въплощ-шагося и рожденшагося от тебе. Не дай же, госпоже, в разорение града сего поганому сему Мамаю, да не осквернит святых твоих церквей, и моли сына своего, господа нашего творца и съдетеля, да даст нам руку свою, да смирит сердце55 врагом нашим, да не будет рука их высока. И свою помощь поели нам56 и нетленную свою ризу,* да в ню одеемся, да не страшливи будем 57к ранам.58 На тя, владычице, надеемся, еже в молитве к сыну своему, яко твои раби есми. Ты бо, госпожа, бога родила еси, но родители твои единого Авраамови внуцы 59с нами.60 Вем бо, госпоже, яко хощеши нам помощи на противныя враги наши, иже не исповедуют тебе, богородицу, мы же на твою помощь надеемся и подвизаюсь противу безбожным печенегом. Да будет тобою умолен сын твой и бог наш!». И паки поиде ко блаженному чюдотворцу Петру и припадая любезно ко гробу святаго, рече: «О чюдотворный святителю, по милости божии твориши чудеса беспрестании. Ныне ть приспе время молитися за ны ко общему всех владыце. Днесь бо зле вещи належащи нам — супостати погании на мя, приснаго раба твоего, крепко ополчи* шася и на град твой Москву вооружаются. Тя бог нам прояви и последнему роду нашему вжег над тобою свещу светлую на свещнице высоце. Тебе бо о нас подобает молитися, да не приидет на нас рука грешнича и не погубит нас. Ты бо еси первый водитель наш и стражу и твоя бо есми раби паствины!».
И сканчав молитву и покланися архиепископу, и архиепископ, благословив, отпусти его и даст ему Христова знамение, посла борзо священный соборы и клирисы во Фроловские ворота, и в Никольские ворота, и в Констянтиноеленские ворота* со живоносными кресты и с чю-дотворными иконами — да всяк воин благословен будет.
Князь же великий Дмитрей Иванович з братом своим, со князем Владимером Андреевичем, иде во церковь небесного воеводы архистратига Михаила* и биша челом святому его образу и приступиша ко гробом провославным князей прарадителей своих 61и рече:62 «Истиннии хранителие православию поборницы, аще имате дерзновение к богу, того молите о нашем унынии, яко велико востание приключися нам, чадом вашим! Ныне убо подвизайтеся с нами!». И се рек, изыдоша из церкви.
Княгиня же великая Евдокея* и княгиня князя Владимерова,* и иных православных князей княгини многия и с воеводцкими женами тута стоят, и много множество народу мужей и жен провожающих, во слезах и клицаниих сердечном не могуще слово рещи. Княгиня же великая Евдокия конечное целование даст великому князю. Князь же великий мало сам удержася от слез, не дав себе прослезитися народу ради, а сердцем горько слезяше, но теша великую княгиню, рече: «Бог наш с нами — никто же на ны!». И прочая княгини и боярони своим князем и бояром тако же даше целование, возвратившеся с великою княгинею.
Князь же великий вступи в златое свое стремя и всед на избранны свой конь. Солнце ему на востоце сияет ясно и путь ему поведает. Уже бо тогда, аки соколы от златых колодец слетахуся ис каменнаго града Москвы и выехали князи белозерстии особь своим полком. Урядно их видити, яко достоит им избавити стадо лебединое.
Князь же великий Дмитрей Иванович отпусти брата своего князя Владимера Андреевича дорогою на Брашеву, рекше Деревенскою, а сам князь великий поиде на Котелеск.* И спреди же его солнце63 удобь греет, и по нем ветрец кроткий веет. Сего бо ради разлучихся з братом своим, яко не вместитися дорогою единою.
Княгиня же великая Евдокия и с снохою своею, и со всеми княгинями, 64и с воеводскыми65 женами взыде на златоверхий терем набережный и седе на рундуце* под южными66 окны, уже бо конечное зрит на великого князя. А слезы у нея льются, яко речныя быстрины, и сшибет руце свои к переем и рече: «Господи боже великий, призри на грешную и смиренную, и сподоби мя видети еще государя моего, славнаго в че-ловецех, великого князя Дмитрея Ивановича. Дай же ему, господи, помощь от крепкия руки своея победити противника и не сотвори, господи, 67яко же за мало лет68 брань была на Кадках* християном со еллины. От такаваго спаси ны и помилуй! Не дай же ны погибнути и оставшему христианству,69 да славится имя твое святое! От тое Калские рати до Мамаева побоища лет 160.* И оттоля Руская земля уныла. Уже бо никако надежди имамы, только на всевидящего бога. Аз бо имею еще два отросли еще малы — Василья да Юрья.* Егда же поразит их зной и солнце сь юга, или ветрец подвеет их, или запад противу им оба ему, не могут терпети. Аз убо да что сотворю? Сождати бы им, господи, отца их по здорову, то и земля их спасется, а они царствуют во веки!».
Взем же князь великий 10 муж с собою от сурожан,* рекше от гостей, видения ради. Аще что случится и господь бог поможет, тии же имут поведати в дальных землях, яко нарочити и сходницы суще: пер-ваго — Василья Капицу,* втораго — Сидора Алферева,* третьяго — Кон-стянтина Болка,* четвертаго — Козму Ковырю,* пятого — Семена Антонова,* шестаго — Михаила Саларева,* седмаго — Тимофея Весякова,* осмаго — Дмитрея Чернаго,* девятого — Ивана Шиха,* десятого — Дмитрея Сараева.*
Тогда же возвеяша ветри по велицей дорозе широцей, но и воздвиго-шася велицы князи, а по них рустии князи и бояря и дети боярские успешно грядут, яко же медовыя чары пити и стеблия виннаго ясти, хотят добыти чести и славнаго имени. Возвеявшу ветру велику, а в нем Громове не малы.70 Стук стучит, гром гремит по ранней зори: князь Владимер реку возится на красном перевозе71 в Боровске.
Князь великий прииде на Коломну в суботу на память святаго отца Моисея Мурина.* Уже бо тута мнози быша ратницы и воеводы и стретоша великого князя Дмитрея Ивановича на речке на Сиверке.* Епископ же Еуфимий* стрете его во градных вратех з живоносными кресты и с клирисы, и оградив крестом его, и молитву сотворив «Спаси, боже, люди своя», и внидоста во церковь. И туто князь великий многих князей и воевод зва к себе хлеба ясти. И сие оставивше паки на пред-нее возвратимся.
Тагда же бысть Великий Новград самовластен, государя над ним не бысть, егда сия победа бысть Донская. Новогородцы тогда сами собою владущи, воинства же у них тогда бысть избранна и нарочита восмьде-сят тысящ, со многими странами во смирении живуще храбрости ради своея. Яко же многажди зело приходящи немцы и литва на украины их, хотяху пленити землю их, они же вышедше побиваху их и с срамом прогоняху их. Сами же новогородцы в велицей славе живущи и многим богатством кипяще, 72пасомы быша73 Софеею премудростию божиею и заступлением пресвятыя богородицы и молитвами угодника их Варлама чюдотворца* бывшего игумена святого Спаса на Хутыне и архиепископом Великого Новаграда и Пскова Еуфимием.*
Послушайте сего, братие. Егда приидоша ис поля вестницы к великому князю Дмитрею Ивановичю, яко поганый царь Мамай идет пленити землю Рускую с великою силою, и сие услыша великий князь, яко Ольгерд Литовский и Олег Рязанский совокупишася с Мамаем, князь же великий тогда в великой печали быша, и все государство Московское в великом смятении о напрасном их нахожении. Князь же великий Дмитрей Иванович возложи на господа печаль свою и отверг от себя всякую сердечную скорбь, и повеле всему своему воинству собратися, вскоре восхоте изыти на стретение безбожному Мамаю и пострадати за веру християнскую, да не ускорит прийти пленити земли Руския. Тогда же быша на Москве гости новогородцкия с таваром: Микула Новогоро-дец, Иван Васильевь Усатай, Дмитрей Ключков* и иныя гости многия быша для торгу. И слышавша сия бывшая на Москве безбожнаго нахождения и вскоре возвратишася в Новгород Великий и пришед воз-вестиша посадником своим, что слышаша и видеша на Москве о великом князе Дмитрее Ивановиче належащую на него великую скорбь. Слышав же то пасадницы новогородские от своих, гостей про великого князя Дмитрея Ивановича и прискорбии быша вельми и васташа скоро, приидоша ко владыце своему Еуфимию, падоша пред ним на землю и рече к нему: «Веси ли, господине честный отче, како восташа на великого князя Дмитрея Ивановича Московского и на все православное християнство? Яко царь Мамай идет пленити землю их и веру християнскую осквернити, и церкви божия розорити? И еще, отче, безумнии князи Ольгерд Литовский и Олег Рязанский и тии совокупишася с Мамаем гонити веру християнскую. Мы же, господине отче, слышахом от своих купец, кои быша на Москве и ныне приидоша и нам возвестиша вся сия».
Слышав же то архиепископ новогородцкий Еуфимий, яко велие гонение хощет быти християнству, возмутися сердцем и воста паде на лицы своим и плакася горько пред святым оброзом пресвятей богородицы и рече: «Всемирная владычице и чюдная богородице, милостивая и премилостивая владычице, чистая дево нескверная, мати Христа бога нашего, объемши умоли сына своего, бога нашего, Исуса Христа. Да смирит льва сего свирепаго паганого Мамая, хотящего осквернити пресвятое имя твое богоневесное и
