Любимым полком гвардейской пехоты был у Николая I Л.-гв. Преображенский. В день восстания декабристов 1-й батальон полка первым выступил на Сенатскую площадь на стороне законного государя. Обладая великолепной памятью, император знал по именам всех солдат батальона, которых было 1000 человек, и говорил о них «мои детишки». Один из офицеров полка, Дмитрий Григорьевич Колокольцев, отмечал в своих воспоминаниях: «Его величество ежегодно, в день 14 декабря, вместе с императрицею, безо всякой свиты приезжал в казармы 1-го батальона, расположенного на Миллионной, рядом с дворцом…
Государь ко всем солдатам относился с необыкновенно милостивым вниманием и, обойдя каморы женатых, его величество не уезжал без того, чтобы не сделать в этот день какой-нибудь особой милости для какой-нибудь семьи солдата. А к нам, к обществу офицеров Преображенского полка, государь обращался с такими словами, которых не может не помнить каждый, кто только тогда имел честь служить в Преображенском полку. Его величество не преставал нам повторять, что нас он считает не иначе как своей семьей».[39]
В кавалерии для государя не было ничего ближе и роднее, чем Л.-гв. Конный полк, «моя старуха конная гвардия», как ласково приговаривал Николай Павлович. Конногвардейские вицмундиры и сюртуки были его любимой повседневной одеждой. Знаменитый памятник работы П.К. Клодта, стоящий вблизи Конногвардейского манежа и казарм, представляет собой скульптуру Николая I на коне, в парадной форме полка, в кирасе и каске с орлом.
Рядовой Л.-гв. Конного полка в 1838–1844 гг.
В день восстания декабристов Л.-гв. Конный полк, которым тогда командовал близкий друг Николая I Алексей Федорович Орлов, несколько раз атаковал мятежное каре. Полковой историограф Иван Васильевич Анненков, перечисляя многочисленные награды, полученные конногвардейцами за верность престолу, писал: «К ним присоединилась еще лестнейшая награда: особенная честь ежегодно, до 1841 года, в день 14 декабря, видеть особу государя императора в самом полку».[40]
Третьей любимой гвардейской частью для Николая I был Л.-гв. Саперный батальон, который в день восшествия его на престол защищал Зимний дворец. Один из его офицеров, Владимир Иванович Ден, писал: «…в Саперном батальоне в государе Николае Павловиче, со времен назначения его шефом (в 1818 году, 3 июля) привыкли видеть доброжелательного, чарующего своим милостивым обращением, начальника…».[41]
Унтер-офицер и обер-офицер Л.-гв. Саперного батальона в 1826–1828 гг.
Любовь Николая I к законности, порядку, строгости и справедливости стали легендарными. Лично бывая на военных смотрах, в военных и гражданских учреждениях, в учебных заведениях, на строительстве оборонительных и других важных объектов, он всегда сопровождал свои замечания и разносы конкретными советами по исправлению ситуации. Государь поднимался в 7 часов, в 9 начинал принимать доклады, решать большие и малые государственные вопросы. Его рабочий день длился 16–18 часов. Замкнув все управление огромной империей на себя, он трудился, по собственному признанию, «как раб на галерах». Ненавидя бюрократическую чиновничью волокиту, он никогда не допускал проволочек у себя. Когда во время пожара во дворце граф А.Ф. Орлов спросил, не нужно ли вынести бумаги из его кабинета, его величество ответил: «У меня нет там никаких бумаг. Я оканчиваю свою работу изо дня в день и все мои решения и повеления тогда же передаю министрам, из кабинета надо взять только три портфеля, в которых собраны дорогие моему сердцу воспоминания».[42] Приезжая с императрицей во дворец вечером, после театра или бала, император снова проходил в свой кабинет и работал до глубокой ночи.
Кабинет Николая I. Литография 1850-х гг.
По многочисленным свидетельствам современников, император Николай I вел самый здоровый и умеренный образ жизни, не курил и не выносил курения в своем присутствии. Оставаясь щедрым хлебосольным хозяином для гостей, он был непритязателен в пище, не любил деликатесов, его любимыми блюдами за домашним обедом были простые щи и гречневая каша. Он почти не пил спиртного, и во время зарубежных поездок на приемах он обычно просил заменить ему вино стаканом воды. Как самый набожный православный христианин, Николай Павлович не пропускал ни одного воскресного богослужения. Император много ходил пешком, занимался строевыми упражнениями с оружием, спал на жесткой кровати, укрываясь шинелью. Его распорядок был строгим и насыщенным.
Император Николай I и герцог Лейхтенбергский в санях в одну лошадь. Литография П.Т. Бориспольца. 1841 г.
Для отдыха Николай Павлович каждый день совершал прогулки по городу, утром и вечером ходил пешком, днем выезжал в экипаже, летом в открытой коляске, зимой в небольших санях, иногда с кучером, иногда управлял сам, а бывало, что садился на обычного городского извозчика. Особенно государь любил пешие прогулки по Петербургу. Русский император, могущественный повелитель необъятной Российской империи, один, без всякой охраны, пешком ходил по своей столице, среди народа, каждый раз в одно и то же время, привычными маршрутами, и никому не приходило в голову совершить на него покушение!
Николай I отличался огромным ростом — 2 аршина 14 вершков, что составляло 203,6 см. В отличие от своего далекого предка Петра Великого (прапрадеда), государь имел пропорциональное, соразмерное телосложение, что в сочетании с великолепной прямой осанкой делало его фигуру монументальной и величественной. Исполинский рост русского монарха уже сам по себе производил впечатление на окружающих, особенно на иностранцев, внушал трепет и почтение.
Император Николай I. Худ. Н.А. Майков. 1840 г.
Ему было приятно сравниться с самыми высокими и статными людьми России, из которых состояла 1 -я гренадерская рота Л.-гв. Преображенского полка — Рота Его Величества. Офицер Колокольцев вспоминал: «Случалось иногда, что государь Николай Павлович лично делал проверку своей роты; сам становился в переднюю шеренгу своих гренадер, и, насколько я теперь припомнить могу, его величество оказывался 18-м или 19-м с правого фланга по ранжиру».[43]
Император Николай I и малолетний вел. кн. Константин Николаевич в Петергофе. Акварель Л.И. Киля. 1832 г.
Современник, впервые увидевший государя в 1828 году во время Турецкой войны, вспоминал: «Император Николай Павлович был тогда 32-х лет; высокого роста, сухощав, грудь имел широкую, руки несколько длинные, лицо продолговатое, чистое, лоб открытый, нос римский, рот умеренный, взгляд быстрый, голос звонкий, подходящий к тенору, но говорил несколько скороговоркой. Вообще он был очень строен и ловок. В движениях не было заметно ни надменной важности, ни ветреной торопливости, но была видна какая-то неподдельная строгость. Свежесть лица и все в нем высказывало железное здоровье и служило доказательством, что юность не была изнежена и жизнь сопровождалась трезвостью и умеренностью. В физическом отношении он был превосходнее всех мужчин из генералитета и офицеров, каких только я видел в армии, и могу сказать поистине, что в нашу просвещенную эпоху редкость видеть подобного человека в кругу аристократии».[44]
Другой офицер отмечает: «Голос у государя был необыкновенный. Когда он командовал, никакого усилия с его стороны не замечалось, крика не было слышно и ухо получало мягкое, приятное впечатление, но команда эта слышна была, как выражаются, за версту».[45]
