века, когда Эдо стал городом-миллионником, плотность населения в кварталах для простых горожан составляла более 50 тысяч человек на квадратный километр [Найто, 1966]. В таких условиях ничего не стоило подхватить корь, натуральную или ветряную оспу (три главные болезни-убийцы того времени). Поэтому для многих выходцев из села жизнь в городе оказывалась недолгой.
Бродячий торговец храмовыми талисманами. Источник: NC
Низкая рождаемость и высокая смертность в городах работали на сокращение городского населения и стимулировали приток новых людей. Эта тенденция сохранялась в Японии вплоть до начала XX века. Таким образом, на селе уменьшалось число рабочих рук, а в городах люди быстрее умирали и реже рожали детей, прирост населения сдерживался. Численность жителей Эдо к 1718 году достигла 534,6 тысячи (не считая полумиллиона самураев) и на этой отметке остановилась. В последующие полтора столетия, несмотря на огромную текучесть городского населения, его численность не менялась: в 1867 году в Эдо жило всего на 5 тысяч больше, чем в 1718 году [Минами, 1978].
В городах люди жили не так долго, как в деревнях, но зато быстрее и интенсивнее. В XVIII–XIX веках в городе Киото около 10 % семей ежегодно меняли место жительства. В Эдо эта цифра доходила до 16 %, то есть один раз в год каждая шестая столичная семья переезжала на новое место. Главная причина высокой мобильности заключалась в том, что четверо из пятерых эдосцев не имели недвижимости и зарабатывали на жизнь чем придется.
Самурайское сословие, которое большую часть эпохи переписями не охватывалось, насчитывало около 1,5 миллиона человек (5–6 % населения страны). Примерно треть самураев (около 500 тысяч) постоянно находилась в столице, еще миллион трудился в провинциях. Таким образом, на каждое из примерно 260 княжеств, на которые тогда была разделена Япония, приходилось в среднем 4 тысячи самураев. Правда, княжества были разными. В известных воинскими традициями княжествах наподобие Сацума или Ёнэдзава самураи составляли 25–30 % населения.
Продолжительность жизни
Определяемая по храмовым регистрационным записям средняя продолжительность жизни японцев (как мужчин, так и женщин) в конце XVII — начале XVIII века составляла 35–40 лет. Сама по себе эта цифра мало о чем говорит. В течение всего периода Токугава на среднюю продолжительность жизни больше всего влиял уровень детской смертности, а она была огромной. Даже в начале эпохи Мэйдзи, в 1880 году, средняя продолжительность жизни японцев составляла 36 лет. Затем начался ее рост: в 1920 году — 42 года, в 1960 — 65 лет. К 1970 году Япония догнала западные страны: средняя продолжительность жизни превысила 70 лет [Явата, 2009]. Сегодня, как известно, японцы живут дольше всех в мире. Осенью 2010 года сошлись две священные для японцев восьмерки: количество 80-летних (и старше) японцев превысило 8 миллионов.
Некоторое представление о продолжительности жизни в эпоху Токугава можно получить, ознакомившись с фамильными хрониками императоров и сёгунов. Большинство правителей доживало примерно до 50 лет. Годы жизни сёгунов хорошо известны, и простой подсчет показывает, что средняя продолжительность жизни пятнадцати сёгунов Токугава (1603–1867) равна 49,6 года. Для сравнения: у пятнадцати сёгунов Асикага (правили с 1338 по 1588 год) она составляет 42 года. Двое сёгунов Токугава, первый и пятнадцатый, прожили больше 70 лет, четверо — 60–70, четверо — 50–60, двое — 40–50. Двое умерло в молодости, и один (седьмой сёгун Иэцугу) — еще в детстве.
Что касается остального японского населения, то в конце XVII века семеро из ста человек жили дольше 60 лет. По тем временам это были глубокие старики. А через столетие, при нулевом приросте населения те, кому за шестьдесят, составляли уже около 12 % населения [Кито, 2010]. Это говорит о том, что в эпоху Токугава общая продолжительность жизни хотя и медленно, но все же росла. По некоторым данным, с конца XVI до конца XVII века в семьях высокоранговых самураев
При этом детская смертность оставалась стабильно высокой во всех сословиях и, судя по всему, не очень зависела от уровня жизни семьи. Например, одиннадцатый сёгун Токугава Иэнари (1773–1841) помимо законной жены имел около 40 официальных наложниц и в общей сложности 55 детей. Пятнадцать умерли на первом году жизни, шестеро — на втором, еще шестеро не дожили до совершеннолетия. Таким образом, выживаемость детей в аристократических семьях была не выше, чем в крестьянских.
Высокая детская смертность обусловила появление множества ритуалов, знаменующих этапы взросления ребенка. Первый — купание через три дня после рождения (
Умиляющие сегодня иностранцев возрастные детские праздники
Японцы знали, что при достижении 5-летнего возраста шансы ребенка достичь совершеннолетия резко увеличиваются. Окончательно в мир людей его принимали в семь лет, о чем говорит сохранившееся с тех времен устойчивое выражение “До семи лет — среди богов”
Первое посещение храма (миямаири). Источник: НА
К смерти японцы относятся и сегодня довольно просто, а в те времена и подавно относились как к обыденности. Отчасти этому способствовало буддийское учение о карме и переселении душ. Если человек родился, то это жившая когда-то душа пришла в этот мир в новом обличье. А если умер, то тоже не навсегда — при следующем рождении душа снова явится в мир людей, куда ей еще деваться? Поэтому детскую смерть переживали легко. Хоронить ребенка младше семи лет вообще не полагалось — не человек еще. Тело просто уносили подальше от живых и оставляли в укромном месте.
У взрослых также были свои рубежи и опасности. С незапамятных времен японцы верили в существование “несчастливых лет”
Пятое мая — праздник мальчиков. Источник: НА