компрометирующие документы. Трубы извергали клубы дыма, которые проникали даже в нижние комнаты, но несмотря на это джентльмены из ЧК не увидели в этом ничего необычного. Как мы в этом убедились уже впоследствии, ЧК была страшным, но далеко не умным учреждением.
В одно и то же время налет был произведен и на французскую миссию и генеральное консульство. Хотя итальянцев и американцев не тронули, оскорбление не льзя было игнорировать (правда, в глазах большевиков наша высадка в Архангельске была также нарушением международного права), и на следующий день мы отпра вились к Чичерину вручить официальное извещение о разрыве сношений и просьбу выдать наши паспорта. Прямого отказа от Чичерина не последовало. Он казал ся подавленным событиями и повторил свою обычную просьбу повременить. Несчастный Чичерин был, конеч но, серьезно встревожен. Утром к нему явился с подоб ным же визитом Г'ельферих, занявший после графа Мир баха пост германского посла. Гельферих так же склонен был рассматривать интервенцию как серьезную угрозу большевикам. Он не желал разделить участь графа Мир баха или попасть в плен, когда войска союзников займут Москву. Вечером этого дня он выехал в Берлин, оставив всего несколько человек в Москве.
Покинутые сразу союзниками и немцами, большеви ки, казалось, попали в безвыходное положение. Чехи заняли Казань, и, хотя большевики отбили Ярославль у савинковцев, казалось, что они не способны оказать се рьезное сопротивление крупным силам союзников, кото рые, как предполагали, наступают от Архангельска. н течение сорока восьми часов я тешил себя надеждой, что интервенция будет иметь блестящий успех. Для меня не ясно было, что мы сможем сделать, заняв Москву, я не верил, что буржуазное русское правительство сможет удержаться в Москве без нашей помощи. А еще меньше « верил, что мы сможем убедить русских возобновить вой
ну с Германией. В настоящих условиях интервенция не минуемо должна была принять скорее антибольшевист ский, чем антигерманский характер. Поэтому было веро ятно, что оккупация нами Москвы будет длиться до бесконечности. Но у меня не возникало сомнения, что с теми силами, которые, я полагал, находились в нашем распоряжении, мы сможем занять русскую столицу.
Разочарование не замедлило наступить. Десятого ав густа большевистские газеты вышли с сенсационными заголовками о большой морской победе русских над союзниками в Архангельске. Я принял это сообщение за шутку, или, в лучшем случае, за слабую попытку со стороны большевиков стимулировать мужество своих сторонников. Но днем, когда я увидел Карахана, меня охватили дурные предчувствия. Лицо его расцвело улыб кой. Подавленное настроение последних дней исчезло, и было очевидно, что он не притворялся. «Положение не опасно,—сказал он. — Союзники высадили всего несколь ко сот человек».
Я улыбнулся скептически. Позднее я узнал, что его заявление было правильно. Морская победа была ми фом. Большевики потопили баржу союзников на Двине. Но сведения о силах союзников были буквально точны. Мы совершили невероятную глупость, высадивв Архан гельске только 1200 человек.
Это была грубейшая ошибка, которую можно сра внить с наихудшими ошибками крымской кампании. При хаотическом состоянии России было очевидно, что для того, чтобы интервенция была удачна, она должна хоро шо начаться. Она началась так плохо, как только можно вообразить, и никакая личная храбрость уже не могла исправить первоначальную ошибку. По плану русские сторонники интервенции должны были вместе с чехами удерживать линию Волги, соединиться с союзниками на севере и генералами Алексеевым и Деникиным на юге. Последнему советовали продвигаться по направлению от Царицына к Самаре в надежде, что союзники смогут продвинуться, почти не встречая сопротивления, до Во логды и Вятки. Результатом слабости наших сил на севере явилась потеря линии Волги и временное крушение антибольшевистского движения в европейской России.
Скоро оправдались все мои худшие опасения. Благо даря отсутствию твердого руководства со стороны сою зников различные контрреволюционные группы начали
спорить и пререкаться между собой. Мои слова, что поддержка, которую мы получили от русских, будет пря мо пропорциональна числу посланных нами войск, скоро оправдались. Широкие массы русских остались вполне равнодушными.
Последствия этой плохо обдуманной авантюры были гибельны как для нашего престижа, так и для тех русских которые нас поддерживали. Она возбудила неоправ данные надежды. Она усилила гражданскую войну и послала на смерть тысячи русских. И косвенно она была ответственна за террор. Она дала дешевую победу боль шевикам, создала в них новую уверенность и спаяла их в мощную и безжалостную организацию. Интервенция вообще была ошибкой. Но предпринять интервенцию с неравными силами было примером беспочвенных полу мер — в данных условиях это граничило с преступле нием. Защитники этой политики утверждают, что она имела целью охранить Россию, чтобы она не попала в лапы Германии, и оттянуть германские войска с западно го фронта. В июне 1918 года не было опасности занятия России немцами. Влияние интервенции на положение нем цев на западном фронте было ничтожным. И, следова тельно, каковы бы ни были намерения союзных прави тельств, поддерживавших интервенцию, русские видели в ней средство для низвержения большевизма. Она не удалась, и эта неудача поколебала наш престиж почти во всех классах русского населения. Оптимизм Карахана был для меня горьким разочарованием, но, раз интервенция началась, я должен был сделать все от меня зависящее, чтобы помочь ей. В течение августа все мои усилия были сосредоточены: 1) на хлопотах о нашем отъезде и 2) на оказании финансовой помощи тем, кто нас поддер живал.
Что касается нашего отъезда, то дело стояло на мерт вой точке. Чичерин занял позицию, типичную для боль шевистского дипломатического искусства. Конечно, мы можем получить паспорта. Мы можем уехать как только пожелаем. Однако куда же мы намерены направиться. Германцы осуществляли контроль над Финляндией. В Константинополе были турки. Он не предполагал, что мы захотим проделать длинный путь к афганской или персидской границе. Однако только это, кажется, и было возможно. Я прервал все эти бесконечные разглагольст вования. «А как насчет Архангельска?» — спросил я. ин,
как бы извиняясь, а вместе с тем снимая с себя сгнетет венность, сказал: «В Архангельске английские контррево люционеры. Мы не можем отпустить вас туда» Катя лось, все было потеряно. Было слишком ясно, что нас задержат в Москве как заложников. Оставалась еще одна надежда, финскогерманское буржуазное правительство гарантирует нам безопасный путь через Финляндию Мы вручили свою судьбу дипломатическим представителям нейтральных держав, которые тотчас же начали перего воры с финским и германским правительствами.
Я воспользовался этим временем для оказания фи нансовой помощи организациям, стоявшим за союзни ков; они сильно нуждались в деньгах. До сих пор эту помощь оказывали исключительно французы, и мой от каз от сотрудничества в этом деле вызывал неудоволь ствие политических представителей Алексеева и Деники на. Теперь, когда у нас произошел открытый разрыв с большевиками, я внес свою долю. Хотя банки и были закрыты, а все операции с иностранной валютой незакон ны, денег все же легко было достать. Много русских имели скрытые запасы денег в рублях. Они были очень довольны обменять их на письменные обязательства о выплате в Лондоне. Для избежания всяких подозрений мы собирали деньги через одну английскую фирму в Москве. Они имели сношения с русскими, назначали цену и выдавали обязательства. Для каждого обязательства мы давали ашлийской фирме официальную гарантию, что оно будет полноценным в Лондоне. Деньги переправ лялись в американское генеральное консульство и выда вались Хиксу, который передавал их уже по назначению. Если не считать этих волнений, то дни проходили уныло. Никакой другой работы мы не могли вести. За исключе нием небольшого карманного кода на случай необходи мых посланий, мы уничтожили все наши шифры и доку менты. Ежедневно все представители союзников собира лись в американском генеральном консульстве, единст венном безопасном убежище. Как это ни странно, боль шевики не выказывали враждебности к американцам, несмотря на то что Соединенные Штаты присоединились к высадке в Архангельске. О них не упоминали в офи циальных протестах против зверств французских и ан дийских войск на севере России. В озлобленных статьях московской прессы, направленных против французов и англичан, о них также не говорили.
Мы составляли планы отъезда — переговоры с фин ским в германским правительствами двигались медлен но, но не безрезультатно. Французы выплачивали беше ные деньги за поезд, который стоял под парами, так чтобы мы могли уехать, не теряя ни минуты. От англи чан, живших в С.Петербурге, мы были совершенно отре заны. Через голландское посольство я послал Кроми записку с сообщением, что я ничем не могу ему помочь и что ему лучше всего хлопотать о своем отъезде вместе с другими английскими чиновниками. У меня было не сколько бесед с Рейли, который решил остаться в Москве после нашего
