приказ возвращаться. 15 августа, по пути назад через Пиренеи, его арьергард, которым командовал Роланд, маркграф Бретонской марки, был застигнут врасплох объединенными силами мусульман и басков в узком Ронсевальском ущелье. Спастись не удалось никому. От Роланда осталось лишь его имя — имя героя одной из первых эпических поэм западноевропейской литературы.
Последние годы правления Абдул-Рахмана были куда более спокойными. Он так и не преуспел в политическом объединении Испании, однако был мудрым и милосердным правителем и подлинно культурным человеком. Он изменил облик своей столицы Кордовы, оставив после себя великолепный дворец, знаменитый своей красотой сад и — что важнее всего — Мескиту, прекрасную мечеть. Строительство ее на месте прежде стоявшего здесь христианского собора началось в 785 г.; когда же оно завершилось, взору предстала великолепнейшая мечеть в мире (она сохранилась до наших дней).[106] Абдул-Рахман также был знаменитым поэтом, проникновенно и печально писавшим о своем отечестве — Сирии, которую ему никогда не суждено будет увидеть вновь. Любовь к культуре в полной мере унаследовал его знаменитый правнук и третий по счету после него правитель Абдул-Рахман II. Занимая трон почти полвека, с 912 по 961 г., он призвал ко двору множество поэтов, музыкантов и ученых, а также увеличил мечеть своего прадеда и возвел другие в Хаэне и Севилье. Кроме того, при нем с Востока ввозилось огромное количество предметов роскоши, а также прибыло множество людей искусства и мастеров; о нем говорят, что он ввел в стране в обиход искусство вышивания и первым из эмиров начал чеканить свою монету. Среди европейских столиц Кордова в период его правления была, пожалуй, местом, где культура процветала более всего. В 840 г. пришло наивысшее признание: из Константинополя прибыла дипломатическая миссия, которая привезла дары величайшей ценности и предложила союз против общего врага — Аббасидов.
Однако Аббасиды были далеко. Перенеся столицу и двор из Дамаска в Багдад, они радикально изменили, так сказать, саму природу халифата. Больше он не был по преимуществу средиземноморской державой; центр его теперь располагался в сердце Азии, и дела на Средиземном море или в Европе мало его интересовали. В течение следующих семи столетий — вплоть до взятия Константинополя в 1453 г. — он мало вмешивался в события, происходившие на Западе, в отношении которого мусульмане Северной Африки и Испании могли по большей части действовать по своему усмотрению. Первые с особенным постоянством развивали свой флот, пока в начале IX в. не оказались ведущей морской державой Средиземноморья — даже несмотря на стойкое сопротивление византийцев, из-за которого события развивались не совсем так, как тем хотелось. Действительно, после вступления на престол императора Василия I в 867 г. роли кардинальным образом поменялись: приверженцам ислама вновь пришлось перейти к обороне.
В 929 г. Абдул-Рахман II принял титул халифа. С этого времени мусульманская Испания, являясь сама по себе халифатом, более не изъявляла преданности (хотя бы и неискренней) Багдаду и Аббасидам. В политическом отношении на долю этого халифата выпало более чем достаточно проблем; с другой стороны, он блистал своими свершениями в области искусства и культуры, и сохранившиеся от него памятники продолжают повергать нас в изумление. Первая большая мечеть Абдул-Рахмана в Кордове была достроена и украшена позднейшими правителями IX и X вв.; в 950 г. Абдул-Рахман III выстроил при ней новый минарет высотой 240 футов. Среди достопримечательностей Севильи назовем Алькасар, прелестное здание XII в., которое впоследствии, в 1353 г., стало дворцом Педро Жестокого, и трехсотфутовую башню Гиральда, построенную между 1172 и 1195 гг. и служившую одновременно минаретом и обсерваторией. А среди памятников Гранады — изумительный дворцовый комплекс, известный нам под названием Альгамбры, при взгляде на который до сих пор перехватывает дух; то же можно сказать о летнем дворце и знаменитых садах Генералифе, расположенных над ним на холме. Несомненно, эти творения (вкупе с мечетью в Кордове) суть высшие достижения ислама в Испании за все времена его господства здесь.[107]
Возможно, именно великолепие архитектуры в какой-то степени послужило причиной множества зарегистрированных здесь случаев перемены религии. Иудеи, конечно, вряд ли когда-либо отказывались от своего древнего верования, и, право же, редко можно было встретить мусульманина, стремящегося стать христианином. Однако во время арабской оккупации — и прежде всего в городах и поселениях в период примерно от середины IX до начала XI в. — десятки тысяч христиан добровольно принимали веру завоевателей. Еще большее количество жителей, сохраняя свою религию, усвоило арабский как язык, на котором говорили в повседневной жизни. До наших дней современный испанский язык сохранил большое количество арабских слов, и туристы, посещающие эту страну, неизменно бывают поражены здешним изобилием арабских топонимов. Культура ислама также широко распространилась по всей стране. Аль- Андалус поддерживал прочные торговые связи с Северной Африкой и Ближним Востоком вплоть до Индии и Персии; оттуда привозили не только шелка и специи, в первую очередь перец и имбирь, и рис, и сахарный тростник, цитрусовые и смоквы, баклажаны и бананы, и труды по архитектуре, керамике, каллиграфии, музыке, математике, астрономии и медицине.
Эта новая по тем временам всесторонняя эрудиция распространялась отнюдь не только в мусульманском мире. Многие христиане, возможно, воспринявшие исламские традиции и культуру, рано или поздно достигали христианских стран, лежавших к северу и северо-востоку — Галисии и Астурии, Каталонии и Наварры, — неся эту культуру с собой. Эти мозарабы, как их называли, долгое время оказывали влияние на северные христианские территории по обе стороны Пиренеев, прежде всего в области математики, о которой средневековый христианский мир знал все еще удручающе мало. Именно они, как считается, познакомили северную Европу с арабскими цифрами, а также с абакой — устройством, влияние которого на тогдашнюю торговую жизнь сравнимо с тем, какое в наши дни имеют компьютеры.
Политические отношения между христианами на севере и мусульманами на юге представляли собой нечто менее определенное. В 1031 г. халифат прекратил свое существование; на его месте возникло множество мелких государств, известных под названием тайфов. Как правило, они состояли из центрального города, между которым и окружавшими его деревнями не было четкой границы, что отчасти напоминает города-государства, развивавшиеся в Северной Италии примерно в то же время. Подобно итальянским поселениям они также были склонны ссориться между собой, что позволяло более обширным и сильным христианским королевствам — Арагону и Кастилии — либо натравливать одно на другое, либо заниматься тем, что, в сущности, представляло собой столь известный в наши дни рэкет: предлагать военную поддержку в обмен на солидную дань. Это создавало благодатную почву для появления множества наемников — военных, не служивших постоянно в армии какого-либо государства и напоминавших итальянских кондотьеров, которые с радостью продавали свой меч тому, кто предложит наибольшую цену, вне зависимости от его вероисповедания. Среди них особой популярностью пользовался кастильский аристократ XI в. — Родриго Диас де Бивар, который прославился под арабским прозвищем Эль Сид (буквально — «хозяин»). Позднейшая легенда превратила его в величайшего патриота Испании, посвятившего жизнь изгнанию неверных с родной земли и продолжавшего делать это даже после смерти, — тело усадили и привязали к спине его коня Бабьеки, чтобы вести армию в бой. Тот же авторитетный источник[108] утверждает, что тело сохранялось настолько хорошо, что в течение десяти лет находилось справа от алтаря в церкви монастыря Сан-Педро де Кардена близ Бургоса. Истина, однако, далеко не так романтична. На самом деле Родриго, подобно многим другим, был воином-авантюристом, который после исключительно успешной карьеры, принесшей ему немалую прибыль, закончил свои дни в сане владетельного князя в государстве Валенсия на берегах Средиземного моря.
Если бы Эль Сид родился пятьюдесятью годами позже, чем это было на самом деле (в 1190-м, а не в 1140 г.), то такая карьера была бы для него невозможна. Примерно в середине одиннадцатого столетия на территории современного Южного Марокко, где сложилась свободная конфедерация племен, в течение нескольких лет развилось фундаменталистское движение, исповедовавшее самые жесткие доктрины ислама. Его адепты называли себя аль-Мурабитум (на наш лад — Альморавиды). Они основали большой город Марракеш, завоевали северное Марокко и большую часть Западного Алжира, после чего обратили свои взоры на Испанию. В 1086 г. они пересекли Гибралтарский пролив, разгромили короля Леона и Кастилии Альфонса VI при Саграхасе (близ Бадахоса) и быстро прибрали к рукам все мусульманские тайфы вместе со многими городами, которые христиане отвоевали всего несколькими годами ранее. К концу века
