Годы, проведенные в статусе великовозрастного наследника, приучили графа к терпению и отсутствию постоянного места жительства. Во-первых, он был военный. Во-вторых, Строгонов не любил современной архитектуры. Он почитал древнее искусство, отрицательно относился к новому, появившемуся в России с началом XVIII века, и к самому Петербургу. Граф оказался равнодушен к гражданскому строительству, но был ярым поборником возведения храмов, при сооружении и украшении которых он страстно желал использовать старые русские, в том числе и семейные образцы. С этой миссией связана значительная часть его жизни, а также попечительская, коллекционерская, археологическая и изыскательская деятельности, венцом которых стала реставрация Дмитриевского собора во Владимире, написание книги о нем и участие в работе Комиссии по построению храма Христа Спасителя. Другим и первым по времени его проектом была Рисовальная школа в Москве, с ее описания мы и начнем более обстоятельное знакомство с графом Сергеем Григорьевичем.
29 апреля 1824 года, спустя месяц после открытия его тещей Школы горных наук, Строгонов написал письмо министру духовных дел и народного просвещения князю А.Н. Голицыну, в котором содержались следующие важные слова: «Так как в виду моей военной карьеры деятельность моя значительно сокращается в мирное время, то я полагал бы, что, желая каким-нибудь способом использовать свой досуг и свои средства для блага моей родины, я выполняю также свой долг, так как быть полезным есть обязанность, налагаемая на человека при рождении. Но в виду того, что при уклонении с обычного пути, намеченного определенным призванием или деятельностью, и выбор средств становится труднее, также как возрастает ответственность и за будущие результаты, — то я полагал, что одного пожелания добра недостаточно и что, прежде всего, необходимо изучить те элементы, которые могли бы сделать его наиболее продуктивным для общества».[93]
Граф хотел видеть в своем заведении три класса рисования.
В первом считал необходимым преподавать начала практической геометрии, черчение перспективы, рисование машин и архитектуры, во втором — рисование фигур и животных, в третьем — рисование цветов и орнаментов. Цель состояла в том, чтобы «ремесленников, подмастерьев, мальчиков и детей бедных родителей (свободного и крепостного состояния) без всякой со стороны их платы, обучить начальным правилам практической геометрии, архитектуры и разным родам рисования, относящимся к механическим искусствам, и чрез то доставить им средства самим собой, не прибегая к посторонней помощи, производить главные свои ремесла с большею удобностию и совершенством». Имея в виду будущих учеников, Сергей Григорьевич писал: «Им будут предоставлены модели с натуры, выбранные из наилучших образцов промышленности, и мало-помалу дана будет возможность создать род хранилища, который послужит колыбелью музея искусств и ремесел».[94]
Строгонов предполагал разместить «в части наиболее населенной ремесленниками в удобном доме, где распределение комнат делает основатель». Для открытия арендовалось строение на Мясницкой улице, 13, принадлежавшее князьям Салтыковым в приходе храма Св. Евпла (участок под № 9), то есть неподалеку от того места, где некогда жил полный тезка основателя барон Сергей Григорьевич Строгонов (ему принадлежал дом под № 24).
B дальнейшем предполагалось иметь собственное здание. Началось все не очень удачно. Вместо ожидавшихся 360 человек в Рисовальную школу по отношению к искусствам и ремеслам графа С.Г. Строгонова пришло в десять раз меньше учащихся.
Несмотря на малое число воспитанников, 15 сентября 1827 года состоялись первые публичные испытания в новом учебном заведении в присутствии князя Д.В. Голицына, известного коллекционера и мецената князя Н.Б. Юсупова и графини С.В. Строгоновой, «благоволившей изъявить живое участие, утешительное для учащих и обучаемых в благодетельном предприятии ее зятя».
По мнению корреспондента «Московского вестника», написавшего отчет об этом событии, «ученики весьма удовлетворительно отвечали на все вопросы из геометрии и в присутствии многих зрителей нарисовали на доске, руководствуясь одним глазомером, несколько фигур отличных правильностью и соразмерностью частей. Рисование в продолжении полутора лет достигло в сем заведении до невероятного совершенства. Ученики, не умевшие провести прямой линии, теперь без помощи употребительных орудий могут нарисовать длины назначенной, начертить правильный круг и показать центр оного и наконец из нескольких линий определенной величины составить правильную и красивую фигуру.
Посетителям показаны были, кроме очевидных опытов искусства на доске, чертежи учеников отличной отделки». Далее журналист писал: «Кто не знает, что с усовершенствованием искусств и ремесел сопряжены все удобства и приятности нашей жизни? Кто не знает, что наши ремесленники еще слишком нуждаются в умственном познании своего дела, развивающем способность изобретательную, в любви к порядку и чистоте, без коих не могут процветать художества?».[95]
Среди учеников оказались будущие знаменитости. Так, уже знакомый нам Д.В. Григорович в 1832– 1835 годах учился в пансионе, организованной госпожой Шарлоттой Монигетти — владелицей модного магазина на Петровке, при котором находилось «воспитательное учреждение». В нем, помимо троих сыновей учредителей, находилось еще шесть человек, четверо из них были французы. Все предприятие затевалось ради старшего сына мадам Монигетти — Ипполита, его готовили к поступлению в Академию художеств.
Много лет спустя Григорович рассказывал о художественном образовании: «Два раза в неделю нас всех гурьбою водили в Строгоновское училище рисования. Из всех нас я особенно отличался. В первый же год я сделал такие успехи, что директор школы… обратил на меня внимание. Упоминаю об этом с тем, чтобы указать на прирожденную мою склонность к художеству; она выказалась сама собою, без всякой подготовки, выказалась инстинктивно в такое время, когда остальные способности не думали еще пробуждаться. Кто знает, если б тогда уловили во мне эту склонность и дали ей надлежащее направление, из меня, может быть, вышел бы порядочный художник».[96] Ипполит, который также посещал «Строгоновку» с 1829 года, закончил ее первым учеником с похвалой.
К рубежу 1830-х и 1840-х годов число учащихся достигло 165 человек. Из них вместо денежного награждения, раздаваемого прежде посещающим школу, более половины платили заведению по 50 рублей ассигнациями в год за учебные пособия. Многие фабрики около Москвы и лучшие в Шуе и Иванове ситцевые и набивные заведения имели рисовальщиков, воспитанных в Школе Сергея Григорьевича. Многократно увеличилось собрание пособий и оригиналов. В 1839 году в Санкт-Петербурге по инициативе К.Х. Рейссига в одном из флигелей Биржи открылась Рисовальная школа «для распространения между фабрикантами и ремесленниками необходимого для них искусства рисования, черчения и лепки». Она содержалась на средства Министерства финансов. Строгонов воспринял этот факт как сигнал для передачи собственного заведения государству. Прежде рассказа о втором, храмовом, проекте графа Сергея Григорьевича, приведу давно обещанный рассказ о важнейшем путешествии Строгоновых в Италию.
Не связанный, подобно троюродному брату Павлу, обязательствами по поводу родового дома (правда, Павел вскоре после вступления в права наследования заболел и умер), граф Сергей Григорьевич располагал свободными средствами, которые он направил на устройство учебного заведения. На мой взгляд, отсутствие дома отрицательно сказалось на развитии семьи. На протяжении 18 лет ежегодные расходы графа на школу составляли от 15 до 20 тысяч рублей. В целом он потратил на проект до 400 тысяч рублей и потому мог с гордостью писать министру финансов: «Не ставя себе в подвиг подобное
