28 ноября 1718 года царь подписал указ о проведении особых собраний благородных особ — ассамблей. Первая ассамблея, несколько напоминавшая по своим целям современные «презентации», состоялась 4 декабря того же года. Праздники в доме Строгоновых, прошедшие 6 марта и 7 апреля 1722 года и совпадавшие с датой получения титула барона, посетил герцог Голштинский Карл Фридрих. Благодаря записям его придворного Фридриха фон Берхгольца, выступавшего в качестве западного «эксперта», мы имеем возможность кое-что узнать об обстановке дома. Хозяином его, на взгляд иностранца, был Александр Григорьевич.
Не скрывая своего восхищения, Берхгольц писал: «Здесь все было чрезвычайно мило и хорошо, потому что Строгонов очень богат и умеет жить… Он живет здесь в большом каменном дворце, стоящем на горе, и оттуда такой чудный вид, какого не имеет ни один дом в Москве. В комнате, где танцевали, был устроен буфет, наполненный прекрасным хрусталем и дорогою серебряною посудою, и стоял большой стол, уставленный по здешнему обычаю холодными кушаньями. Но в другой комнате находился еще стол, убранный истинно по-царски и с таким вкусом, какого я здесь и не воображал; все жило и улыбалось на нем своею красотою, необыкновенным порядком и великолепием. По средине его стоял огромный серебряный и великолепной работы поднос (plat de menage) с разного рода сластями. Холодные кушанья, приготовленные, как говорили, живущим в доме немецким поваром, были очень аппетитны, но особенно жаркое, не имевшее той деревянности, которою оно отличается здесь везде, где его только подают. Одним словом, я не мог наглядеться на все это. Весь стол был уставлен фарфоровыми тарелками, лучше которых мне никогда и нигде не случалось видеть».[3] Надо думать, что в доме Строгоновых было большое собрание серебра, начало его формированию положил Григорий Дмитриевич. Некоторые из принадлежавших ему предметов, изготовленные в Голландии, хранятся ныне в Оружейной палате Кремля.
Упомянутый выше герцог Голштинский привез с собой в Россию двенадцать хорошо обученных немецких музыкантов, игравших на клавесине, скрипках, виолончели, контрабасе, гобое, флейтах, валторнах, барабанах и литаврах. Оркестр, которым руководил Иоганн Пауль Гюбнер (1696–1759), выступал при дворе один раз в неделю в период Северной войны. В 1721 году во время празднования Ништадского мира перед апартаментами герцога построили арку, на ее галерее оркестр музицировал для всего города в течение трех дней. С тех пор многие стали учиться играть на новых инструментах. В частности, барон Александр Григорьевич проявил способности к виолончели. Кроме того, он завел у себя собственную труппу музыкантов, состоящую из восьми человек.[4] Наконец, на одной из своих вечеринок он «угощал гостей пением и игрой девиц на 20 арфах».[5] Все это позволило Я. Штелину написать: «Дом Строгоновых звучал музыкой». Теперь спустя два с половиной века мы можем констатировать, что музыка звучала во всех их жилищах.
Кроме того, в доме Александра Григорьевича по традиции, заложенной Аникой Федоровичем, находилась прекрасная библиотека.
Неподалеку от дома на Швивой горке стоит сохранившийся до наших дней храм Св. Николая Чудотворца в Котельниках. Первая деревянная церковь появилась на этом месте еще в 1625 году, каменная — в 1657 году, затем она многократно перестраивалась. Примерно полвека, начиная с 1715 года, времени кончины именитого человека Григория Дмитриевича, при ней находилась усыпальница Строгоновых. Здесь в 1733 году похоронили баронессу Марию Яковлевну.
Ставшая первой статс-дамой российского императорского двора, на мой взгляд, именно она долгое время обладала решающим голосом в семье, которая до ее смерти являла собой единое юридическое лицо (первый «строгоновский матриархат»). Согласно петровскому указу о майорате, в случае деления все доставалось старшему сыну, в данном случае Александру. Надо думать, не только по праву первородства, но и по интеллектуальному развитию он являлся лидером среди братьев, но это лидерство имело неформальный характер.
Кончина баронессы Строгоновой в 1733 году сняла препятствие для раздела семейного имущества. Еще ранее, в 1731 году, дворянству удалось добиться отмены указа о майорате. В 1740 году братья Строгоновы поделили наследство в равных частях.
Александру достался дом на Швивой горке, а также село со странным двойным названием Мельница (Влахернское).
Первая мельница (Кузьминская), принадлежавшая подмосковному Николо-Угрешскому монастырю, предположительно, была поставлена на реке Голедянке еще на рубеже XVI и XVII веков. В Смутное время ее сожгли, впоследствии восстановили. После передачи ее и соседних пустошей Г.Д. Строгонову в 1702 году за образовавшимся имением закрепилось название «Мельница» по почти единственному находившемуся на его территории сооружению. Другим его названием стало собственное наименование мельницы — Кузьминка (Кузьминская), со временем трансформировавшееся в форму «Кузьминки». Между 1716 и 1720 годами во владении возвели деревянную церковь, освященную в честь Влахернской иконы Божией Матери.
В 1653 году царю Алексею Михайловичу, из Иерусалима прислали два списка с этой иконы, считавшейся чудотворной. Один образ поместили в Успенском соборе Московского Кремля, а второй образ пожаловали за заслуги, Дмитрию Григорьевичу Строгонову, отцу первого владельца усадьбы. После строительства церкви в документах стали писать: «село Влахернское, Мельница тож». Первый деревянный храм сгорел, его восстановили, а во второй половине XVIII века заменили каменным.
Здесь на Мельнице барон А.Г. Строгонов в 1724 году дважды принимал Петра Великого.
В 1757 году имение в 518 десятин земли вошло в приданое баронессы Анны Александровны Строгоновой, вышедшей замуж за князя М.М. Голицына (1731–1804), и с тех пор стало принадлежать князьям Голицыным. В отличие от храма, господские дома Кузьминок всегда оставались деревянными. Первый из них, сооруженный именитым человеком Григорием Дмитриевичем, впоследствии из-за ветхости заменили на другой (сгорел в 1916 г.).
Барон Николай Григорьевич получил при разделе загородный дом близ Донского монастыря. Также он владел домом в Газетном (Строгоновском) переулке, упомянутом выше.
Наконец, барону Сергею Григорьевичу с 1740 года принадлежало загородное место близ Андроньева монастыря, а также в самом городе — Китайский дом, как Строгоновы, вероятно, называли то родовое гнездо, что располагалось поблизости от древней каменной церкви во имя Грузинской Божией Матери. Она
