была полная, но она показательна для исключи тельного времени, в которое мы живем. В то время как эта трагедия происходила в Екатеринбурге, в Вологде разыгрывалась драма, богатая комическими положения ми. Большевики послали Радека в этот союзнический рай для того, чтобы он в последний раз попытался убедить союзнических послов приехать в Москву. Может быть, ими руководило подлинное желание прийти к мирному соглашению. Более вероятно, что, сознавая неизбежность интервенции, они желали удержать послов в Москве в качестве заложников. Для этого щекотливого дела они выбрали большевистского Пука, и если его постигла неудача, то его чувство юмора было удовлетворено. Он являлся к послам с револьвером. Он убеждал, льстил и даже угрожал. Он интервьюировал их всех вместе и каждого в отдельности, но послы не сдавались. Вечером он отправился на телеграф и по прямому проводу сооб щил Чичерину о неудаче своей миссии.
Его радостная прогулка в Аркадию имела комическое продолжение. Я получил от одного из наших секретных агентов слово в слово отчет о разговоре Радека с Чичери ным по прямому проводу. Документ был настолько до стоверен, что американский генеральный консул в Моск ве послал его перевод своему посланнику. Не читая, Френсис положил его в карман и взял с собой на еже дневную конференцию послов. «Джентльмены, — сказал он, — я получил интересный документ из Москвы. Это отчет Радека о его переговорах с нами. Сейчас я вам его прочту». Мямля, он начал: «Посланник Френсис накрах маленное чучело». Это было верно, но звучало из уст самого посла немного странно. Последовали дальнейшие остроты, достигшие высшей точки в заключительной
фразе. «Линдли, единственный человек, у ^то^гь^отъ «Гяп па гмысла Он на практике признает поведение Нулан 'с^ршешоНичьим». Сэр Френсис Линдли выдержал много трудных положений, не падая духом с ™„ яым хладнокровием, однако я шт*ШШиГчяЁ21 когдалибо чувствовал себя более неловко чем^ ^ минуту. , тем в эту
Перед финальной трагедией произошла еще одна ко медия. 22 июля официальная английская экономическая
миссия, состоявшая из сэра Вильяма Кларка, в настоят» время уполномоченного в Канаде, мра Лесли УлваотГ мра Армстида и мра Петерса из длттломатичеаюго торгового отдела, прибыла в Москву. Они приехали для переговоров о возможности торговых сношения с боль шевиками. Их приезд потряс меня. Насколько я знал (твердой уверенности у меня не было), наша интервенция была делом нескольких дней. Чешская армия продвига лась на Запад. Она взяла Симбирск и осаждала Казань Чехи были наши союзники. Поскольку мы их поддержи вали, мы поддерживали борьбу против большевиков. Савинков захватил Ярославль, Савинков финансировал ся французами. Более того, в эту самую минуту британ ские войска были на пути в Архангельск. А здесь, в Москве, британская экономическая миссия предлагает мир и торговый договор большевикам. Было ли когда .* либо столь двусмысленное положение? Мог ли я изум .мяться, когда позднее большевики обвиняли меня в ма киавеллиевом коварстве и дополняли обвинение в престу плениях документальными ссылками на вероломство Альбиона. Увы! Ни обмана, ни предательства не было. Это был только пример того, как один департамент Уайтхолла не знает, что делает другой. Я отвез сэра Вильяма Кларка к Чичерину и Вронскому — комиссару торговли. Не могу сказать, чтобы я рад был свиданию с ними. Не много смог я узнать и от английских посетите лей. Сэр Вильям Кларк ничего не знал о планах союзни ков, касающихся России. Уркварт, имевший паи в горной промышленности в Сибири, был убежденным интервен том. Я был доволен, когда через два дня после бесплод ных разговоров они уехали в С.Петербург. Если бы они остались еще на сутки, они могли бы задержаться до бесконечности. На следующий день пришло сенсационное известие, что союзные посольства оставили Вологду и бежали в Архангельск. Хотя они выпустили бесполезное заявление, что их отъезд нельзя рассматривать как раз рыв сношений, большевики правильно учли его как пре людию к интервенции. Их отъезд, предпринятый оез единого слова предупреждения союзных миссий в Москве поставил меня в незавидное положение. Я ясно увидел что роль заложников, первоначально предназначавшаяся' по° слам, будет предоставлена нам. Вместе с моими французским, американским и итальянским коллегами я отправил ся к Чичерину, чтобы нащупать почву. Он был изысканно вежлив и очевидно старался не подать никакого повода для обвинения большевиков в разрыве сношений. Он просил нас остаться в Москве и заверил нас, что, что бы ни произошло, нам разрешат уехать, как только мы захотим Мы дали уклончивый ответ. Мы все еще не имели официального указания от наших правительств. Мы допуска ли, что союзники решили высадить войска. Мы предполагали, что они высадятся в Архангельске, Мурманске и Владивостоке. Наверное, мы ничего не знали. Однако было ясно, что наше положение в Москве не прочно, и я вернулся к себе, чтобы начать подготовления к отъезду. Ближайшие дни относятся к самым печальным дням моего пребывания в России. Мура уехала из Москвы дней десять тому назад с целью навестить родных в Эстонии. Изза борьбы на чешском и ярославском фронтах езда по желе зным дорогам строго контролировалась. Я не мог сно ситься с ней. Могло случиться, что я вынужден буду уехать из России, не увидев ее больше. В течение четырех ночей я не спал. Часами я сидел в комнате, раскладывая пасьянсы и мучая бедного Хикса идиотскими вопросами. Мы ничего не могли делать: самообладание меня покинуло, и я погрузился в мрачное уныние. 28 июля днем зазвонил телефон. Я схватил трубку. Говорила Мура. Она приехала в С.Петербург после шестидневных ужасных приключе ний. Пешком перешла она через границу между Эстонией и Россией. Сегодня ночью выезжала в Москву.
Реакция была поразительна. Теперь все было нипо чем. Если я опять увижу Муру, я знал, что смогу выдер жать любой кризис, любую неприятность, все, что гото вит мне будущее.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
События начали развертываться с невероятной бы стротой. Через день после возвращения Муры в Киеве был убит генерал Эйхгорн, главнокомандующий немец кими войсками в России. Юноша, московский студент по
фамилии Донской член партии совдалистовреволюцио „еров, выполнил этот террористический акт Он нанял извозчика и, проезжая мимо генерала, бросил в Wero бомбу, причинившую ему смерть. *свдел с Чичериными Караканом кОГда им сообщили об этом пГгелефоиу
0нИ^ХРп^'ВОеЙ радости> 8 особенности Чичерине 0Н обратился ко м„е со следующими словами: «Видите
В0ТЛТя» Их т^°ГДа тосЪ>*™» идут тгротив вот! народа». Их радость меня покоробила. Мой рассудок говорил, что в глазах большевиков генерал былГнасиль ипсом, убийцу которого будут считать освободителем вроде того, как учили буржуазных детей пре1елоняться' перед Брутом. В глазах большевиков немецкие и англий ские генералы принадлежали к одной категории как только они вступали на русскую землю. Они были'аген тами контрреволюции и, следовательно, вне закона. Од нако как союзники, так и немцы совершили ошибку рассматривая Россию только в свете их личного кон4> ликта. В немецком военном суде два дня спустя Донско му прежде всего были предложены следующие два вопро са: «Вы знаете Локкарта? Вы знаете главу английской миссии в Москве?».
Первого августа мы получили предписание оставить наше помещение. Оно было ликвидировано для Гене рального совета русских профсоюзов. Большевики нача ли показывать зубы. Мы не заслуживали дальнейшего внимания. По счастью, мне удалось получить свою ста рую квартиру в Хлебном переулке, в результате чего мы избежали весьма неприятного положения.
Четвертого августа Москва пришла в возбуждение: союзники высадились в Архангельске. В течение несколь ких дней народ был во власти всевозможных слухов: союзники высадили значительные силы. Некоторые дово дили их число до 100000. Не менее двух дивизий. Японцы должны были двинуть семь дивизий из Сибири на по мощь чехам. Даже большевики потеряли голову и в отчаянии начали упаковывать свои архивы. В разгар кризиса я увиделся с Караханом. Он говорил о большеви ках, что они уже погибли. Но они все же не сдадутся. Они Уйдут в подполье и будут бороться до конца.
Было неописуемое смятение. Через день после высад ки десанта я отправился к Вардропу, нашему генерально му консулу, который обосновался с консульством во Дворце Юсупова около Красных Ворот. Во время нашего
разговора генеральный консул был окружен вооружен, ным отрядом. Это были агенты ЧК. Они все запечатали и арестовали веек, находившихся в здании, за исключением меня и Хикса. Особый пропуск, который я получил от Троцкого, еще имел силу. Забавная подробность налета. Пока агенты ЧК допрашивали внизу чиновников кон сульства, наверху офицеры нашей контрразведки спешно жгли шифры и другие
