странности, называемые А.Н. Бенуа гримасой.
Фасад Строгоновского дома нарисовал Франческо Растрелли в пышной архитектуре итальянской манеры, как об этой работе сказано в его реляции императрице Екатерине II. Стены безмолвствуют, но мы знаем, что господин барон Сергей Григорьевич, подражая обожаемой монархине, а также исходя из собственных представлений об экономии и традиции, желал иметь модное произведение с максимальным использованием старых стен. Подобные переделки повсеместно встречаются в разные эпохи истории архитектуры, особенно в моменты утверждения новых стилей. Растрелли следовало соединить в единое целое разновеликие постройки. Идея об этом окончательно овладела Строгоновым весной 1752 года. Осень и последующую зиму, не пригодные для строительных работ, итальянский архитектор, вероятно, посвятил обмерам и составлению проекта.
Чертежи были готовы к весне 1753 года. Угловой и неправильный по форме участок предполагал два фасада, которые прикрывали бы двор от посторонних глаз. Два фасада, большой и малый, Растрелли нарисовал, остроумно отразив в них, да и в структуре дома тоже, семейную ситуацию: ведь владельцев было двое — старый барон, Сергей Григорьевич, и молодой — Александр Сергеевич. Первый из них по статусу владел более внушительным северным корпусом, выходящим окнами на Невский проспект. Здесь на месте прежней галереи архитектор устроил потрясающий по своей пластической мощи аванкорпус (ризалит) — выдвинутую за пределы основного объема часть здания, трактованную им в данном случае как огромный и великолепный пьедестал для герба рода Строгоновых.
На этом участке здание довольно нагло, нарушая, хотя и незначительно, красную линию квартала, вырывается вперед, желая продемонстрировать всем и каждому социальный успех бывших торговцев. Максимальное отступление от старого фасада составляет всего два метра. Но и этого архитектору оказалось достаточно для установки на уровне второго и третьего этажей десять колонн, подчеркивающих главный композиционный центр всего здания. Они, закрыв четыре прежних окна, были разбиты на четыре группы (по формуле 2-3-3-2), каждая из которых поддерживалась атлантами и украшалась аллегорическими скульптурами известных к тому времени частей света — Европы, Азии, Африки и Америки (в своем описании здания Растрелли назвал эти фигуры колоссальными, и они действительно были большими, достигая высоты примерно трех метров). Так Строгонов хвастливо символизировал распространение своего дела. Колонны поддерживают разорванный полукруглый фронтон, на скатах которого располагались, очевидно, морские божества.
На фронтонах обоих корпусов установлены гипсовые гербы рода, увенчанные баронской короной. Герб, разделенный на две части волнистой перевязью со стрелами, в правой верхней части имеет медвежью голову. Внизу — беличий мех. Этот элемент и стрелы, а также два соболя, поддерживающие герб, указывают на присоединение Сибири к российскому царству, ставшее возможным благодаря Строгоновым.
Замысел архитектора состоял в том, чтобы пять крайних осей с каждой стороны фасада, обращенного на Невский проспект, трактовать в качестве самостоятельных, насколько возможно независимых от основного объема здания, частей ансамбля, копирующих, хотя и в сокращенном виде, композицию аванкорпуса. Центральная часть этих флигелей выделена из массива здания благодаря незначительной прикладке к прежнему фасаду — ризалиту с балконом. Ее отмечают пилястры, которые завершаются полукруглым подъемом антаблемента. Здесь вполне могли быть помещены дополнительные входы в дом в случае необходимости, как и случилось впоследствии. Если абстрагироваться от барочной декорации и погрешностей из-за наложения ордерной декорации на старую разбивку окон, получился вполне классический, палладианский фасад.
Попробуем теперь «прочитать» этот фасад с точки зрения сочетания внешнего и внутреннего убранств здания. По логике в центре, за аванкорпусом северного корпуса, обязан существовать Большой зал с пропорциями 18?9?9 метров и плафон с прославлением династии владельцев. «Восточный флигель», где в настоящее время находится Минеральный кабинет, безусловно, идеально подходил для устройства домовой церкви. Хотя часто приходится сталкиваться с мнением, что ее размещение там предусмотрел Растрелли, этому нет абсолютно никаких доказательств. И только зал в «западном флигеле» — имеющая точно пять осей Зеркальная галерея — был сделан в точности с намеченной программой.
Круглых, «корабельных», окон на фасаде дома три и все они находятся в аванкорпусе, как будто напоминая таким своеобразным образом о приморском расположении Петербурга и о богатстве, которым он обязан водной стихии. Кстати, и львиная морда над воротами помещена в раковину, а отсюда этот забавный элемент распространился по всему фасаду, заняв, в уменьшенном виде, место в каждом сандрике окна парадного этажа. Лев в раковине есть и в полукруге антаблемента (здесь он исполнен в увеличенном, по сравнению с надвратной композицией, виде).
Западный корпус — «дом Александра». Его фасад в полтора раза короче, разумеется, скромнее и проще: под портиком в пять осей протяженный балкон, который первоначально поддерживался атлантами, исполненными, вероятно, тем же скульптором, что сделал фигуры для Большого зала. Он расположен точно за портиком и имеет параметры 13,5?9?9 метров.
Пока Растрелли обдумывал сложный заказ, Александр Строгонов в сопровождении другого барона Теодора-Анри де Чуди (персона из множества авантюристов, искавших счастья в России XVIII в.) в декабре того же 1752 года отправился в Москву. Поселился он, можно предположить, в доме на Мясницкой улице (по современной нумерации это дом № 24) близ прежнего владения А.Д. Меншикова, знаменитого существующим до сих пор храмом Архангела Гавриила. Занятый, согласно документам, одним из Строгоновых (Сергеем?), дом прежде принадлежал В.А. Лопухину, генерал-аншефу, погибшему в Семилетнюю войну.
Место дома было выгодным. Императрица часто ездила по этой улице в Кремль из своих подмосковных сел и могла заглянуть в гости к богатым и гостеприимным подданным. Здесь же на Мясницкой улице у Земляных ворот в 1742 году в честь коронации Елизаветы Петровны купечество возвело Триумфальные ворота. Только по сохранившемуся плану мы можем представить облик строения. По красной линии улицы стояли палаты, за ними — сад с большим прудом, на берегу которого находилась беседка. Двор окружала каменная ограда с воротами по переулкам и по улице. Внутри его располагались людские покои и службы.
Чуди — француз и масон, став по семейной традиции советником парламента в Меце, затем отправился скитаться. В 1751 году оказался в Неаполе, где председательствовал на заседаниях масонской ложи, основанной принцем ди Сан-Северо, будущим другом Александра Строгонова. В Италии француз
