«отсутствие громоздких строительных лесов вокруг этого мгновенно возникшего волшебного здания, вовсе не означает ненужности точных и обстоятельных расчетов, которые не дают о себе знать, но тем не менее таинственным образом совершаются».
А. КУБИН. Иллюстрация к 'Ворону' Э. По. 1914
Charles Baudelaire:
ПШИБЫШЕВСКИЙ Станислав (Лоево на Куявах, 1868 — Яронты на Куявах, 1927) — польский писатель, который писал сначала по-немецки, а затем по-польски.
Э. МУНК. Портрет С. Пшибышевского. 1895
Дебютировал как критик, опубликовав этюды о Шопене, Ницше и Оле Хансоне. Потом Пшибышевского привлекли Гюисманс, Барбе д’Оревильи, он испытал сильное влияние Стриндберга (Попофский из его романа «Аббатство»). Очень рано он приобрел репутацию гениального поэта с буйным и сатаническим вдохновением. У него пристрастие к будоражащим читателя эффектам, к болезненному эротизму. Убежденный, что «Абсолют — это душа и только искусство выражает его», он тем не менее принадлежит в одинаковой мере и символизму, и декадентству. Впрочем, символика играет важную роль в исследовании бездн «обнаженной души».
В 1898 г. в Кракове Пшибышевский становится главным редактором журнала «Жизнь», где фрагментами публикует свою концепцию нового искусства, свободного от всех моральных и социальных ограничений: оно должно быть выражением глубокой и беспримесной индивидуальности — «отблеском Абсолюта, многообразие форм которого не стеснено рамками добра и зла, прекрасного и безобразного» («Confiteor»). Объект громкой, но непродолжительной славы, автор быстро устаревших произведений, Пшибышевский тем не менее оказал сильное влияние на других писателей, в том числе на Демеля, Выспяньского. Он решительно напомнил о том, что делает поэзию живой: о беспокойстве души, обостренном чувстве внутреннего мира, о тайнах бессознательного, символическом понимании вещей и исканиях духа, охваченного метафизической лихорадкой.
A. Szezygielska:
РЕМБО Артюр (Шарлевиль, 1854 — Марсель, 1891) — французский поэт.
АРТЮР РЕМБО. Рисунок П. Верлена. 1872
Его имя и творчество, хотел он того или нет, связаны с историей символизма. Так, в тот момент, когда он стал торговцем в Африке и, по выражению Малларме, «отсек себя от поэзии», публикация в 1886 г. «Озарений» и «Сезона в аду» в журнале «Вог» (которая сопровождалась этюдом о нем Верлена из цикла «Проклятые поэты») превратила Рембо в легендарную личность, корифея поэзии и мысли. В Париже даже возник кружок литераторов, вознамерившихся создать на основе сонета «Гласные» литературную систему. 17 июля 1890 г. Лоран де Гавоти, редактор «Франс модерн», написал Рембо следующее: «Дорогой господин поэт. Я прочел ваши прекрасные стихотворения и хочу сказать Вам, как я был бы счастлив и горд, если бы глава декадентской и символистской школы сотрудничал с «Франс модерн» (…)».
Нужно ли говорить, что Рембо никогда не стремился играть роль мэтра? Впрочем, ему был знаком искус литературной славы и он даже ощущал необходимость принадлежать к определенной поэтической школе, скажем парнасской. Рембо был еще учеником коллежа в Шарлевиле, когда отправил письмо Теодору де Банвилю, чтобы поделиться с ним своими химерическими «надеждами» и выслать ему три стихотворения («Ощущение», «Офелия», «Credo in unam»), чтобы тот нашел для этих стихов «свой уголок в поэзии парнасцев». Декадентов Рембо не знал вовсе, но по приезде в Париж в 1871 г. посещал «Озорников», сотрудничал в «Зютистском альбоме», печатался под одной обложкой с Верленом, Жерменом Нуво и Шарлем Кро. Но это вовсе не означало, что он был их литературным последователем. Очень быстро Рембо «открыл для себя ничтожность знаменитостей (...) современной поэзии» и стал самостоятельно искать свой путь.
Это стихотворение, датированное мартом 1870 г., входит в «Сборник Демени», состоящий из двух тетрадей стихов, которые Рембо переписал начисто осенью того же года и посвятил молодому поэту из Дуэ. Оно свидетельствует о врожденной независимости того, кто хотел в литературе — да и вне ее — жить «абсолютно свободным». Первая из этих тетрадей, более пестрая по своему составу, позволяет обратить внимание на разнообразие его палитры. Здесь и летние стихотворения, и длинные тирады, и юмористические наброски, и политические стихотворения, исполненные горечи и раздражения. Вторая, напротив, поразительна по своему единству и повороту темы: она живописует скитания Орфея как бродяги, который «на обуви... израненной камнями, / Как струны лиры, ...натягивал шнурки» (пер. М. Кудинова). 1871-й, «ужасный год», был для Рембо годом объявления войны как «чудовищно пресной (...), объективистской поэзии, так и тем, кто занимается лишь воспроизведением духа мертвых вещей» (Готье, Леконт де Лиль, Банвиль). Этот факт имеет более глубокий смысл, чем весьма сомнительное участие Рембо в Коммуне. Два письма, подписанные «ясновидящим» (одно, от 13 мая, адресовано Изамбару, его старому преподавателю, другое, от 15 мая, — Демени), — это письма, говорящие о разрыве, в том числе разрыве с самим собой. Вместо старой литературы Рембо намеревается основать новую словесность, вместо прежней
