силою въоружилъ их!».
Князь же великий, вид?въ плъци свои достойно уряжены, и сшед с коня своего и паде на колени свои прямо великому плъку чернаго знамениа,* на немъ же въображенъ образ владыкы господа нашего Исуса Христа, из глубины душа нача звати велегласно: «О владыко вседръжи-телю! Виждь смотреливым оком на люди сия, иже твоею десницею сътво-рени суть и твоею кровию искуплени работы вражиа. Вънуши, господи, гласъ молитвъ нашихъ, обрати лице свое на нечестивых, иже творять злаа рабом твоим. И ныне, господи Исусе Христе, молю32 и покланяюся образу твоему святому и пречистой твоей матери и всем святым, угодившим тебё, и твръдому и необоримому заступьнику нашему и молебнику иже о насъ, к тебе, русскому святителю, новому чюдотворцу Петру, на его же милость33 надеемся,34 дръзаем призывати 35и славити36 святое и велико- лепое имя твое, отца и сына и святого духа, ныне и присно и въ векы векомъ! Аминь».
Скончавъ молитву и всед на конь свой и нача по плъком ездити съ князи и въеводами. Коемуждо полку рече: «Братиа моа милаа, сынове русскыа, от мала и до велика! Уже, братие, нощь приспе, и день грозный приближися — в сию нощь бдите и молитеся, мужайтеся и крепитеся, господь с нами, силенъ въ бранех. Зде пребудите, братие, на местех своих, немятущеся. Коиждо вас ныне учредитеся, утре бо неудобь мощно тако учредитися: уже бо гости наши приближаются, стоять на реце Непрядве, у поля Куликова оплъчишася, утре бо нам с ними пити общую чашу, межу събою поведеную, ея же, друзи мои, еще на Руси въжделеша. Ныне, братьа, уповайте на бога жыва, миръ вам буди о Христе. Аще утре ускорять на нас приити погании сыроядьци».
Уже бо нощь присп? св?тоноснаго праздника Рождества святыа богородица.* Осени же тогда удолжившися и деньми светлыми еще сиающи, бысть же въ ту нощъ теплота велика и тихо велми, и мраци роении яви-шася. Поистшг? бо рече пророкъ: «Нощь не светла неверным, а верным просвещена».*
Рече же Дмитьрей Волынецъ великому князю: «Хощу, государь, в нощь сию примету свою испытати». И уже заря померкла, нощи глубоц? сущи, Дмитрей же Волынецъ, поимъ с собою великого князя единаго, и вьг?хавъ на поле Куликово и, ставъ посреди обоих плъковъ и обратився на плъкъ татарекый, слышить стукъ великъ и кличь, и вопль, аки тръги снимаются, аки град зиждуще, и аки гром великий гремить; съзади же плъку татарь-скаго волъци выють грозно велми, по десной же стране плъку татарскаго ворони кличуще и бысть трепетъ птичей великъ велми, а по левой же стране, аки горам играющимъ — гроза велика зело; по реце же Не-прядве гуси и лебедр! крылми плещуще, необычную грозу подающе. Рече же князь великий Дмитрею Волынцу: «Слышим, брате, гроза велика есть велми». И рече Волынець: «Призывай, княже, бога на помощь!».
И о. братився на плъкъ русскый — и бысть тихость велика. Рече же Волынецъ: «Видиши ли что, княже?». Онъ же рече: «Вижу: многы огнены зари снимахуся!». И рече Волынецъ: «Радуйся, государь, добри суть знамениа, токмо бога призывай и не оскудей верою!».
И пакы рече: «И еще ми есть примета искусити». И сниде с коня и приниче к земли десным ухом на долгъ час. Въставъ, и пониче и въздохну от сердца. И рече князь великий: «Что есть, брате Дмитрей?». Онъ же млъчаше и не хотя сказати ему, князь же великий много нуди его. Онъ же рече: «Едина бо ти на плъзу, а другая же — скръбна. Слышах землю плачущуся надвое: едина бо сь страна, аки некаа жена, напрасно пла-чущися о чадех своихь еллиньекым гласом, другаа же страна, аки некаа девица, единою възопи велми плачевным гласом, аки в свирель некую, жалостно слышати велми. Азъ же преже сего множество теми приметами боевъ искусих, сего ради ныне надеюся милости божиа — молитвою святых страстотръпецъ Бориса и Глеба, сродниковъ ваших, и прочих чюдотворцовъ, русскых поборниковъ, азъ чаю победы поганых татаръ. А твоего христолюбиваго въиньства много надеть, нъ обаче твой връхъ, твоа слава будеть».
Слышавъ же то, князь великий прослезися и рече: «Господу богу вся възможна: всех нас дыхание в руце его!». И рече Волынецъ: «Не подобаеть тебе, государю, того в плъцех поведати, токъмо коемуждо въину повели богу молитися и святых его угодьниковъ призывати на помощь. И рано утре вели имъ нодвизатися на коня своа, всякому въину, и въору-жатися крепко и крестомъ огражатися: тъй бо есть оружие на противныа, утре бо хощуть с нами видетися».
В ту же нощь некто муж, имянем Фома Кацибей,* разбойникъ, поста-вленъ бысть стражем от великого князя на реце на Чурове, мужества его ради на крепцё стороже от поганых. Сего уверяа, богъ откры ему в нощь ту видети видение велико. На высоце месте стоя, видети облакъ от въе-тока великъ з?ло изрядно приа, аки н?какиа плъки, к западу идущь. От полуденный же страны прпидоша два юноши,* имуща на себ? светлый багряница, лица их сиающа, аки солнце, въ обоихъ руках у них острые мечи, и рекуще плъковником: «Кто вы повел? требити отечесътво наше, его же намъ господь дарова?». И начата их с?щи и вс?х изс?коша, ни единъ от них не избысть. Той же Фома ц?ломудръ и разуменъ оттол? ув?ренъ бысть, и то вид?ние повода на утрие великому князю единому. Князь же великий рече ему: «Не глаголи того, друже, никому же», — и, BbSfl?B руц? на небо, нача плакатися, глаголя: «Владыко господи челов?колюбче! Молитвъ ради святых мученикъ Бориса и Гл?ба помози ми, яко же Моисию на Амалика* и пръвому Ярославу на Святоплъка,* и прадеду моему великому князю Александру на хвалящегося короля римъскаго,* хотящаго разорити отечьство его. Не по грехом моим въздай же ми, нъ из-лий на ны милость свою, простри на нас благоутробие свое, не дай же нас въ см?х врагом нашим, да не порадуются о нас врази наши, и рекуть страны неверных: „Гд?? есть богъ их, на нь же уповаша?“. Нъ помози, господи, христианом, ими же величается имя твое святое!».
И отпусти князь великий брата своего, князя Владимера Андреевичи, въверхъ по Дону в дуброву, яко да тамо утаится плъкъ его, давъ ему достойных в?домцовъ своего двора, удалыхъ витязей, крйпкых въпновъ. И еще с нимъ отпусти изв??стнаго своего въеводу Дмитреа Волынскаго и иных многыхъ.
Присп?вшу же, месяца септевриа въ 8 день, великому празднику Рождеству святыа богородица, свитающу пятку, въсходящу солнцу, мгляну утру сущу, начата христианьскые стязи простиратися и трубы ратные многы гласити. Уже бо русскые кони окр?пишася от гласа трубъ-наго, и койждо въинъ идеть под своим знаменем. И вид?ти добр? у рядно плъкы уставлены поучениемъ крЗшкаго въеводы Дмитреа Боброкова Волынца.
Наставшу же второму чясу дни, и начата гласи трубнии обоих плъковъ сниматися, татарьскыя же трубы яко онем?ша, а русския трубы паче утвръдишася. Плъкы же еще не видятся, занеже утро мгляно. И в то вр?мя, братье, земля стонеть велми, грозу велику подавающи на встокъ нолны до моря, а на запад до Дунаа, великое же то поле Куликово прегибаю-щеся, р??кы же выступаху из м?стъ своихъ, яко николи же быти толиким людем на м?сг? томъ.
Великому же князю прес?дающу на избранный конь, ?здя по плъком и глаголаше от великыа горести сердца своего, слезы аки р?ка течатпе от очию его: «Отци и братиа моа, господа ради подвизайтеся и святых ради церквей и в?ры ради христианскыа, спа бо смерть нам нын? н?сть смерть, нъ жывотъ в?чный; и ничто же, братие, земнаго помышляйте, не уклонимся убо, да в?нци победными увяземся от Христа бога и спаса душамъ нашим».
Утвръдивъ же плъкы, и~пакы прииде под свое знамя черное и сс?де с коня и на инъ конь всяде и съвлече с себя приволоку царьскую и въ ину облечеся. Тъй конь свой дасть под Михаила Андреевича под Бреника* и ту приволоку на него положилъ, пже б? ему любимъ паче м?ры, и тъ знамя черное повелЗ* рыделю своему над нимъ возити. Под г?м зна-мянем и убиенъ бысть за великого князя.
Князь же великий ста на м?сте своемъ и, вынявъ из надръ своих жы-воносный крестъ, на немъ же б? въображены страсти Христовы,* в немъ же вi жывоносное др?во,* и въсплакася горко и рече: «На тебе убо над?емъся, жывоносный господень кресте, иже симъ образом явивыйся греческому царю Констянтину,* егда ему на брани сущу с нечестивыми и чюдным твоим образомъ победи их. Не могуть бо погании нечестивии половци противу твоему образу стати, тако, господи, удиви милость свою на раб? твоемъ!».
В то же вр?мя прииде к нему посолъ с книгами от преподобнаго старца игумена Сергиа, въ книгах писано: «Великому князю и всЗш русскым князем, и всему православному въйску миръ и благословение!». Князь же великий, слышавъ писание преподобнаго старца и ц?ловавъ посольника любезно, г?мъ писаниемъ утвръдися, акы н?кыми крупными бранями. Еще же дасть посланный старецъ от игумена Сергиа хл?бецъ пречистыа богородица,* князь же великий сн?де хл?бець святый и простеръ руц? свои, възопи велегласно: «О велико имя всесвятыа Троиця, о пресвятая госпоже богородице, помогай нам тоя молитвами и преподобнаго игумена Сергиа, Христе боже, помилуй и спаси душа наша!».
И всйде на избранный свой конь и, вземъ копие свое и палицу железную, и подвижеся ис полку, и
