Крылья, ноги... главное - хвост! [Книга третья]

- Эй, ты!!! – не своим голосом заорала Иефа. – Ты, дубина стоеросовая!!!

«Молчи, дура!» – мысленно взвыл Стив, повернувшись на крик полуэльфки, пропустил буро-зеленый взмах слева от себя и рухнул на колени, сбитый с ног ожившим корнем. Лоза потоньше обвила шею и сжала. Стив ухватился за колючий стебель, расцарапав в кровь пальцы, потянул, рыча от усилий, разорвал и застыл, хватая ртом воздух. Мир замедлился и застыл вместе со Стивом, звуки потонули в плотной пелене воздуха, и только морским прибоем грохотало в ушах собственное хриплое и неровное дыхание. Стиву оставалось совсем немного – всего шагов семь или восемь, но это уже было все равно, потому что он знал – не успеет.

Широко раскрыв глаза и кривясь от досады и отчаяния, Стив видел, как медленно, очень медленно, не быстрее капающего меда, оборачивается на Иефин крик дриада, как ее лицо расплывается в гаденькой злорадной ухмылке…

Полуэльфка поднимает руку с арбалетом, но вниз не смотрит, смотрит в клубящиеся тьмой глаза и, наверное, видит в них свою смерть…

Рука с синеватым клубком молний в узкой ладони опускается и уходит назад, в театральный и страшный замах, так, чтобы наверняка…

Ошалевший от дыма и ярости детеныш совомедведя терзает корень…

Рука с арбалетом – вверх, медленно, не успеет…

Глаза в глаза…

Черно-зеленая плеть из земли, вокруг запястья, тянет вниз, красные струйки по листьям, арбалет падает…

Дриада запрокидывает голову, хохочет, потом снова смотрит в глаза…

Иефу тянет к земле колючая лиана, она не отрывает глаз от клубка молний, глаза круглые, как плошки, перепуганные, она подымает вверх левую руку, пытаясь заслониться, и что-то кричит…

На Стива водопадом обрушились звуки.

Иефа вскинула левую руку раскрытой ладонью вперед и выкрикнула Слово.

И, черт возьми, у нее получилось!

Стив заворожено уставился на дриаду, застывшую с отведенной назад рукой, и несколько долгих секунд соображал, почему она не двигается, а сгусток молний в ее ладони тает и уменьшается. Он перевел взгляд на Иефу, съежившуюся в ожидании удара, на потерявшие всякую подвижность корни и лианы, которые уже не обвивали и не сжимали, а просто висели, как старая бельевая веревка, на мага, с трудом поднимающегося с земли, и снова на тающий потрескивающий голубой шарик в узкой ладони хозяйки леса…

- Бей! Бей, пока не разморозилась! – взревел Стив и бросился вперед, широко замахиваясь топором.

Удара, боли, агонии и смерти Иефа так и не дождалась. Лиана, опутавшая запястье, соскользнула вниз, раздался торжествующий рев дварфа, Иефа вздрогнула и рискнула открыть глаза. Дриада стояла статуей, не реагируя на приближающегося Стива, и только тьма в глазных впадинах волновалась и двигалась, словно собиралась…

- Ой, нет… - прошептала полуэльфка. Мозаика сложилась, наконец, в картинку, которая многое объясняла. – Стив, нет! Стоооооооой!

Тьма затаилась, подпустила дварфа поближе и хлынула наружу, собираясь в бесформенный черный силуэт.

- Назад! Назад! – кричала Иефа, трясущимися руками поднимая арбалет.

Стив затормозил, взметнув фонтан земли и щепок, на его лице мелькнуло безмерное удивление, и тьма окутала его, черным щупальцем влилась в солнечное сплетение и вышла из-под левой лопатки. Стив подался вперед, неуклюже махнул топором и рухнул на землю лицом вниз, раскинув руки.

Иефа издала сдавленный полустон-полувсхлип и выстрелила. Тьма колыхнулась, прошитая стрелой насквозь, и вдруг захихикала старческим надтреснутым голосом. Полуэльфку окатила волна холодного ужаса.

Хихикая и колышась, тьма зависла в воздухе над неподвижным телом дварфа. Иефа отшвырнула в сторону бесполезный арбалет, схватилась было за меч, но сообразила, что и это бессмысленно, собрала остатки сил и выкрикнула Слово. Раз, другой, третий. Ничего не произошло. У тьмы не было лица, но полуэльфка нутром чуяла издевательскую ухмылку. Еще раз, еще и еще. Ничего не получалось. Только зазвенело в ушах и перед глазами заплясали черные точки. Что-то сверкнуло, Иефа мотнула головой, пытаясь преодолеть дурноту. Огневик, запущенный магом, с легким шипением прошел сквозь тьму и погас.

- Не надо! Не надо! – пробормотала полуэльфка, с трудом удерживаясь на ногах.

Тьма черным щупальцем метнулась к Зулину, метя в лицо. Планар отшатнулся, упал, перекатился в сторону, вскочил, уворачиваясь, выкрикнул заклинание, замешкался на миг и снова упал. Тьма траурной лентой вышла из его затылка и поплыла к Иефе. Бежать, бежать и бежать. С этим невозможно справиться, это невозможно победить. Петлять, как заяц. Только бы подальше от этого хихикающего мерзкого облака, а там уже… Может, они еще живы. Может, получится увести тьму в лес и вернуться. А может, и не получится. Не важно. Бежать!

Детеныш совомедведя встал на дыбы и пошел на тьму, издавая слабый, но все еще грозный клекот. Иефа закусила губу, стараясь перебороть отчаянное желание удрать отсюда сейчас, немедленно, не оглядываясь и не рассуждая.

- Вилка, уходи! Уходи, слышишь?! В лес! Вилка! Уходи в лес, дурень!

Тьма приближалась – медленно, словно играя. Совомедведь мохнатым лесным бесом стоял у нее на пути, неуверенно оглядываясь на хозяйку. В его клекоте начали проскальзывать жалобные нотки – детеныш тоже боялся.

- Уходи в лес, идиот! Быстро! Уходи! Ну, пошел! Пошел, я сказала! Ну же!

Вилка попятился, опустился на все четыре, последний раз оглянулся и во весь дух припустил к ближайшим кустам, взбрыкивая куцым задом. Иефа выдохнула и начала осторожно продвигаться к зарослям, не сводя глаз с черного дымного силуэта. Тьма могла быть очень быстрой. К тьме нельзя было поворачиваться спиной. Медленно, очень медленно и осторожно, не делая резких движений, по шагу, по шажочку, в спасительную сумятицу веток, может быть, тогда можно будет бежать без оглядки, бешено лавируя между стволами деревьев и перепрыгивая через бурелом.

Тьма не торопилась. Тот, кто был ею, наслаждался этой игрой в гляделки, Иефа кожей чувствовала его злорадное удовольствие, гаденький крысиный азарт и… триумф? Тот, кто был тьмой, торжествовал, словно…

Связь крепла, Иефу захватил хоровод чужих мыслей и эмоций, и они, эти мысли и эмоции, становились все более четкими, выпуклыми и понятными и липли, отвратительно липли к ней, как старая паутина.

Тот, кто был тьмой, торжествовал, словно… Нет, не словно – потому что все остальные были ему безразличны, потому что он хотел только ее, и вот теперь добился, теперь она уже никуда не денется, не сбежит, не скроется, теперь она ответит за все, ответит за то, что он стал таким…

Иефе все труднее было сосредоточиться, голова шла кругом, чужие мысли врывались в нее ураганом и сбивали с толку, безумные, наполненные ненавистью и желанием обрывки снов, они бесновались, мечась от виска к виску. Иефа машинально переставляла ноги, иногда забывая, зачем это нужно, и широко раскрытыми глазами следила за тьмой, которая с каждой секундой оказывалась неумолимо ближе.

Тьма зависла в воздухе перед ее лицом, упиваясь страхом и беспомощностью.

Когда Иефа услышала голос, она поняла, что тьма победила.

…я знаю тебя всю, каждое пятнышко, каждый волосок на твоем совершенном и наглом теле! Такая юная, такая прекрасная, такая ненавистная тварь…

Полуэльфка вжалась спиной в ствол дерева и закричала.

Тьма закричала в ответ, распялившись уродливой черной пастью, но в этом яростном вое не было уже торжества и злорадства, а только ненависть, неизбывная ненависть, жажда убийства и… страх?

Иефа почувствовала, что ей стало легче дышать, как будто с лица убрали пыльную тряпку. Тьма выла и бесновалась, оглушая, но липкий ужас, превращавший коленки в кисель, вдруг куда-то пропал. Иефа