работе. Эскапада же, несмотря на все видимое веселье, неизбежно заканчивается болью, как это бывает при любых попытках бегства от жизни.
Шандор Радо заметил, что «удовольствие — это узел, который связывает». Для меня это означает, что удовольствие привязывает нас к нашим телам, к реальности, к нашим друзьям и к работе. При наличии удовольствия в повседневной жизни у человека не возникает желание бегства.
Мораль веселья явилась заменой пуританской морали, влиявшей на поведение многих американцев на протяжении нескольких веков. Пуританство было строгим, не одобрявшим фривольности мировоззрением. Например, запрещались карточные игры и танцы. Стиль одежды и манеры ухаживаний отличались педантичностью. Пуританин посвящал себя служению Господу, что на практике означало усердно трудиться в поле и дома[8]. И хотя растить детей было сравнительно легко, с урожаями это было сделать сложнее. Первым колонистам и их потомкам приходилось несладко. Борьба за выживание отнимала все силы, оставляя мало времени для веселья или игр. И все же не стоит думать, что пуританский образ жизни был лишен удовольствия. Их удовольствия были просты, они находили их в размеренной, спокойной жизни, в ее гармонии с окружающим миром. Тихое очарование деревни Новой Англии, не утерянное и по сей день, служит хорошим тому свидетельством.
Разрушение этой морали происходило под влиянием различных факторов. Эмигранты из восточной Европы и стран Средиземноморья принесли с собой невиданное ранее многообразие красок и цвета, манер и обычаев, стилей и вкусов. Результатом промышленного роста стало изобилие, постепенно расширявшее взгляды пуритан. А наука и технологии изменили представление о производительности, переведя акцент с ручного труда на механический процесс. Следствием этого стала утрата всех тех моральных принципов, которые в прошлом придавали смысл пуританской этике.
Отказ от пуританства обернулся другой крайностью. Сегодняшняя мораль веселья основана на убеждении, что «дозволено все». Для сторонников этого взгляда сдержанный человек является ренегатом или предателем. Он не только снижает степень общего воодушевления, но и подвергает сомнению их основное убеждение. Пуритане, с другой стороны, относились к любителям повеселиться тоже подозрительно, смотрели на них практически как на приспешников дьявола. Веселье, считали они, — от дьявола, и стало быть, через него дьявол и его козни проникают в нашу жизнь. Настоящее веселье позволяет нам радоваться жизни. Однако если мы не хотим уподобиться дьяволу, то не следует принимать принцип вседозволенности как норму поведения.
Мы увидели, что удовольствие является важнейшим составляющим веселья, но не все, что считается весельем, доставляет удовольствие. В следующем разделе нам предстоит исследовать значение счастья и его взаимосвязь с удовольствием.
Мечта о счастье
Детство, по общему мнению, является счастливейшей порой в жизни человека. Дети, тем не менее, не осознают своего счастья. Если спросить ребенка, счастлив ли он, — он вряд ли найдет, что ответить. Я очень сомневаюсь, что ему известен смысл этого слова. Зато он точно скажет вам, весело ему или нет. Для взрослых характерно воспринимать свои ранние годы как счастливую пору, поскольку в ретроспективе они кажутся безоблачными, свободными от тревог и проблем, сопровождающих зрелость. Однако прошлое, как и будущее, всего лишь фантазия. Только настоящее реально.
Связана ли мечта о счастье с фантазией о будущем или представлением о прошлом? Это только мечта или счастье действительно существует в реальности настоящего? Есть ли среди нас по-настоящему счастливые люди? На эти вопросы у меня нет точного ответа. Возможно, человек, посвятивший всю свою жизнь высшей цели, чувствует себя счастливым. Например, монахиня, которая день за днем преданно служит Господу, могла бы искренне сказать: «Я счастлива». Однако ее жизнь во многом аналогична жизни ребенка. Находясь под опекой матери-настоятельницы, она не сталкивается ни с одной из тех обязанностей, что выпадают на долю взрослого человека. Посвятив себя Господу, она устранилась от всех мирских тревог и освободила свое сознание для созерцания величия Бога. Но эта ситуация уникальна и отчасти нереальна, если сопоставить ее с жизнью обычной женщины.
Конфуций однажды сказал, что не может быть счастлив, пока хоть один человек испытывает страдания. Один страдающий индивид был облаком в его небе, омрачающим идиллию совершенства. Если совершенство — критерий счастья, тогда счастье является мечтой, которую невозможно реализовать полностью. Тем. не менее оно может быть объектом наших устремлений, ибо все мы ищем совершенства, хотя и признаем его недостижимым идеалом. Декларация независимости гарантирует всем людям право на жизнь, свободу и стремление к счастью. При этом она мудро воздерживается от заявлений, гарантирующих нечто большее, чем легитимность вышеперечисленных целей.
Я слышал, как люди восклицали: «Я так счастлив!», когда в их жизни случалось какое-нибудь радостное событие. И у меня нет сомнений в их искренности. Я помню ликование, охватившее всех после окончания Второй Мировой войны. На день или два, в некоторых случаях дольше, человеческий дух воспарил, когда пало тяжелое бремя войны, и сердца были освобождены от тяжести этой трагедии. Однако через короткий срок людям пришлось направить все силы на решение других проблем, их сердца оказались отягощены другими заботами. Счастье было реальным, но кратковременным.
Один восточный царь однажды отметил: «Более тридцати лет я делал все, что хотел, ублажал любую свою прихоть, и все же я могу сказать, что за все эти годы испытал не больше одного-двух моментов счастья». Если могущественный правитель не может достичь состояния счастья, насколько сложно это должно быть для обычного человека? Однако я не согласился бы с мнением Лобсенса, что человек не создан для счастья. Я не знаю, для чего создан человек. Я бы сказал, что счастье — это чувство, которое возникает в особых ситуациях и исчезает, когда ситуация меняется.
Возвращение сына с войны — это счастливейшее событие для матери. Пока она ждет его, она только и думает о том, как была бы счастлива, если бы Джон пришел домой. Его возвращение на время наполнит ее счастьем, и тогда она скажет: «Я так счастлива». Под этим она подразумевает, что счастлива, потому что сын вернулся. В то же время она может быть очень несчастной, потому что другой сын до сих пор на войне или серьезно болен муж, или… или… Ее ощущение счастья связано с конкретным случаем и не является отражением всей ее жизни.
Если кто-то скажет, что счастлив, мы сочтем уместным спросить: «Почему ты счастлив? Ты выиграл в лотерее?» Мы считаем само собой разумеющимся, что человек может быть счастлив лишь по определенному поводу. Мы не настолько наивны, чтобы верить в счастье без причины. Причиной может быть избежание неприятностей или удача, финансовая или любая другая; все, что способно привести человека в состояние восторга, хотя бы на мгновение.
Ощущение счастья возникает, когда человек перемещается за границы своего «Я», можно сказать, находится вне себя. Это особенно заметно, если посмотреть на влюбленного. Такой человек не ходит, а буквально летает; его ноги, кажется, не касаются земли. Он находится не только вне себя, но также и вне этого мира. На время мирская оболочка спадает, как кокон у бабочки. Он чувствует себя свободным от всех забот своего эго, и именно это освобождение лежит в основе ощущения счастья.
Идея освобождения подразумевает предшествующее заключение, так что можно сказать, что счастье — это освобождение от состояния несчастья. Если некая определенная ситуация делает нас несчастными, то мы будем переживать изменения этой ситуации как счастье. Человек, который несчастен из-за своего бедственного финансового положения, был бы счастлив, узнав о доставшейся ему в наследство крупной сумме денег. Если преследование счастья стало на сегодняшний день всеобщим делом, то это должно означать, что дух большинства людей обременен тяжким грузом невзгод. Люди способны также представить себе будущее, в котором все заботы остались позади. Именно эта картина является их мечтой о счастье. Без мечты невозможно было бы узнать счастье.
Когда доставляющая неприятности ситуация меняется к лучшему, то это похоже на исполнившийся сон и это сходство усиливается из-за возникающей эйфории. Человеку трудно поверить в то, что случившееся — правда, происходящее кажется ему слишком нереальным. Если ощущение счастья
