«„жалость земли Руские“, наступившая после двух поражений — на Каяле (от половцев) и на Калке (от татар), противопоставляется (в «Задонщине», —
Как пишет Д. С. Лихачев, автор «Задонщины», взяв за образец для своего произведения «Слово о полку Игореве», имел в виду не простое подражание стилю своего образца, «а вполне сознательное сопоставление событий прошлого и настоящего, событий, изображенных в „Слозе о полку Игореве', с событиями современной ему действительности. И те и другие символически противопоставлены в „Задонщине'».184 Такое символическое противопоставление придавало особый смысл произведению: Куликовская битва становилась не только великим событием современности, но приобретала символическое значение в исторических судьбах Русской земли за много столетий: «„Туга', разошедшаяся в „Слове о полку Игореве44 после поражения по всей Русской земле, сходит с нее в „Задонщине' после победы русских. То, что началось в „Слове', кончилось в „Задонщине'. То, что в „Слове' обрушилось на Русскую землю, в „Задонщине' обратилось на ее врагов».185
Уже из процитированных выше отрывков «Задонщины» можно было убедиться, что автор ее не просто повторяет текст своего источника — «Слова о полку Игореве», переосмысляя его в соответствии с событиями Куликовской битвы, а переделывает этот текст, многое вносит от себя. Прежде всего бросается в глаза пестрота стпля «Задонщины» по сравнению со строго выдержанным единством стиля в «Слове о полку Игореве». В «Задонщине» высокий поэтический стиль переплетается с образами, выражениями, фразами, носящими сухой прозаический, почти что документальноделовой характер. После эмоционально- поэтического восклицания «Аз же помяну резанца Софония, п восхвалю п?снеми и гусленными буйными словесы сего великаго князя…» сразу же идет фраза с расчетом лет от Калкской битвы до Мамаева побоища: «А от Калатьские рати до Мо-маева побоища 160 л?т» (с. 8). Характер этой фразы на фоне всего окружающего ее текста таков, что многие склонны расценивать ее как более позднюю вставку в первоначальный текст «Задонщины». После поэтической картины «стояния на костях» идет перечисление количества убитых на Куликовом поле бояр (правда, этот перечень носит преувеличенно-поэтический характер). «Прозаизм» «Задонщины» ярко бросается в глаза в излишних конкретизациях, в фактологических уточнениях: отмечено, например, что Дмитрий Иванович, выезжая на битву, «взем свой мечь
Было бы, однако, неправомерно подходить к этим чертам «Задонщины» с оценочной точки зрения, считать эти отличия «Задонщины» от «Слова о полку Игореве» лишь проявлением литературной беспомощности автора «Задонщины», видеть в переработках и переосмыслениях «Задонщиной» текста «Слова» только промахи и ошибки писателя конца XIV столетия. В ряде случаев автор «Задонщины», следуя «Слову», невольно вступает в некоторые противоречия с действительными событиями своего времени, употребляет не всегда понятные, а подчас и трудно объяснимые (если бы перед нами не было текста Слова») обороты и выражения.186 Но нельзя преувеличивать эту сторону «Задонщины». Опираясь на текст «Слова», автор «Задонщины» писал оригинальное сочинение, и оно не могло не отличаться по стилю и характеру от написанного за 200 лет до этого «Слова о полку Игореве».
Наряду со стилистической неоднородностью, пестротой «Задонщины» для нее характерна и логически-смысловая непоследовательность текста: автор то забегает вперед, то возвращается назад, от частных эпизодов неожиданно переключается на обобщенные описания и снова возвращается к частным эпизодам.
Определяя характер своего произведения, сам автор «Задонщины» говорит, что он написал «жалость и похвалу великому князю Дмитрею Ивановичю и брату его, князю Владимеру Ондр-?евичю» (с. 7). Под «жалостью» следует подразумевать и рассуждения автора о периоде, предшествующем Куликовской битве от сражения на Каяле
Как и в двух основных частях произведения, каждый отдельный частный эпизод, ©зятый сам по себе, также представляет собой законченное повествование. Как отмечал В. Ф. Ржига, автор «Задонщины», подобно автору «Слова о полку Игореве», переносится «воображением от одного момента к другому, от одних образов к другим. Поэтому на протяжении всей „Задонщины' мы можем наблюдать такое же, как и в „Слове', наличие ряда мелких композиционных единиц, в смысловом отношении законченных и по форме завершенных».187 Но если каждая мелкая композиционная единица сама по себе логически и стилистически завершена, то сочетаний этих единиц в пределах более обширной композиционной части текста воспринимается как повествование, в логическом