развития несравнимо высок, мы для них – дикари. Ко всему прочему мы еще и расползаемся по всем соседним системам. Конечно, их гуманный кодекс не позволит нас обидеть, но и у них терпение не безгранично. Так вот. Мы система, находящаяся почти на самой их границе, но рядом с нами огромная область космоса, которая не очень благополучна. Мы дети в космосе и мыслим, как младенцы. Там пираты. Тут Галактис. А мы посередине. Я опущу массу подробностей, связанную с моим личным опытом изучения Галактиса. Все кончилось тем, что они предложили Солнечной системе войти в состав Галактиса.
– И мы отказались! Почему? Такой шанс!
– А как ты думаешь? Ведь этот спасатель, который говорил, неужели объяснил тебе?
– Мне ясно, что наша сторона боится попасть под влияние Галактиса. Стать колонией.
– Именно так и будет. Продолжай.
– С другой стороны, мы отличное поле деятельности для пиратов и играем им на руку. Они чувствуют свободу.
– Получается, что мы мешаем и рано или поздно, либо те, либо другие нас захватят.
– Ну что ж, ты умеешь думать. Так оно и есть.
– Вы издеваетесь. Не нужно иметь много ума, чтобы это понять.
– А как бы ты поступила?
– Я бы вступила в Галактис.
– По началу так оно и могло быть. Но потом наши связи стали рваться. Мы остались ни с чем, все те, кто боролся за вступление. Большинства уже нет в живых. Их сослали в колони, довели до самоубийства, или как отца Лилы, моего капитана, заставили принять сыворотку быстрого старения. Лила об этом так и не знает. Ради интересов цивилизации можно на многое закрыть глаза. Если ты беспокоишься о своей судьбе, то единственное что тебя спасет сейчас – это бегство, хочешь остаться – покорись, но о Земле забудь. Тебе опасно туда возвращаться. Тебя не станут слушать.
– И нет никакого выхода?
– Только переломить сознание тех, кто верит, что Галактис – враг, а их миллиарды. Вот так.
– Я многих знаю на Плутоне, сомневающихся достаточно, – все же возразила она.
– Наверное, тебе неизвестно, что мы формально воюем с Галактисом. На наши суда нападали несколько раз. Здесь такая станция, куда стекается информация со всей Солнечной системы. Ты здесь служишь. Может это убедит тебя, могу поклясться, что полет сюда вполне сойдет за предательство.
– Я не знала. Но зато знаю, что Галактис с нами не воюет. Это мы с ними воюем. Мы – маленькое насекомое, которое возомнило себя бог весть чем. Неужели неясно, что вместо союзников мы можем стать рабами.
– Мы уже рабы, собственного страха и самомнения.
– Уолтер, неужели нет никакого, пусть даже самого безумного способа выйти из этой ситуации?
– Тебе-то это зачем? Не ломай голову, лучше найди способ свою голову спасти. Возьми и сбеги в Галактис, если тебя там знают. С таким умением летать ты угонишь любой корабль.
– А почему же вы не улетите? Ведь у вас есть корабль.
– Меня там никто не ждет. Я некогда грубо оборвал все связи. Оставим это. Что ты еще хочешь знать?
– Что такое Галактис?
– Я не Бог. Не знаю. За те двадцать пять лет, что я ему посвятил, узнал я немного. Дело в ином способе мышления, в другом сознании. Это целая иерархическая система цивилизаций самых невообразимых форм. Каждая занимает свое место. Одна сменяет другую. Сначала главенствуют одни, потом другие. Что-то гибнет, что-то рождается. Все заключено в одну систему, непостижимую для человеческого ума. Понадобится несколько поколений, чтобы нам это понять. Особенно, их уровень коммуникации. Мы не самые плохие, но отнюдь и не такие достойные. Мы можем быть, или не быть… Им на нас наплевать, если мы не хотим сотрудничать…
Он продолжал говорить. Эл не смела прервать его, она даже боялась пошевелиться, чтобы не обнаружить себя. Уолтер Уолес забыл о ее существовании, он рассказывал, рассказывал. Вместо агрессивного циника появился исследователь, философ, политик. Уолтер знал очень много, но утверждал, что знает крупицы. По уровню мышления он является настоящим галактожителем, подобным Торну. В этом человеке был большой масштаб.
Вдруг Уолтер вспомнил о ней. Он пристально смотрел на нее, словно испугался своего откровения или не понимал, что она здесь делает.
Эл в свою очередь, стала рассказывать свою историю полета, всю целиком: и про то, как сцепилась с пиратами, и про комнату, которую спалила, и про события на Плутоне, про инспекторов и комиссию. У нее не было никакого плана, она просто хотела сделать для Уолтера Уолеса что-то хорошее. Чтобы он ей доверял.
– Так Торн, что же, жив? – спросил с удивлением Уолес.
– Да. Он капитан громадного крейсера.
Эл сунула руку в нагрудный карман и вытащила золотую пластинку – пропуск в Галактис, который дал ей Торн.
– Вот. Держите. Если вы знаете Торна, с этим вас всегда примут в Галактисе. Улетайте, Уолтер. Берите всех и летите.
– Подожди. – Уолтер опередил ее и преградил путь.
– Ты отдаешь это мне?
– Да.
– Но это твой единственный шанс.
– Нет. Это ваш единственный шанс. Вы не заслуживаете той жизни, какой живете сейчас. А я найду другой способ, если это будет надо.
Эл сунула ему в руку пластину, отстранила Уолтера и вышла. Время пронеслось стремительно. До вылета считанные минуты. Она надеялась, что он не вернет паспорт, слишком велико его тайное желание. Ей, почему-то стало легко на сердце, она вспомнила о Лиле, ей понравится такое решение. Для Эл пластина была, словно второй выход в лисьей норе и Эл знала, что это веский аргумент в ее сделке с
