Все переменилось к 1813 году, когда появился закладной камень усадьбы, именно тогда названной Марьино. Граф Александр Сергеевич скончался осенью 1811 года. Вскоре после печального события стала очевидной столь ужасающая картина серьезности расстройства фамильных финансов, что само дальнейшее существование многовековой вотчины Строгоновых, когда-то насчитывавшей почти 10 миллионов десятин земли, ставилось под сомнение. Существовала и другая причина для волнений: муж и сын, еще не видевший дыма сражений, отправились догонять войска.
Да, Отечественная война, ушедшая от границ России на запад и отобравшая брата — князя Бориса Владимировича Голицына, уже закончилась, но начался заграничный поход армии. Хотя он и проходил триумфально, смерть не знала пощады. К счастью, графиня Софья Владимировна обладала сильным характером. Она была дочерью княгини Натальи Петровны Голицыной — «Пиковой дамы», и этого факта самого по себе достаточно для ее характеристики.
«Пиковая дама», одна из легенд петербургского двора, родилась в 1744 году, при императрице Елизавете Петровне, а в 1814 году, уже при императоре Александре I, отпраздновала свое 70-летие, заслужив в столичном обществе прозвище «princess Moustashe» — «княгиня Усики». Растительность над верхней губой несколько портила ее облик в старости. Но надо отметить, усики как раз и свидетельствовали об изрядной доле мужского начала в этой удивительной женщине (тестостерона, как теперь бы выразились медицинским языком). Все детство Наталья провела за границей, главным образом в Англии, что весьма важно для рассказа об усадьбе, которая долго избавлялась от английских черт, прежде чем стала совершенно русской. Отец, граф Петр Григорьевич Чернышев, дипломат, не имел «голубой крови», являясь сыном денщика. Правда, служил тот денщик у великого человека — императора Петра Великого, тот и выдвинул Чернышевых. Хотя своим графским титулом они обязаны уже милости императрицы Елизаветы Петровны.
Любопытно для нашего рассказа то, что в 1752 году граф П.Г. Чернышев оказался первым россиянином на иностранной земле, который не только ласково встретил упомянутого выше Александра Сергеевича Строгонова (1733–1811) во время его дебютного заграничного путешествия, но и послал его отцу, барону Сергею Григорьевичу, приятный отзыв о соотечественнике. Чернышев тогда вместе с английским двором, при котором он представлял интересы своего государства, находился в Ганновере.
Весьма возможно не только то, что граф Петр Григорьевич и Строгонов-старший были дружны, но и то, что Наталью, находившуюся при отце, и ей уже исполнилось пятнадцать, представили наследнику несметных богатств. Состоялась встреча тогда или нет, но прошло менее сорока лет и их дети поженились, закрепив союз графов Строгоновых и князей Голицыных.
Княгиней Голицыной стала графиня Наталья Петровна. Начав вращаться в свете при императрице Екатерине Великой, юная графиня достигла самого важного придворного успеха на оставшейся в анналах русской истории рыцарской карусели июня-июля 1766 года. Тогда на Дворцовой площади построили многотысячный амфитеатр, позволявший зрителям лицезреть упражнения четырех отрядов, так называемых кадрилей — славянской, римской, индийской и турецкой.
В каждую из них входили шеф, четыре конных кавалера, а также две колесницы с кавалером- возницей и избравшей себе девиз отважной дамой, которой предстояло выполнить сложные упражнения. Одной из них была графиня Наталья Петровна, поощрявшая себя такими словами: «Моя судьба — это я». Это выражение, без сомнения, стало жизненным кредо не только ее, но и двух других решительных дам, имеющих отношение к этой истории, то есть, помимо Чернышевой, баронессы Марии Яковлевны и графини Софьи Владимировны Строгоновых.
Наталья дважды выиграла главную награду, состоявшую в первый раз в «пребогатой брильянтовой тресиле», а во второй — в золотой медали. В дневнике победительница сама перечислила то, что требовалось совершить: «Сломать ланцу [колющее копье] о кинтану [столб, мишенью которого была голова Медузы], выстрелить из Пистолета в мишень, каковую изображала голова Медведя, и попасть в цель между ушами оного, бросить жавелот [дротик] и проколоть язык Льва, подхватить шлем, помещенный на небольшое возвышение, отрубить голову гидры и догнать катящееся кольцо».[226]
Впрочем, событием 1766 года для 22-летней графини стала, пожалуй, не карусель, не дорогая безделушка и даже не золотая медаль, преподнесенная на блюде самим фельдмаршалом Б.Х. Минихом, а заключенный в октябре брак с князем Владимиром Борисовичем Голицыным (1731 — после 1793), полковником Пермского полка.
Благодаря этому союзу честолюбивая девушка осуществила, наконец, свою тайную и так много объясняющую в ее поведении мечту о принадлежности к «настоящему» аристократическому роду. Во всяком случае, современники вспоминали, что княгиня «все фамилии бранит и выше Голицыных никого не ставит, и когда она перед внучкой своей 6-летней хвалила Иисуса Христа, то девочка спросила: „Не из фамилии ли Голицыных Иисус Христос?“».[227]
Голицыны происходили из Гедиминовичей, второго по влиянию и значению рода после Рюриковичей, оказавшегося на Руси очень давно. В 2008 году отмечалось 600-летие прибытия из Литвы на службу московскому великому князю Патрикея Голицына. Род его стал впоследствии весьма многочисленным. Князь Владимир Борисович, супруг Натальи Петровны, происходил из Алексеевичей — потомков князя Алексея Андреевича Голицына — и был правнуком князя Бориса Алексеевича (1654–1714), дядьки-воспитателя Петра I. Княжна Софья Владимировна, родившаяся в 1775 году, оказалась последним ребенком в семье, где всего было пятеро детей, причем один из них умер в малолетстве.
В 1782 году княгиня Наталья Петровна решила, что наступил момент дать образование сыновьям Борису (1769–1813) и Владимиру (1771–1844), и отправила их в Страсбург под присмотром гувернера. На следующий год она сама с мужем и дочерьми (второй была Екатерина, в замужестве графиня Апраксина, 1770–1854) отправилась за границу и прибыла в 1784 году в Париж.
Спустя пять лет, в самый яркий период Французской революции, ознаменованный штурмом
