А ведь она права. Такое он вряд ли себе позволил до первого визита на остров.
– До чего ты дошел, – продолжала Эл, заметив его напряжение. – Для тебя сесть на траву и поговорить с человеком уже стало невозможным поступком близким к варварству. Я, ладно, дикарь с дурными привычками. А ты? Что ты себе позволяешь?
Рассел молниеносно вскочил на ноги и выпрямился. Потом он понял, что сделал это машинально.
Эл разразилась приступом смеха, колотила ладошкой по траве. Он не злился на нее, осознавая, что смешон.
– Эл, меня разжалуют, если я к концу задания начну бегать по лужайкам, сидеть и спать, где вздумается, и говорить с подопечными на отвлеченные темы, – стал объяснять Рассел, и это было единственным оправданием, которое он нашел.
– А давай это обсудим завтра. Только покажи напоследок, где я буду теперь жить.
Она устало поднялась, чтобы сгладить неловкость ситуации, в которую она нехотя поставила инспектора.
– Ты сама об этом позаботься.
– Тогда сегодня я посплю в катере, а завтра подыщу себе местечко.
– В катере?
– Утром я лечу в Европейский порт 'Северный'. Зачем мне селиться где-то. Поселюсь рядом с портом. Правда, там еще вечер, но мне так лень искать сейчас жилье.
– Ты можешь переночевать у меня, – сказал Рассел.
– Хорошо, – ответила она неожиданно быстро.
– Что ты делаешь? – спросил он и нахмурился.
– Думаю. Я так учусь думать.
– Зачем тебе это?
Эл опустила оружие и повернулась к нему лицом. Строгая поза и спокойное отрешенное лицо говорили о сосредоточении.
– Это напоминает утреннюю тренировку. Словами сложно передать. Я стараюсь подчинить свои мысли своей воле. Таким образом, они не мешают мне, не разбредаются.
– Меч для этого обязателен? – спросил Рассел.
– Нет. Это только способ. Понятное для меня действие.
– Но почему такой способ?
– Я была маленькая, когда встретила одного человека. Он был отличный воин и научил меня кое- чему. Я смогла быстро понять, как владеть таким оружием и стала делать все сама. Я смогла понять, как действует мое тело, как движется сила и откуда она берется. О, Космос, я тебе читаю лекцию, как Тому! Со временем тело изменилось, детский опыт немного устарел. Я решила подновить его, а заодно поучиться сосредоточению.
– Разве этому не учат в академии?
– Да. Но пределов не существует. Уровень, которым я владею низок для нынешних событий. Скоро наступят трудные времена. Лучше быть готовой к этим переменам.
Было видно, что он не понимает ее. Мышление Рассела текло в других руслах и традициях. Эл вспомнила почти такой же разговор с Томом. Том смог понять, не отыскивая мотивов, он просто согласился с тем, что это ей нужно. Рассел будет сидеть в тупике, пока отыскивает ответ не вопрос: где именно она собирается применить меч? Наконец, он спросил то, что она ожидала.
– Есть тысячи мирных способов, почему ты избрала этот?
– Мне нужно давать выход своей воинственной натуре, чтобы она не мешала мне в мирных делах. Так мне наиболее понятно, легко понять себя, Рассел.
– Ты применишь его? Когда-нибудь?
– Конечно, если будет надо. – Она уже знала, его устроит именно этот ответ.
– И ты сможешь убить человека?
– Я постараюсь сильно не навредить. Ты и Том принимаете все лишком всерьез. Для вас это старинная форма агрессии, от которой современное человечество понемногу отвыкает. Но она никуда не денется из людей. Случись сейчас война, ты бы увидел много страшных картин. Я вижу ее в людях, в тебе, Томе, Доноване, командоре, я вижу ее в себе, и боюсь, что не смогу с собою справиться. Я не могу победить ее, но могу изучить. Как изучают дикого зверя. Взять в руки оружие и научиться управлять им и собой – самый доступный для меня способ, не подходящий для окружающих, не для вех. Нужно лишь изменить точку зрения, и ты меня поймешь.
– Для этого надо быть тобой, – усмехнулся Рассел.
– А ты попробуй, – с вызовом и красивой улыбкой сказала она. – Раньше у тебя получалось.
– Когда?
– 'В ней есть что-то архаичное', – твои слова. 'Я знаю, что ты сбежала с острова, чтобы доказать свою исключительность', – твои мысли? 'Я хочу понять мотив!', – ты это восклицал. По-моему ты уже давно не расследуешь это дело. Ты увлекся попытками понять меня. А это опасно для нас обоих. Ты верно рассудил недавно, тебе лучше находиться в границах твоего 'мундира'. Я зря шла на дружеские отношения. Прости меня. Я причинила боль Тому и не хочу того же тебе. Я подумала и решила, что отныне соблюдаю субординацию. Так я решила несколько минут назад. Мы не будем больше говорить на отвлеченные темы и сидеть на газонах, поэтому лучше вернуться к теме расследования, если оно вообще законно.
– Разве не ты предлагала мне дружбу на острове? – воскликнул Рассел, ее решение уязвило его.
– Да. Я хотела рассчитывать на поддержку. Что в моих поступках нет корыстных интересов, ты уже понимаешь. Надеюсь, – она смутилась. – Рассказ о пиратах остался выдумкой. Так? А мое стремление помочь людям – повышенным моим самомнением. Нет доверия – не имеет смысла говорить о дружбе. Я не боюсь говорить открыто, потому что, если завтра часть разговора или весь попадет в мое дело, все расценят такое заявление как мое сумасшествие или решат, что меня купил Галактис, но никто не пострадает. А если меня уличат в вербовке, инспектор Космофлота Рассел Курк перестанет быть инспектором. Я не хочу такого конца. Я уважаю тебя за искренность и добросовестное расследование, за то, что ты просто отличный человек, который спас мне жизнь. Когда все закончится, я с благодарностью пожму эту большую руку. Если завтра будет рапорт о побеге, и меня арестуют, что ж, так мне и надо.
– Зачем ты так! Кто дал тебе право решать, что я тебя выдам? – Рассел даже кулаки сжал от возмущения. – Ты просила поговорить с отцом. Он подтвердил твои доводы. Вчера тебе не терпелось узнать о нашем разговоре. Сегодня, ты решила, что опасность миновала и хочешь избавиться от меня. Почуяла, что расследование закроют? Я тебе больше не нужен? Пойми же ты, если я перестану ходить за
