гармонически соотнесено со всеми остальными содержаниями мира и потому по самой своей сущности есть нечто абсолютно индивидуальное, т. е. неповторимое и незаменимое.
Глубоко иной характер имеет жизнь деятеля в состоянии отпадения от Бога, в царстве психо-материального бытия, где чрезмерность любви деятеля к себе создаёт разъединения и противоборства существ друг друга. Каждый такой деятель остаётся индивидуумом в том Смысле, что нормативная идея его, его образ Божий абсолютно индивидуален, но в своих действиях вступая на путь эгоистической исключительности, он не осуществляет своей индивидуальности именно потому, что преувеличивает ценность своего я и выделяет его из состава мирового целого как нечто особенно ему дорогое: обособившись от множества других деятелей и даже враждуя с ними, он способен осуществлять только такие акты которые не имеют мирообъёмлющего характера, согласованы и связаны в целое только с небольшим сравнительно количеством актов других деятелей и потому имеют объединенный, упрощенный характер. Каждое конкретное действие в нашем царстве бытия есть, можно сказать, абстракция в сравнении с полнотою бытия Царства Божия. Как упрощенное и обедненное, оно имеет лишь временное и местное значение и представляет собой лишь относительную ценность, обреченную на гибель (удаление в область прошлого) и заслуживающую её. Содержание таких деятельности приближается к выразимости посредством суммы общих отвлеченных понятий. Не будучи сполна положительно ценными, они заместимы другими подобными им действиями и повторимы. Признать их индивидуальными событиями можно не на основании их собственного содержания, а только на основании положения их во времени и пространстве и значения каждого из них в едином целом истории мира. Поэтому такие события можно назвать только относительно индивидуальными [CCXCVIII].
Чем ниже ступень развития деятеля, тем более он изолирован и действия его имеют тем более относительный характер. Весь процесс нормальной эволюции можно рассматривать как постепенное возвращение деятелем способности осуществить свою индивидуальность, как восхождение до ступеням индивидуализации жизни, каждый шаг которого требует нового творческого усилия.
Когда ученые будут производить свои специально-научные исследования в связи с метафизикою и аксиологиею, перед ними встанет увлекательная задача: не только устанавливать факты и правила их связи, но ещё и открывать их смысл и ценность, имея в виду, что ценности суть объективно-идеальные аспекты бытия и, следовательно, не должны быть устраняемы из поля зрения исследователя, желающего понять мир.
Конечно, к таким исследованиям будет на первых порах примешиваться много фантастических вымыслов, много нелепых гипотез, однако таков удел всякого смелого дерзания; опасность временных отклонений и блужданий на пути к высокой цели не даёт права отказываться от попыток достигнуть её.
Кто производит творческие акты, благодаря которым возникают новые разновидности, виды, вообще новые формы жизни? Конечно субстанциальные деятели, и притом чаще всего тот деятель, который стоит во главе тела животного, растения, человека, народа, планеты и т. д. Но и подчиненные деятели в составе каждого такого целого относительно самостоятельны и могут быть источником творческих актов, полезных для жизни целого.
Усовершенствование жизни, достигнутое каким-либо существом и усвоенное деятелями, входящими в состав его тела, становится нередко предметом подражания многих других существ. Подражание особенно облегчается тем, что подчиненные субстанциальные деятели, усвоившие тип активности своего хозяина, могут переходить из организма одного вида в организм другого вида. Быть может, так объясняются бесчисленные конвергенции в животном и растительном мире, количество которых, как указывает Берг, все возрастает по мере эволюции. Некоторые случаи её, напоминающие мимикрию, особенно наводят на мысль о подражании: так, напр., многие сорные травы, растущие в посевах льна хотя и принадлежат к разным семействам, приобретают облик льна [CCXCIX].
Минералы, растения и животные включены в состав Земли как органического целого, во главе которого стоит субстанциальный деятель, организующий жизнь всей нашей планеты. Без сомнения, многие творческие акты, содействующие эволюции природы на Земле, возникают при соучастии этого высокого деятеля. За счет его особенно надо отнести общие согласования между царствами минералов, растений и животных, а также частные случаи изумительного служения одних существ нуждам других. Э. Бехер сделал одно из таких явлений предметом специального исследования в своей замечательной книжечке «Die fremddienliche Zweckmassigkeit der Pflanzengallen und die Hypothese eines uberindividuellen Seelischen» [CCC]. Растения, образующие под влиянием укола насекомого галлы, в которых развиваются личинки насекомого оказывают им изумительные услуги без пользы для себя, скорее, во вред себе: яички, а потом развивающиеся из них личинки защищены от врагов твердою оболочкою галлы; наоборот, внутри камеры развивается сочная ткань, служащая им пищею; когда наступает пора для личинок выйти из камеры и окуклиться, галла у разных растений различными способами раскрывается, иногда, напр., внутренняя часть её выбрасывается наружу набухшею внешнею оболочкою и т. п. Эти удивительные проявления «альтруистического» служения одних существ другим не могут быть объяснены ни дарвинизмом, ни психо-ламаркизмом. Единственный путь для объяснения их Бехер находит в допущении сверхиндивидуального психического существа, объединяющего животный и растительный мир. Наличие такого высшего начала, стоящего во главе всей растительной и животной жизни, признают все философы, утверждающие, что Земля есть живое существо, а также философы, рассматривающие вселенную как единое целое, оживотворяемое Мировою Душою, Мировым Духом и т. п. Таких учений существует бесчисленное множество в самых разнообразных формах. Чтобы отдать себе отчёт в этом, достаточно вспомнить следующие примеры, список которых чрезвычайно далёк от полноты: сюда относятся учения стоиков, новоплатоновцев, многих натурфилософов эпохи Возрождения (Леонардо да Винчи, Парацельс, Кардан, Патриций, Кампанелла, Джордано Бруно и др.), многих пантеистов, панпсихистов и др. Из философов более близкого к нам времени вспомним Шеллинга, Фехнера, Паульсена, единый elan vital * Бергсона. Современное естествознание подходит к этой идее через исследование растительных и животных сообществ и усмотрение их органической целости [CCCI]. Мною это учение развивается на почве монадологии Лейбница и его иерархического персонализма переработанного в духе интуитивизма и идеал-реализма.
Персоналистическая теория эволюции утверждает личный, индивидуальный характер всего эволюционного и всего исторического процесса. Каждый субстанциальный деятель вечен, жизнь каждого из них длится в течение всего мирового процесса и представляет собою единую историю совершенствования в добре или изощрения во зле, причём индивидуум совершает ряд переходов от одного типа жизни к другому отчасти путём собственной творческой изобретательности, отчасти путём подражания чужим творческим актам и усвоения их. Так, напр. человек есть деятель, в начале историй мира бывший электроном или протоном, ставший затем центральным деятелем атома, потом молекулы, далее какого-нибудь одноклеточного организма, затем проведший жизнь, может быть, ряд видов многоклеточных растительных или животных организмов и, наконец, поднявшийся на ступень человеческой личности, организующей человеческое тело и реализующей человеческий тип поведения. Некоторые этапы этой истории усложнения жизни осуществляются в форме пребывания в теле другого существа, в виде органа его, зародыша, развивающегося в нем, и т. п.
Таким образом, история эволюции и вообще история мира не есть процесс, перескакивающий с одного смертного индивидуума на другой; история мира есть органическое единство историй или, можно сказать биографий бессмертных индивидуумов, свободно и творчески активно усложняющих свою жизнь в течение всего мирового процесса.
