там варницы, со временным освобождением от уплаты пошлин для приезжих торговцев в слободе и др.)[557] Льготные грамоты имели упомянутый Ластка и жители Шестаковской слободки на Вятке. Уже вскоре после основания слободки в начале 40-х годов XVI в. Шестаков сделался городом, жители которого занимались промыслово- торговой деятельностью[558].
В условиях повторяющихся набегов сибирских и приуральских князьков на земли русского и коми народов крупные населенные пункты на Севере и, в частности, в Коми-крае превращались в укрепления. В середине XVI в. (после ликвидации Казанского ханства) укрепленные городища потеряли свое оборонительное значение и большинство их запустело. Однако некоторые из них (например, Еренское) позднее сделались городами с промыслово-ремесленным населением, административными центрами края.
Иногда к возникновению городов приводило и строительство русским правительством крепостей на рубежах страны[559]. Около новоотстроенных укреплений возникали посады, собиралось городское население. Часто бывало, что крепости возводились на удобных торговых путях и на месте запустевших поселений.
К середине XVI в. в России было уже до ста шестидесяти городов [560]. Крупнейшим из них была столица Русского государства — Москва. Летописец под 1547 г. сообщает о значительном росте ее населения в первые годы правления Ивана IV[561]. Территория Москвы уже охватывала огромный район в пределах нынешней линии Садовых улиц. Ченслер, побывавший в Москве в середине XVI в., считал ее больше Лондона с предместьями»[562].
Матвей Меховский в 20-х годах XVI в. писал, что Москва была «вдвое больше тосканской Флоренции и вдвое больше, чем Прага в Богемии»[563]. Герберштейн сообщал, что в Москве было 41 500 дворов[564]. Эта цифра преувеличена. Во всяком случае в 1547 г. выгорело в Москве 25 000 дворов[565]. Если брать коэффициент населепия не менее 3,2 чел. во дворе[566], то население только выгоревших дворов будет превышать 80 000 человек. Можно думать, что в столице проживало в середине XVI в. около 100 000 человек[567].
В Новгороде в то же время насчитывалось свыше 26 000 жителей [568]. По словам Меховского, Новгород «на много больше, чем Рим» [569]. Наличие в Новгороде «невероятного количества… зданий» отмечал П. Иовий[570].
В Коломне к середине XVI в. насчитывалось около 3200 человек; в Можайске — 5700 человек, в Малом Ярославце — около 800 человек[571]. «Славным и многонародным градом» в середине XVI в. был Ростов[572]. Переживали расцвет в XVI в. Дмитров[573] и Серпухов, в котором к 1552 г. проживало свыше 2500 человек[574].
Сильно вырос к середине XVI в. и Нижний Новгород, особенно после того как Василий III в 1525 г. перевел туда «торг» из Казани[575]. В 1531 г. во время пожара на Нижегородском посаде сгорело 1400 дворов[576].
Рост городов является, по словам В. И. Ленина, «самым наглядным выражением…» отделения промышленности от земледелия[577]. В 20-х годах XVI в. русские и иностранные современники писали о росте неземледельческого населения России. «Вси бегают рукоделиа, вси щапят торговании, вси поношают земляделателем», — писал митрополит Даниил[578].
Русские города изучаемого времени по составу населения отличались разнообразием. В центре страны преобладали города, в которых наряду с посадским населением имелась прослойка светских и духовных феодалов. В них получило значительное распространение дворовладение феодалов-беломестцев. Территория города делилась на крепость («город», по тогдашней терминологии) и посад. На русском Севере чаще всего встречались города-посады, в которых обычно отсутствовали крепостные сооружения. В них не было и дворов светских феодалов, хотя монастыри и церкви владели многими городскими участками. На Северо-Западе рядом с такими старинными торгово-ремесленными городами, как Псков и Новгород, располагались крепости, лишенные торгово-ремесленного люда (некоторые псковские пригороды).
Городки-крепости с незначительным ремесленным населением получили особенное распространение на юго-западе и юго-востоке страны, где они служили целям обороны от вторжения литовских феодалов, а также от набегов крымских и казанских ханов. В этих городках были расположены военные гарнизоны приборных людей (пищальников и др.). Постепенно и в них по мере продвижения русской границы на юг возрастала численность посадского населения.
К середине XVI в. произошли существенные изменения и в составе русских городов. Ряд старых городов, значение которых было велико в условиях феодально-раздробленной Руси, пришел позднее в упадок. К их числу относится Микулин, когда-то центр удельного княжества [579], Радонеж и некоторые другие. Запустел от постоянных войн ряд городов на Северщине (например, Острея и Перевитск). Впрочем, гораздо характернее было строительство новых городов. Целый ряд новых городов появился на русском Севере (в их числе Каргополь, Турчасов, Тотьма, Устюжна, Шестаков)[580]. Присоединение Новгорода и Пскова привело не к запустению этих городов, а к новому подъему их экономики[581], что свидетельствует о прогрессивном значении процесса создания Русского централизованного государства.
Воссоединение северских земель с Россией дало новый толчок к основанию новых и развитию старых городов на юге страны (восстановлены, укреплены и заселились города Пронск, Зарайск и др.). Новые города появились и в Поволжье (Темников).
Образование и укрепление Русского централизованного государства в условиях экономического роста страны привели к изменениям и в типах городов. Частновладельческие города, как пережиток феодальной раздробленности, постепенно ликвидируются. Уже С. Герберштейн сообщал о мероприятии правительства Василия III по уничтожению частновладельческих городов[582]. Правда, формы осуществления этого мероприятия не вполне ясны[583] . Во владении духовных и светских феодалов оставалось небольшое число городков (Алексин — митрополичий, Зарайск — у монастыря Николы Зарайского, Касимов — у татарских царевичей). Возможно, князьям Прозоровским принадлежал Холопий Торг, все более терявший свое экономическое значение. Ряд городов находился у северских князей (Воротынским, например, к 1562 г. принадлежали часть Воротынска, Одоев[584], Новосиль)[585].
К середине XVI в. основной формой собственности феодалов в городах были слободы и дворы. Размеры частновладельческих слободок были велики. Так, например, в конце 1519 г. в г. Переяславле в одной только слободке митрополичьего Борисоглебского монастыря было 18 дворов ремесленников (20 человек), среди них 6 сапожников, 6 ложечников, 2 гвоздочника, 1 ковшевник, 1 «укладиик»[586].
В том же городе Переяславле в 1543 г. у Троице-Сергиева монастыря было в слободке 12 дворов[587]. У крупнейших монастырей имелись дворы во многих городах.
К 1545 г. у одного только Троице-Сергиева монастыря было: двор и соляные варницы в Балахне[588], дворы во Владимире, Гороховце, Кашине, Костроме, в Москве (в Китай-городе и в Кремле), в Нерехте (двор, лавки и 3 варницы)[589], в Нижнем Новгороде (в «городе» и на посаде), в Переяславле (12 дворов), у Соли Переяславской (еще ранее там были варницы), в Ростове, Суздале, Соли Галицкой (ранее там были варница и двор), в Твери, Угличе,
