Ирен все так же смотрела на свои руки, не поднимая глаз, словно этот человек читал ей нотацию, уличив в неблаговидном поступке.
Незнакомец как будто говорил правду, но в его словах сквозило нечто подозрительное, какой-то личный интерес, помимо профессионального.
— Меня зовут Жанлен Тартавель.
Ирен радостно вскинулась: надо же, земляк!
Француз! Однако тут же опять опустила глаза.
Что это она в самом деле, мало ли французов в Нидерландах! И вообще, может, он врет.
— А как ваше имя?
— Ирен. Ирен Бонтурон. Я тоже из Франции.
Из Гавра.
— А я из Парижа. Пойдемте ко мне домой, я отдам вам портрет.
Ирен улыбнулась и кивнула. Только на мгновение вспыхнуло внутри неясное подозрение, и тут же голос рассудка, который обычно предостерегает девушек от столь опрометчивых шагов, как посещение квартир незнакомых мужчин, угас, подобно слабому огоньку под шквальным порывом ветра.
Они вышли на улицу.
— Вам понравится, — попробовал возобновить разговор Жанлен. — Знаете, неожиданные снимки делятся на два вида. Большинство можно сразу выбрасывать: нефотогеничные люди, которые не позируют и даже просто не ожидают, что их фотографируют, получаются ужасно. Да и фотогеничные тоже. Но зато бывают кадры, когда застаешь человека в присущей только ему позе, с особым взглядом… Короче, реши он специально повторить то же самое, ничего не выйдет. Ваш снимок именно такой, повезло.
Жанлен творил чудеса ораторского искусства, а Ирен, казалось, вовсе не замечала его стараний. Она смотрела в сторону как-то отрешенно, словно ждала, когда же ей будет позволено вставить слово. Чувствовалось напряжение. Едва уловимое, оно будто сковывало тонкую фигурку, не давало разомкнуться пальцам рук.
— А куда вы так торопились? — Жанлен снова улыбнулся. — В прошлый раз, позавчера.
Ирен пожала плечами.
— Да я уже не помню.
На том разговор и оборвался. А что поделаешь, не болтать же самому только ради сотрясения воздуха.
В квартире, брошенной день назад, все было по-прежнему. Жанлен пропустил даму вперед.
— Прошу.
Ирен вошла, испуганно озираясь по сторонам. Ей стало не по себе. Чужой человек, какой-то надуманный повод.
— Вы знаете, я очень тороплюсь, — заметила Ирен. — Меня ждет… мой парень. Мы хотели встретиться у церкви, но…
— Что вы, я не задержу, — поспешил успокоить ее Жанлен. — Сейчас. Можете даже не проходить, я вынесу портрет сюда. — И он скрылся в глубине комнат.
А Ирен… Ирен стояла на пороге, чувствуя, как к горлу подбираются слезы. Куда она пойдет сейчас с этим дурацким портретом? Разве что сдать в лавку сувениров — авось, кто купит. А потом? Заботы вдруг обступили ее со всех сторон. Это квартира так подействовала на Ирен.
Как, должно быть, счастлив этот человек! Свой домашний очаг, свой кров над головой. Чего еще? И, наверное, есть жена, а может, и дети…
А тем временем Жанлен рассматривал портрет. Еще раз. В последний раз. Вот сейчас эта девушка заберет его и исчезнет. Исчезнет навсегда.
Конечно, можно будет напечатать хоть десять подобных фотокарточек, но теперь они уже не будут иметь такого значения. Жанлен только сейчас осознал, что все это время надеялся под предлогом вернуть портрет привести оригинал в свой дом.
Он смотрел на это лицо и старался запомнить каждую его черточку. Ему не хотелось расставаться со своей случайной добычей. Кадр стал дороже всех шедевров, висящих на стенах. Как же отдать его? Как? И никогда больше не увидеть этих испуганных глаз… Его не покидало страшное ощущение. Нет. Человек не может вот так испугаться едва слышного щелчка. Даже если бы была вспышка — все равно. Иной страх выглядывал из-под вскинутых ресниц. Не минутное смятение, какое обычно видишь у человека, которого напугали вылетевшие из соседнего окна голуби. Нет. Этот страх живет в душе давно и проявляется всякий раз, когда организм улавливает хоть что-то, способное помешать его нормальному существованию. Страх почти животный. Так собака боится палки, так цирковой зверь шарахается от кнута и так, наконец, отшатывается человек, если… Жанлен не знал, что стоит за этим «если»… Но чутким зрением художника уловил это состояние. Девушка явно скрывает какие-то неурядицы. На ее слова о парне он даже внимания не обратил. Откровенная ложь. Однако нужно идти. Не то гостья еще успеет выдумать какую-нибудь небылицу.
Жанлен решительным шагом направился в коридор. Девушка при его появлении вздрогнула и поспешно отвернулась, вытирая глаза салфеткой.
— Что с вами? Вы плачете? — Вот случай все выяснить, подумал Жанлен. Он положил портрет на банкетку и подошел к ней, пытаясь заглянуть в глаза. — Да что с вами?
Ирен сконфузилась. Ну вот! Человек привел ее домой, а она устраивает трагические сцены.
Великолепно! Появление Жанлена, однако, не привело к улучшению. Обычно присутствие постороннего заставляет все-таки сдерживаться. Но этот мужчина, так просто заговоривший с ней в церкви, такой симпатичный, учтивый, так старался ее развлекать по дороге. У нее возникло ощущение, что только он один в состоянии понять ее проблемы. И не только понять, но и разрешить. Ирен не знала, что происходит с ней, но слезы вдруг градом покатились у нее из глаз.
— У вас что-то случилось? Могу я помочь? — Он пытался заглянуть в ее заплаканные глаза. — Хотите поговорить?
Ирен больше не могла сдерживаться. Да и какой смысл, ведь и так все ясно. Неожиданно для себя самой она вдруг развернулась к нему и, уткнувшись в его плечо, зарыдала. Зарыдала по-настоящему. Вот точно так же в последний раз она плакала на похоронах матери. Его сильные руки обняли ее за плечи.
— Поплачьте, вам станет легче.
— Мне… мне… некуда идти, — запинаясь прошептала Ирен. — Совсем. Я одна.
— Ну, это дело поправимое. — Жанлен поймал себя на том, что успокаивает ее, как ребенка. Такие вещи обычно говорят малышам, когда у них сломается любимая игрушка. А что случилось у нее? Что должно было сломаться в человеке, чтобы он вот так расплакался на плече у незнакомца. Жанлену стало страшно. А если он не сумеет помочь, а если и невозможно помочь вовсе? Но губы шептали сами собой:
— Все наладится. Все будет хорошо, я обещаю. Все наладится…
Глава 4
Жанлен снял трубку телефона и набрал номер брата. Гудок. Еще один. Черт! Неужели этот олух куда- то слинял. Гудок. Черт! Опять пленэр.
А может, стало хуже и он вызвал «скорую». Жанлен набрал сотовый. Жак ответил:
— Только не смей на меня орать. Я просто вышел подышать свежим воздухом.
При этом Жанлен четко различил гул машины. Конечно, хорош свежий воздух!
— Послушай меня внимательно, — начал он сдержанно. — Если ты сейчас же не пойдешь домой, я привяжу тебя к кровати и найму двух здоровяков, чтобы стерегли!
— Ладно, перестань, — засмеялся Жак. — Ты слишком далеко, не достанешь. И вообще, хватит командовать.
— Жак!
— Да что ты кипятишься, я…
— Я через десять минут позвоню тебе домой. Если не снимешь трубку, пеняй на себя. Вспомни, что я
