— Ты был там? — спросил Лемюэль. — И все это видел?
— Нет, но я был способным учеником. Мне посчастливилось родиться в одном из племен процветающей империи Ахеменидов.[80] Наши цари уже сто лет были союзниками нового повелителя Земли, и потому мы избежали ужасов атомной войны и вторжения воинов грома и молнии.
— Предшественников Астартес.
Ариман кивнул:
— То были грубые и не слишком искусные существа, однако они прекрасно исполняли свою роль в завоеваниях земель. Это обычные люди, преданные Императору воины, в тела которых он имплантировал полный набор биологических и механических устройств, что увеличило их мощь, выносливость и скорость. Чрезмерное усиление физических свойств этих чудовищных существ со временем привело их почти к поголовному безумию.
Лемюэль не мог не отметить особую модуляцию голоса Аримана, выдававшую его критическое отношение к первым творениям Императора.
— После окончания войн Император взял в свои руки управление Террой и обратил взгляд в небеса. Он сознавал, что сделал только первый шаг по пути к Объединению. Понимал он и то, что воины грома и молнии не способны сопровождать его в поисках разрозненных ветвей человечества. Ему требовалась другая армия, армия, настолько же превосходящая воинов грома и молнии, насколько они превосходили обычных людей. Но сначала следовало создать генералов, которые оказались бы способны повести эту армию в бой.
— Ты ведь говоришь о примархах, верно?
— Да, конечно. При сотворении примархов Император использовал утраченные технологии и знания, которые он обнаружил за время долгих войн. При помощи ученых-генетиков — перебежчиков из Марсианской Гегемонии — он создал таких блистательных существ, что ничего подобного невозможно себе даже представить. Это был апофеоз генетической эволюции, но примархи были потеряны еще до того, как успели возмужать. Ты ведь наверняка слышал эти легенды?
— Да, но я полагал, что это всего лишь легенды.
— Нет, — покачал головой Ариман. — Это правда, лишь слегка приукрашенная мифами, позволяющими людям увековечить их деяния. Согласись, идти в огонь войны гораздо легче, если тебя ведет легендарный герой, а не обычный смертный.
— Полагаю, ты прав. Я как-то не думал об этом.
— И не только ты, — усмехнулся Ариман. — Но пока я рассказываю о себе.
— Прости. Продолжай, пожалуйста.
— Биологическая наследственность моего народа не была осквернена врожденными болезнями и вирусными инфекциями, так часто встречающимися у других земных племен. И вот однажды Император появился в наших краях с целой армией ученых, которые провели тестирование каждой семейной группы на наличие необходимых доминирующих генов. Искомые гены были найдены у меня и у моего брата, и с благословения родителей нас отвезли в секретную лабораторию, расположенную глубоко под Короной Мира. Перед расставанием мать дала каждому из нас по талисману и сказала, что они содержат силу Зуль- Карнайна,[81] величайшего правителя Ахеменидов. Она просила нас беречь талисманы, говорила, что сила древнего вождя поможет нам.
Ариман потянул за кожаный шнурок, висевший на шее, и вытащил серебряную подвеску размером с монету — точную копию дубового листка, украшавшего его броню.
— Это, конечно, глупое суеверие. Как может помочь живым царь, обратившийся в прах много тысяч лет назад? Но весь период обучения и тренировок мы хранили талисманы, вопреки новому имперскому кредо, прославляющему логику.
— А что это были за тренировки?
— Испытания силы, скорости и мыслительных способностей. В нашем народе с давних пор истина ценилась превыше всего. Кроме того, Ормузд и я происходили из королевского рода, и потому с детских лет нас приучали к соревнованиям, охоте и дискуссиям. Мы преуспевали по всем направлениям учебы, а наше биологическое совершенствование радовало наблюдавших за нами ученых. В этом горном лагере было немало таких же, как и мы, но постепенно происходило деление на различные группы, и мы с Ормуздом не могли не радоваться, что остались вместе, тогда как многих других близнецов в процессе тренировок разлучали.
Мы быстро росли и тренировались так, как никто не тренировался ни до, ни после нас. Вместе с мастерством росла и наша отвага, и впервые испытать свои силы нам довелось в сражениях против последних мятежников Терры. К тому времени мы уже носили броню последней модели и обладали самым разрушительным оружием. Мы получили имя Тысячи Сынов, и уже никто не мог нам противостоять.
День расставания с Террой мы запомнили навсегда, и с этим событием не может сравниться даже Триумф на Улланоре. Весь мир со слезами на глазах провожал в путь воинов, которым предстояло добиться Единства. Между Террой и Марсом уже был заключен союз, и адепты Механикум превзошли себя, построив огромный флот, позволивший Императору начать свой Великий Крестовый Поход среди звезд. В небе над Террой стало тесно от сотен тысяч космических кораблей, собранных в семь тысяч флотилий, резервных групп, вспомогательных и сопровождающих эскадрилий. Эта армада была создана для покорения Галактики, и именно это мы и намеревались сделать.
Ариман замолчал и окинул взглядом простиравшуюся внизу Тизку, затем обратился к черному зеркалу океана. Лемюэль, заметив отсутствующее выражение его лица, понял, что рассказ был важен не столько для летописца, сколько для самого Аримана.
— Первые годы Великого Крестового Похода приносили нам радость. Мы странствовали по Солнечной системе и вновь отвоевывали покоренные когда-то миры. Вокруг Терры угнездилось множество ксенорас, и мы истребляли их без всякого милосердия, сжигали их города и оставляли после себя лишь пепельные пустыни.
— Не очень-то похоже на Великий Крестовый Поход, — заметил Лемюэль. — Я всегда считал, что главное — это просвещение и разум, а выходит — обычное завоевание.
— Ты должен понимать, что в те времена мы сражались ради выживания своей расы. Терру со всех сторон окружали злобные хищники, и мы вынуждены были отвечать жестокостью на жестокость. Это было славное время. Астартес только еще начинали осознавать, на какую непреодолимую ярость они способны. Война закаляет характер человека, и то же самое можно сказать о целом Легионе. Не знаю, возможно, это было влияние геносемени наших прародителей, но уже тогда каждый Легион стал приобретать свои характерные черты, и мы отличались друг от друга не только названиями. Ультрамарины быстро прославились своей дисциплинированностью и целеустремленностью. Они учились в каждом сражении и в каждом следующем бою уже применяли полученные знания. Пожиратели Миров... Ну, ты и сам можешь представить, чему они научились.
— А Тысяча Сынов?
— Ах... В то время нас постигли первые неприятности, — сказал Ариман.
— Неприятности?
— В течение первых пяти лет Великого Крестового Похода уже начал формироваться характер нашего Легиона. У воинов стали проявляться совершенно неожиданные способности. Я видел события до того, как они происходили, а Ормузд мог создавать молнии. И подобными силами обладали многие наши товарищи. Поначалу мы только радовались, считая, что необычные способности заложены в нас Императором, но вскоре ликование сменилось ужасом. Сначала один воин, а за ним и другие стали стремительно меняться.
— Как Гастар на Сорокопуте? — спросил Лемюэль.
— Да, это было перерождение плоти.
Ариман поднялся и прошел в другой конец террасы. Положив руки на ограждение, он уставился вдаль, и Лемюэль, стараясь побороть легкое головокружение, последовал его примеру.
— Первый воин умер на Безанте. Его плоть вывернулась наизнанку, а силы вышли из-под контроля. Что-то чуждое овладело его плотью, разорвало в клочья и превратило в сосуд для сущности из Великого Океана. Мы решили, что это случайное явление, но оказалось, что это эпидемия.
