Будущее Эл

– Том, – начал он смущенно или с опаской, – у нас важное дело. Нам известно, что ты знаешь о прошлом Эл.

Он остановился и посмотрел в глаза Тому. Историк поднял брови.
Вмешалась Ольга:

– Она нам рассказала, на всякий случай, перед отлетом 'Тобоса'. Она сказала, что, в крайнем случае, к вам стоит обратиться.

Том молчал. Эти трое были настроены решительно. Только вмешательства молодежи тут не хватало. Друзья у Эл бойкие, ей подстать, но молодой задор здесь лишний.

– Я рад, что мне оказана такая честь, – пошутил он. – Значит, экстренный случай настал. И какой?

Они видимо подготовились и поделили роли. Продолжил Игорь:

– Вы знаете, что у Эл сейчас трудное время. Тут стали всплывать некоторые тайны. Нам нужна ваша помощь, поэтому мы предлагаем объединить усилия.

– Давайте сначала разберемся, о какой тайне Эл идет речь. Для меня она всегда была загадочным человеком, – попросил разъяснений Том.

– Вы же знаете, что она не из нашего времени, – сказала Ольга, – она из прошлого.

– А вы откуда знаете? – поинтересовался Том. – Если от Эл, то где гарантия, что это не выдумка.

– Я гарантия, – заявил Димон. – Я точно знаю.

– Точно? – с улыбкой спросил Том.

– Точно. Только экспертизу мы сейчас проводить не будем. Сейчас нужно ей вовремя помочь. У Эл действительно проблемы.

– Хорошо. Только все-таки давайте подробнее, – сказал Том.

– Дим, – обратилась Ольга к смутившемуся другу. – Чего тянуть. Выкладывай.

– Нет. Постойте, – вмешался Игорь. – Скажите сначала вы. Вам известна история Эл? Только правду.

– Известна, – кивнул Том.

Игорь кивнул Димону в знак того, что он может говорить.

– Дело в том, что по академии давно ползут грязные слухи о ней, – Дмитрий скривил губы и недобро ухмыльнулся. – Болтают-то, пусть болтают, но недавно появилась ассистент у Ставинского. Ее зовут Светлана Бернц. Цепкая зараза.

– Не ругайся, – одернула Ольга Димона.

– Ладно, – как бы извинился он. – Эта Светлана вынюхивает про Эл. Она врач и еще кто-то. Приставала она и к нам, но мы прикинулись болванами.

– Не болванами, – поправил его Игорь. – Мы старались вести себя честно, но осторожно. Мы же Эл с момента отлета в экспедицию не видели. Бернц интересуется ее прошлым. Самое страшное, что Ставинский ей доверяет.

– Понимаете, – продолжила Ольга, – она копает очень специфические вещи. Я ее отслеживала, а поскольку медицина – моя область, то могу судить довольно точно, какого рода она собирает информацию, она может сильно навредить Эл. Даже главное не это. Димка, расскажи.

– Все бы ничего, – начал Димон. – Только несколько месяцев назад наш общий друг Алик летал на Плутон. Оказывается эта Светлана и командор там были. Одновременно. Алик общался с ними, знаю наверняка. Алик оттуда такой вернулся, словно его на изнанку вывернули. Я думал, он бредить начал или болен на голову, но Ольга говорит, что это последствия какого-то потрясения. Он видел Эл. Мы месяц от него ничего добиться не могли. Он даже плакал. Я в жизни не видел, чтобы он плакал. Потом я из него стал выдавливать по капле. Он упирался. О полете молчал и уходил сразу. Мучался я с ним, мучался, а потом чуть не побил. Знаете, я злой был до невозможности. Одним словом, я его разговорил. Говорили мы полчаса не больше. Он убежден, что Эл обладает какими-то специфическими качествами, он именно так сказал, он думает, что Эл больше не существует, и что она может быть опасна, якобы ему это Светлана доказала. Он говорит, а чувствую, что он сам не верит, не хочет, сопротивляется. Он сам не свой, словно не Эл, а его подменили. Он доходит до некоторого момента в их общении и путается. Он таким никогда не был. Он был уверенным в себе человеком, у него нормальные мозги, иначе бы он штурманом не стал. А тут такие заявления! Мы не знаем причин, в связи с Эл нам отказали. На Плутоне что-то случилось.

Димка умолк. Было видно, как ему трудно говорить. В нем закипало раздражение. Том насторожился.

– Он… – пытался продолжить Димка, – он… трещину дал. Слабину… – Вдруг он поднял голову и почти крикнул. Его голос разнесся по дому. – Трус он! И предатель!

– Димка, ты что! – воскликнула Ольга.

– Брось Димка. Не время, – сказал Игорь.

– Что не время?! Он единственный знал, что случилось. Он ничего не объяснил! Эл не могла ему не рассказать … А он просто сбежал! Сбежал! В экспедицию улетел. Его, видите ли, штурманом взяли. Предатель.

Димка с силой стукнул себя по колену.
Том был поражен. Эта вспышка встревожила Тома. Он упустил момент, когда следовало отследить Алика. Том пожалел, что не настоял на встрече в момент их связи, но тогда молодой человек вовсе не показался ему странным. Димон преувеличивает, человека после нервного потрясения никто штурманом в рейс не возьмет. В одном они правы, что-то произошло. Инспектор промолчал.
Наступила долгая пауза. Димон сидел, опустив голову. Ольга переводила взгляд то на него, то на Тома, то на Игоря, с надеждой, что они что-то скажут. Ей было страшно. Она вскрыла посылку, которую получила с Плутона. Не из любопытства. Она была уверена, что это от Эл, не обратив внимания на предостережение. Она была так рада, что просто не увидела надписи сопровождения. В посылке был блок от памяти, очень похожий на те, которыми пользовались на кораблях для записи. Она воспроизвела данные и … Ольга знала о полете Эл, то, что ей пришлось пережить, убедило Ольгу в том, что Эл теперь совсем другая. Ольга не сомневалась, что это настоящая память корабля и послала это не Эл, но то что в записи Эл – безусловно. Она боялась, что у нее не хватит духу хранить тайну при таких обстоятельствах, но она пообещала себе победить сомнения и ждать Эл. После возвращения Алика, она перестала надеяться, что Эл вернется, что делать с блоком она не знала.
Том нарушил молчание:

– Вы считаете, что Эл, больше не Эл?

– Нет. Мы так не считаем, – сказал Игорь. – Как мы можем судить? Просто мы надеялись, что вы посоветуете, как себя вести. Нам надо объединиться и помочь.

Том оглядел этих троих. Они знали о той Эл, которая когда-то улетела с Земли больше, чем он. Вот так. Там где ему нужны были трудные наблюдения, им потребовалась только дружба. Они были готовы ей поверить и защищать. Они сами в состоянии почувствовать, если Эл изменилась непоправимо. Хорошо,