формировать династию три первых сёгуна Токугава правили жестко и не церемонились даже с соратниками. Конфискации земель, переназначения и взыскания удельным князьям, хатамото следовали одно за другим. Число ронинов, как и разного рода инцидентов, быстро росло, а одновременно росло недовольство силовой политикой сёгуната. Протестные настроения особенно усилились при третьем сёгуне Иэмицу (1604–1651), который правил 27 лет и стал рекордсменом по числу санкций против удельных князей. К концу его правления число ронинов в стране приблизилось к полумиллиону, это была огромная армия. Иэмицу умер в 1651 году, его преемником стал малолетний Иэцуна (1641–1680). За мальчика правили советники, и власть несколько ослабела. Недовольная часть самурайства решила, что пора действовать.
Юи Сёсэцу (1605–1651) с молодых лет изучал военное дело, а потом преподавал его в собственной школе. В лучшие годы в ней насчитывалось до 3 тысяч учеников — в основном сыновей удельных князей и хатамото. Имя Юи Сёсэцу было широко известно в воинских кругах. Несмотря на хорошую репутацию и глубокие знания, на службу в бакуфу его не брали. И не только его одного: многие из бывших учеников Сёсэцу тоже оставались не у дел. Неудивительно, что во главе заговора оказался этот известный и понимающий в военном деле человек. Его поддержали 2 тысячи единомышленников. План составили по всем правилам военного искусства: сначала захват правительственного оружейного склада и его подрыв; затем одновременный поджог столицы с разных сторон и всеобщая паника. Во время пожара заговорщики должны были проникнуть в замок Эдо под видом свиты родственника сёгуна и нейтрализовать малолетнего Иэцуна. Одновременно должны были вспыхнуть восстания в главных замках Киото и Осака с последующим их захватом. Особое внимание — замку Сумпу, где хранились большие богатства. На них заговорщики планировали нанять армию безработных самураев и усилиться до полной непобедимости. Конечная цель заговора — свержение сёгунов Токугава и установление новой власти, более внимательной к нуждам воинской элиты.
План был хорош, но сорвался. Незадолго до начала восстания, назначенного на 29 июля, в сёгунат начали поступать донесения от соглядатаев и сочувствующих. Двадцать третьего июля был схвачен один из руководителей заговора Марубаси Тюя, отвечавший за восстание в столице. Весть о провале вынудила Юи Сёсэцу выступить раньше времени, и 25 июля он захватил замок Сумпу. Но вскоре его окружили превосходящие правительственные силы, и он покончил жизнь самоубийством. Заговор провалился. Уцелевших участников казнили, а написавших донесения приняли на государственную службу.
Сёгунат сделал выводы: политика в отношении воинской верхушки и правила наследования смягчились, а создание рабочих мест для самурайского сословия стало одной из важных задач бакуфу на все последующие годы.
Впрочем, в лагере победителей тоже были проблемы. Продолжительность жизни представителей воинского сословия медленно, но верно росла. Глава клана уходил в отставку в 60 лет. По статистике, в крупных кланах на место главы претендовало 1,5 наследника [Муракоси, 2001]. Это только из числа родных детей, не считая приемных, которые нередко оказывались более подходящими кандидатами на руководящую должность. В условиях нарастающей нехватки должностей для руководящего и направляющего сословия стал меняться механизм отбора и назначения — в сторону усложнения процедуры и ужесточения требований. Когда претендентов больше, чем вакансий, это вполне естественно. Так исторически сложившаяся ситуация начала уже в XVII веке формировать порядок отбора, который принципиально не очень отличается от современного. Возможно, в этом еще одна не очень заметная на первый взгляд причина успешной модернизации XIX века и быстрого восстановления Японии после Второй мировой войны.
В январе 1695 года главой ничем не примечательного воинского клана Асахи в княжестве Овари (префектура Аити) стал молодой Асахи Бундзаэмон (1674–1718). В бытность свою руководителем он ничем особенно не отличился. Но была у него страсть к бытописательству, благодаря которой он и вошел в историю. Овладев грамотой, в 1691 году он начал вести дневник, в котором подробно описывал события личной жизни и жизни семьи. Бундзаэмон умер в 1718 году в возрасте 44 лет, и дневник он вел до последнего дня, то есть в течение 27 лет. Всего получилось 72 тома. Впоследствии дневник был опубликован и стал важным источником сведений о той эпохе.
Среди прочего Бундзаэмон подробно описал и процедуру своего назначения на должность. Сначала наследнику пришлось потратить несколько лет на то, чтобы убедить отца уйти на заслуженный отдых. Тот долго не соглашался, но в конце концов уступил и в июле 1693 года написал прошение об отставке. На рассмотрение его в бакуфу ушло восемь месяцев, и в марте следующего года отставку одобрили. Еще полтора года потребовалось, чтобы подготовить и утвердить документы о наследовании. В декабре 1695 года соответствующее разрешение бакуфу было получено, и в январе следующего года прошла церемония, ознаменовавшая смену поколений в клане Асахи. Стандартный процесс рассмотрения и утверждения в должности без особых задержек занял более двух с половиной лет.
Длительная изоляция привела Японию к любопытным новшествам, в том числе в системе найма и графике работы чиновников. Большинство тех, кто служил бакуфу, работали посменно: месяц — работа, месяц — отдых. Эта система так и называлась — помесячная служба (цукибансэй). Так же посменно, год через год, удельные князья несли службу в столице.
На заслуженном отдыхе
Удельные князья получали в управление земли лично от сёгуна и находились у него на службе. Поначалу они больше служили мечом, но постепенно характер службы менялся. “Всякий князь обязан содержать определенное число войск и употреблять их по повелению императора (имеется в виду сёгун — А. П.)”, — писал Василий Головнин. Позднее на первый план постепенно вышли строительство храмов, участие в земляных работах, борьба с пожарами, охрана замка и другие поручения. В мирное время вассалы и бывшие военные союзники Токугава стали главным трудовым резервом. Подобно тому, как прежде они должны были выставлять определенное число воинов, обученных и экипированных, так после прихода к власти Токугава их обязали организационно и материально обеспечивать выполнение разного рода инженерно-строительных работ. Это был приказ, и его невыполнение влекло те же последствия, что и в военное время — утрату доверия сёгуна и отставку от управления провинцией.
Трудовая мобилизация. На строительстве замка. Макет
Объем трудовой повинности (тэнка бусин) удельных князей зависел от размера и богатства княжества. Токугава Иэясу в свое время ввел норматив “один работник с каждой тысячи коку риса”, то есть княжество с минимальным годовым доходом 10 тысяч коку риса (1500 тонн) было обязано выделить десять работников. Княжеств с годовым доходом менее 10 тысяч коку просто не было. Однако по мере того, как объем работ увеличивался, норматив все чаще стали превышать. Бывало, княжествам приходилось давать одного работника с каждых десяти коку, то есть предоставлять бакуфу в тысячу раз больше людей, чем положено. Понятно, как это сказывалось на местных бюджетах. В 1656 году было решено радикально перестроить столичный замок Эдо. Эта трудовая мобилизация стала одной из самых масштабных и вылилась в настоящее испытание для княжеств. Ее провели из расчета один работник на каждые сто коку риса [Судзуки, 2004]. А вскоре после окончания работ, в 1657 году, замок был уничтожен пожаром.
Трудовую мобилизацию практиковали не только в столице. В Киото, Осаке, Нагоя, в крупных замках Фусими, Такада их тоже регулярно объявляли. Стремясь сберечь трудовые ресурсы своего княжества,
