вещи. В Малой гостиной между двух аметистовых вазочек на комоде находилась еще одна, больших размеров. Кроме того, на каминной полке стояли часы и два канделябра. Убранство дополняли мраморный бюст императора Александра I в северо-восточном углу (ранее находился в Картинной галерее), шесть кресел, принадлежащих к тому же гарнитуру, что и в Большой гостиной, а также каминный экран, перенесенный сюда из Арабесковой гостиной. В ней находилось также множество иных вещей, помимо «бюста Донателло». Ценность именно этой вещи стала известна широкой общественности также из сообщения «Известий». Задуманный Либиным музей как способ для устранения грабежей, сразу же после открытия стал жертвой налетчиков.
После печального происшествия 14 февраля из Строгоновского дома «временно, впредь до создания более организованной охраны дворца-музея», в Эрмитаж передали двенадцать полотен: «Мужской портрет» Антониса Мора, «Спаситель» нидерландской школы, пять «Мадонн с младенцем» — итальянской, сиенской и нидерландской школ, а также кисти Джентиле де Фабриано и Бартоломео Виварини, нидерландской школы «Спаситель» и «Рождество», Ватто «Любовная сцена», «Мужской портрет» Яна Корнелиса ван Амергама, «Девушка за работой» Метсю.
В «надежное место» отправили также бронзового «Нептуна» работы Б.Ф. Растрелли, два триптиха из слоновой кости «Мадонна» и «Венчание Девы Марии» и, наконец, изделия из серебра — кувшин и хрустальное блюдо, сосуд с рельефами и просто сосуд (из Арабесковой гостиной). Таким образом, в Эрмитаж переправили небольшие вещи, которые, как показало февральское событие, ворам легче всего было вынести. Подводя итог, следует сказать, что наиболее серьезно вследствие «злоупотребления» пострадал «зал примитивов». В своем полном виде он просуществовал только два месяца.
Под влиянием опыта выставки 1897 года или исходя из иных соображений один из «прогрессивных» строгоновских служащих Н.К. Либин еще до революции и национализации задумался о превращении невского дома в музей. Верно угадав тенденцию, он, по всей видимости, видел в открытии замка путь к сохранению богатств, которые в случае публичности находились бы под более тщательным присмотром. Советская власть, взяв великолепную «крепость» без единого выстрела, в первый момент стремилась сохранить дом и его коллекции. Однако вскоре оказалось, что она не обладает достаточными средствами для организации достойной охраны столь небольшого музея. И не обладает опытом для выгодного использования доставшегося бесплатно знаменитого «бренда». Перемещения экспонатов в крупные национальные собрания, преимущественно в Эрмитаж — мощную, хорошо охраняемую «крепость», затем продолжались постоянно, прежде чем аукцион 1931 года не поставил окончательную точку в том процессе, который в те годы назывался ликвидацией. Такая судьба была общей практически для всех аристократических владений России, пример Строгоновского дома может быть только наиболее ярок вследствие значимости и известности коллекции.
Глава 7
Немировская трагедия
Как будто между событиями 1877 года в Риме и 1920 года в Немирове не могло быть связи: с одной стороны, мирная итальянская жизнь, с другой — Гражданская война в бывшей Российской империи. Тем не менее у двоих детей графа Григория Сергеевича была одна судьба: оба они умерли неестественной смертью. 7 января 1920 года по старому стилю в городе Немирове княгиню Марию Григорьевну Щербатову, урожденную графиню Строгонову, вместе с дочерью Александрой расстреляли большевики. Спустя неделю та же участь постигла ее сына — князя Владимира Алексеевича Щербатова, убитого лесником. Они стали жертвами по причине того, что их дом, построенный для единения с миром, не успели превратить в укрепленное строение.
За несколько дней до гибели, 1 января, княгиня Мария Григорьевна получила поздравительное письмо от местного священника со следующими словами: «Глубокочтимая Княгиня, молитвенно приветствую Вас и Ваших родных с Новым годом и сердечно желаю доброго здоровья и душевного мира. Вся наша жизнь есть ком ожиданий и надежд: все думают люди о дальних и лучших грядущих годах, мечтая… Что принесет нам 20-й год XX-го столетия, ни один смертный не знает, все сокрыто в воли Всевышнего… Мы знаем только то, что наше счастье всецело зависит от исполнения Закона Христа Спасителя…». По воле Всевышнего судьба княгини и ее детей показала всем остальным Строгоновым, их многочисленным родственникам и другим дворянам, их участь. Все попытки создать социальную гармонию оказались тщетными.
Город, где разыгралась трагедия, накануне Первой мировой войны входил в состав Подольской губернии Российской империи и обладал интересным историческим прошлым. Поблизости находится Немировское городище — самое крупное по площади (свыше 100 га) среди подобных объектов скифского времени в междуречье Днепра и Днестра. Оно обнесено мощным валом высотой 9 метров, рвом и относится к VII–VI векам до н. э. Основание вала сооружено из крупных камней и бревен. Только часть городища (около 9 га), обнесенная вторым валом и рвом, была обитаемой. Здесь открыты землянки, круглые в плане, диаметром 4,5–7 метров, с глинобитными очагами в центре, хозяйственные ямы, зольник.
Считается, что остальная часть городища использовалась для загона скота, а в военное время могла быть убежищем для населения близлежащих поселков. Жители этого поселения, занимавшиеся земледелием и скотоводством, были в тесном контакте с Ольвией, о чем свидетельствуют находки родосской керамики и зеркал ольвийского производства. Греческая надпись на одном из местных горшков указывает на пребывание в городище купцов из Эллады.
В X–XIII веках на Немировском городище существовало славянское поселение — город Миров. Название происходит, возможно, от местной речки Мирки, либо от владельца этих мест в XIV веке — Немыри. Другая легенда гласит — на месте Немирова был окружен татарский отряд. Когда ордынцы запросили мира, им ответили: «Не мир». Отряд разбили, а поселение, якобы возникшее на месте побоища, назвали Немировом.
Первое письменное упоминание о Немирове относится к 1506 году — местечко указано в ярлыке крымского хана Менгли-Гирея. Им владели сначала русские князья Святополк-Четвертинские, с 1640-х годов — польские магнаты Сбаражские и Вишневецкие. Во время войны Богдана Хмельницкого с Польшей город Немиров штурмом взяли казаки Максима Кривоноса. Потом он стал резиденцией гетмана Юрия Хмельницкого (сына Б. Хмельницкого), позже — Петра Дорошенко. После воссоединения России и Украины и подписания «Вечного мира» с Польшей, Немиров опять отошел Польше, хотя ненадолго — вскоре эти земли становятся владениями Турции — в 1672–1699 годы Немиров входил в Сарматское княжество и некоторое время даже был его столицей.
После возвращения Подолья под власть Польши Немиров достался воеводе Киевскому и Познанскому, Великому Коронному гетману Юзефу Потоцкому (1673–1751), тот перестроил замок, укрепил и отстроил город. Именно в нем в августе — ноябре 1737 года Юзеф Потоцкий принимал знаменитый Немировский конгресс — встречу русских, австрийских и турецких дипломатов в попытке прекратить войну. С 1772 года город вошел в Подольскую губернию Российской империи, оставаясь владением Потоцких.
Много полезного сделал для развития Немирова Винцентий Потоцкий (умер в 1825 г.). 16 мая 1787 года он принимал здесь Станислава Августа Понятовского, последнего польского короля. Он возвращался из Канева, где встречался на галере с Екатериной II. В 1785 году Винцентий Потоцкий открыл в Немирове шляхетский корпус, который со временем превратился в известную Немировскую гимназию. До наших дней сохранились несколько ее корпусов. В 1791–1792 годах в Немирове размещался с войском генерал Тадеуш Костюшко (1746–1817) — национальный герой Польши.
