действий. Оборонительные сооружения на советско-польской границе были демонтированы еще в 1939 г., старые сооружения оказались в тылу. В-пятых, неправильное определение главного удара немцев. Предполагалось, что удар будет нанесен на киевском направлении. Вермахт же создал наиболее сильное давление на минско-смоленско-московском направлении. В-шестых, медленное развертывание войск накануне войны. В-седьмых, деморализация лично Сталина, который в первые дни полностью отстранился от руководства государством, запершись на даче. В условиях жесткого авторитарного режима это дезорганизовывало все управление. Когда к главе государства явились высшие руководители с просьбой вернуться к делам, он, судя по всему, искренне полагал, что его пришли арестовать.
Возвращаясь к проблеме, поднятой в очерке «Пакт Молотова — Риббентропа», можно несколько переосмыслить причины катастрофы. Хотя сказанное далее все равно имеет спорный характер. Внезапность нападения была лишь относительной. Не заметить перегруппировку колоссальной армии к границам было невозможно. Однако советское руководство категорически приказывало не паниковать, не поддаваться на провокации, отрицало саму возможность начала войны. Множество разведчиков, включая знаменитого Рихарда Зорге, докладывали в Москву точное время немецкой атаки. Однако предположить полное умопомрачение руководства и лично Сталина довольно сложно. Этот человек был прагматичен. Возможно, у него имелись и другие данные. А именно — неподготовленность Германии к войне с Советским Союзом. Собственно, война показала, что рейх не обладал достаточными материальными ресурсами, чтобы полностью подавить сопротивление СССР. Поэтому план «Барбаросса» был достаточно авантюрным шагом. Притормозив у Москвы, Германия так и не смогла набраться сил, а СССР постоянно наращивал материально-техническое преимущество, эвакуировав заводы и воспользовавшись помощью союзников — Великобритании и США. То, что Гитлер пошел на такой риск, вероятно, и стало неожиданностью для Сталина. Это был далеко не конец, возможности своей страны диктатор знал хорошо.
Если же принять точку зрения, что советский руководитель сам хотел вести наступательную войну, его поведение становится более логичным. Советские войска могли не только дойти до Берлина, но и освободить от немцев (а значит, и сделать своей сферой влияния) всю территорию Европы, включая Францию, Бельгию, Нидерланды, Норвегию. Страна готовилась к войне едва ли не все 1930-е годы. У Красной армии были прекрасные танки и самолеты, запасы сырья и человеческих ресурсов, значительный опыт боевых действий. СССР не смог бы уже к концу 1942 г. иметь такой перевес в технике и вооружении, если бы занялся подготовкой лишь по ходу войны. Наоборот, восстановление потенциала даже в условиях, когда значительная часть промышленных территорий находилась в руках противника, показывает, насколько серьезная работа велась и до войны. Другое дело, что к оборонительной войне Союз и правда был не готов. Огромные пограничные армии были окружены и уничтожены, не успев отойти в глубь страны; самолеты разбомбили на аэродромах, вооружения на момент начала войны еще не хватало, партизанские отряды были не обучены.
Сторонники альтернативной версии утверждают, что фюрер нанес отчаянный и превентивный удар, понимая, что его советский визави уже очень скоро завершит мобилизацию и обрушит всю мощь своей страны на Германию. При этом не стоит сомневаться, что советские газеты представили бы дело, как «войну за освобождение народов Европы», говорили бы о руке помощи, которую СССР протянул братским народам Польши, Чехословакии, самой Германии. Собственно, в 1939 г. (когда советские части вошли на территорию независимой Польши), 1956-м (при вторжении в Венгрию), 1968-м (во время событий в Чехословакии), 1980-м (Афганистан) у советской прессы нашлось также немало «нужных» слов. Об исключительно же мирном характере советской внешней политики стоит рассказать народам Прибалтики, финнам, галичанам и другим народам, ставшим частью большой советской «семьи» накануне войны. Естественно, даже при всем при этом Гитлер и его соратники остаются преступниками, а действия Германии не могут быть никоим образом оправданы. Именно Германия начала военные действия, и с этого момента Красная армия вела справедливую войну, обороняя свою страну. Оставшиеся независимыми от Германии западные страны немедленно приняли сторону Советского Союза.
БИТВА ЗА МОСКВУ
Пулеметное отделение А. Лебедева на огневой позиции на подступах к Москве
С первых дней после своего нападения на СССР немцы стремительно продвигались на восток. Они окружили и уничтожили грандиозные военные соединения Красной армии. Одной из важнейших целей гитлеровцев была Москва. Ее немецкое командование во главе с фюрером хотело непременно захватить до наступления зимы. Однако в ходе второго этапа летне-осенней (август — сентябрь 1941 г.) кампании, несмотря на новые тяжелые потери, Красная армия смогла затормозить продвижение вермахта и в значительной степени истощить его силы.
Успехи вермахта в боях за Киев породили в германском руководстве новые надежды на возможность добиться победы на Восточном фронте еще в 1941 г. Считалось, что только под Москвой возможно серьезное сопротивление советских войск, разгром которых приведет к победе Германии.
Большое количество войск было стянуто в группу армий «Центр» под командованием фон Бока, получившую 26 сентября приказ начать операцию «Тайфун». Ударные группировки вермахта перешли в наступление на Москву 30 сентября–2 октября. Со своей стороны, советские войска получили приказ перейти к обороне лишь 27 сентября и не смогли вскрыть правильные направления ударов противника.
Находившаяся в районе Брянска и к югу от него 2-я полевая армия и 2-я танковая группа Гудериана должны были нанести удар в направлении Орла и, овладев им, продвинуться на север. Левый фланг 4-й армии фельдмаршала фон Клюге проходил вдоль верхнего течения Днепра восточнее Смоленска. Эта армия должна была нанести основной удар по Москве.
Противостояли немцам войска трех фронтов (с севера на юг): Западного — под командованием генерал-полковника И. С. Конева, Резервного — маршала С. М. Буденного и Брянского — генерал- лейтенанта А. И. Еременко.
6 октября был занят Брянск. Войска Брянского фронта оказались рассеченными на части, а пути их отхода — перехваченными. 2 октября главные силы группы армий «Центр» перешли в наступление против Западного и Резервного фронтов. Сомкнувшись 6 октября западнее Вязьмы, немцы окружили пять армий противника. Советские войска понесли тяжелые потери. (В трагедии негативную роль сыграл заранее отданный приказ Конева — «Ни шагу назад!») Вырваться из Вяземского котла удалось немногим.
В ходе первого этапа операции «Тайфун» вермахту удалось окружить и частично уничтожить около 77 % войск Западного, Брянского и Резервного фронтов. В середине октября немецкие войска имели возможность прорваться к Москве, однако необходимость разгромить окруженные группировки, которые сражались почти две недели, и нарастающее сопротивление на подступах к столице сковали действия вермахта. Окруженные части Брянского фронта пошли на прорыв, задержав тем самым наступление группы Гудериана к северо-востоку от Орла. Войскам Гудериана не удалось взять с ходу Тулу, и в дальнейшем советские войска отразили все попытки ее захвата. Если в первой половине октября вермахт наступал со средним темпом 16 км в сутки, то во второй половине месяца темп упал до 5 км в сутки. К середине октября немецкие войска вышли к Можайской линии обороны и в результате тяжелых боев прорвали ее. К концу октября на Московском участке фронта наступило относительное затишье.
Советское командование, воспользовавшись передышкой, перебросило войска из Средней Азии и с Дальнего Востока, развернув на московском направлении до 99 новых дивизий. Из остатков Западного и Резервного фронтов, а также частей резерва Ставки и пополнений был сформирован новый Западный фронт. Командовал им с 10 декабря 1941 г. Г. К. Жуков, отозванный из Ленинграда. Конев был назначен командующим новым Калининским фронтом, созданным из частей Западного и Резервного фронтов, оставшихся севернее немецкого клина.
Германское руководство, уверенное, что Красная армия пребывает на грани краха, настаивало на
