монаршей особе. Правда, он пришелся не ко двору.
Допустимо назвать строгоновскую усадьбу «малым Павловском», если бы не было известно, что Ч. Камерон, архитектор великой княгини, впоследствии императрицы Марии Федоровны, сам подражал Кедлстоуну.
Проект 1814 года осуществили, но, вероятно, не сразу. В 1815–1816 годах, судя по всему, наступил некоторый перерыв в создании Марьино в связи с упомянутыми выше трагическими событиями. Кроме того, мы знаем, что Колодин занимался и другими работами. Следует отметить, что далеко не все идеи Ивана Федоровича пришлись по душе графине Софье Владимировне. Вместо двух помещений — Столовой и Залы — в западном корпусе, вероятно по соображениям экономии, создали лишь один Зал.
Однако он оказался двухсветным с двумя небольшими кабинетами для танцев. В восточном корпусе отменили устройство интерьера, по своему плану напоминавшего Картинную галерею в городском доме и предназначавшегося, судя по всему, для роскошного зала Библиотеки. Сыграли ли свою роль и здесь впечатления от Бленема, где княгиню Наталью Петровну и ее спутников поразил тот зал, которого удостоилось книжное собрание герцога Мальборо?
Разработкой следующего и окончательного проекта фасада в версии Колодина (причем только фасада) завершилась 3 марта 1817 года, накануне последнего путешествия графа Павла Александровича. По нему центральный объем получил третий мансардный этаж. Вместо колоннады появились двухэтажные крылья, декорированные на нижнем уровне колоннами дорического ордера. Оставалось в силе предложение о четырех дополнительных зданиях. Однако теперь они трактовались различным образом. Ближние к дому павильоны только немного уменьшались в размере, а два других задумывались совсем незначительными, но увенчивались куполами со скульптурами, напоминая те, что есть в Знаменском.
Детальных поэтажных планов нет. Но есть обмеры, составленные А. Никитиным по всей вероятности в начале 1830-х годов. Этот мастер зафиксировал наличие трех зданий, связанных между собой одноэтажной галереей, и составил план завершения дома в соответствии с проектом Колодина, предложив от себя пристройки к купольным павильонам и «приделав таким образом к серпу ручки» с обеих сторон и на уровне только первого этажа. На особом плане парка он показал контуры дома в новой редакции. Поскольку церковь показана в перестроенном виде, мы можем отнести начало второго строительства ко времени после 1832 года. План, пожалуй, не мог быть составлен позже 1837 года, поскольку обозначены покои для княгини Натальи Петровны.
Согласно документам, смету на строительство дома в варианте 1814 года в размере 68 253 рублей Колодин составил 19 сентября 1816 года. В декабре начали усиленно заготавливать камень для цоколя и лещадную плиту. 18 февраля следующего года был заключен контракт на поставку 500 тысяч кирпичей. Возведение стен назначили на лето 1817-го, оно ознаменовалось трагедией — смертью графа.
17 сентября, следовательно, уже после того, как графиня вернулась из рокового путешествия «Святого Патрикия» (на нем оборвалась жизнь графа П.А. Строгонова), строитель Сергей Шашин, человек, имевший проблемы с грамотой, писал С.А. Игнатьеву, в тот момент главноуправляющему Санкт- Петербургской конторы графини Софьи Владимировны: «В каменном доме кончили наружную каменщики работу и сошли в нутро. Которые для лесниц нутренных шести; кои уже начаты делать, из оных 2 лестницы зделаны в кумполи, а прочие каменщики делают своды: как-то на кухне и в кондитерской, печники проводят трубы, которые скоро кончат,
В 1818 году под надзором управляющего Е.И. Бушуева начались отделочные работы. Петр Демидов руководил столярными работами. Яков Железнов — лепными, Яков Сщенников — мраморными, Семен Балакшин — каменными, Сергей Степанов отвечал за штукатурные и печные работы. Столяр Василий Иванов изготавливал мебель для комнат графини. Всем им давал проекты Колодин, он еще 23 августа 1816 года сочинил лист под названием «Двери въ село Марьино». Здесь особенно заметно, насколько он зависел от своего учителя, повторяя замыслы городского дома Строгоновых.
Колодин же продумал отделку для трех главных помещений, названия которых устоялись только со временем — Большой гостиной, Столовой и Залы, предполагая во всех них использовать искусственный мрамор, роспись под карнизом, камины с зеркалом, диваны, а также скульптуры.
Если суммировать все известные факты, то можно заключить, что Строгонова, располагая проектом большого дома, временно отступила, вернулась к варианту 1814 года, поручив в то же время Есакову вписать сочиненный Колодиным в 1817 году вид здания в отчетный альбом. Так можно интерпретировать сохранившиеся материалы, хотя, к сожалению, в нашем распоряжении недостаточно сведений для полного описания всех нюансов развития замысла. Но, кажется, можно точно сказать, что колодинские эскизы росписи стен не понадобились.
Новые предложения поступили от Дж. Б. Скотти. Сохранились датированные 2 сентября 1818 года композиции «Триумф Аполлона», «Аполлон на колеснице» и «Венера на колеснице» для Большой гостиной. Если роспись Ортолани Дамон не успел исполнить до наступления осенних холодов, то занялись ею, вероятно, весной 1819 года. Судя по позднейшим фотографиям, именно Скотти разработал эскизы и для других интерьеров, в частности, Портретной галереи, соединявшей Большую гостиную с Залом.
Итак, в 1818–1819 году завершился этап авторства И.Ф. Колодина, оставившего задел на будущее. Прошло десятилетие, семья увеличилась. К 1832 году у графини Софьи Владимировны появилось уже более десятка внуков и внучек. Их надо было где-то поместить вместе с няньками и гувернантками. Архитектор А. Никитин, обмерив строение Колодина, достаточно точно воспроизвел предложение предшественника от 1817 года, добавив две одноэтажных пристройки. Они образовали маленькие дворики с западной и восточной стороны здания. Получился огромный дом, позволивший век спустя историку в предисловии к очерку об усадьбе написать такие знаменательные слова: «…Марьино иного типа, чем обычные русские помещичьи усадьбы… [она] блистала пышностью, недоступною обыкновенному помещику».[248]
