Браззавиль замешкался с обходом, потому что на сад налетел порыв холодного ветра, срывая листья, кружа их вихрем, унося вверх, где они рассыпались в пыль. Бурю устроила Эл, не было сомнений. Ему больше хотелось узнать причину, по которой сад несет такой ущерб. Мало ей, что он расцвечен разнообразными красками, так она еще и крушит его. Но Эл он не нашел во дворце. Она пропала. Поэтому вместо обхода он пошел искать Милинду и нашел в галереях третьего яруса дворца, близко от комнаты Эл. Милинда, по всей видимости, тоже искала ее.
- Ты не видела девушку? - спросил он.
- Мы разговаривали, потом она вихрем помчалась куда-то. Я не в силах смириться с ее темпераментом, - Милинда, как всегда в последнее время, была расстроена. - Я говорила с ней о высоких материях, я пыталась признаться, что вижу смысл в ее уходе. Я так и сказала. А она подкинула меня, как будто я забавная вещица и умчалась без объяснений.
- Куда?
- Я не привыкла следить за ней. Она сейчас так стремительно движется. Она сбежала куда-то.
- То есть, она не переместилась, а побежала? - уточнил Браззавиль.
- Да. Именно так.
- Что же ты ей такое сообщила, что она ринулась куда-то своими ногами? Забыла видно. Что именно ты сообщила?
- Я призналась, что владыка не лечил ее. Я не могу ей лгать. У меня растет чувство, что он должен ее отпустить. Ее сила принимает угрожающие качества. Она может откровенно выступить против него. Браззавиль, что же это? Нам виделся другой исход, так и могло быть, если бы он не поднял ее наверх. Она стала неуправляемой. Без наставника, без цели, без высокого долга, только на одном своем стремлении к свободе она наделает зла. - Милинда молитвенно сложила руки. - Расскажи ей все. Дай все, что она не знает. Пусть снова ее посетит боль, пусть она страдает, пусть лучше так, чем хаос, который она может тут учинить.
- Тихо. Тихо, милая моя. - Браззавиль распахнул объятия, и Милинда кинулась в них, как к спасению. - Этот порыв только опьянение силой. Он минет, и Эл найдет ему должное течение. Она от природы обладает и выдержкой, и чувством границ. Я думаю, произошло что-то другое, может быть, твои слова стали ключом к тому, что она искала.
Он успокоил Милинду, отвел домой и только после всех этих событий начал обход.
Он встретил Эл в одном из переходов между ярусами. Она лежала на перилах, лицом вверх, завернувшись в плащ так, что виднелись лишь носки ее сапог. Слева от нее было открытое пространство и сад, справа пандус, по которому совершался переход между ярусами. Перила были наклонными, неширокими, гладкими, она уперлась ногами в колонну соединяющую ярусы, и словно под углом к полу стояла на ней. На лице ее было необычно мечтательное выражение, неудобная поза, по мнению слуги, совсем не доставляла ей беспокойства. Браззавиль остановился и подождал, рассматривая ее. Эл обратила на него внимание, еще шире улыбнулась, словно подавая знак, что с ней все хорошо.
- Что-нибудь случилось? - поинтересовался слуга.
- У-гу, - протянула она вместо 'да' и кивнула. Эл издала вздох счастья.
Она сияла, и это ее состояние так притягивало его, что он не смог уйти. Он переминался на месте, искал повод для разговора и спросил:
- Тебе удобно? Так?
- У-гу, - с тем же блаженством протянула она.
- Могу узнать, что привело тебя к столь блаженному состоянию?
- О-о-о, - протянула Эл и снова улыбнулась. После паузы и некоторого раздумья, она, растягивая слова, с мурлыкающими интонациями пропела. - Я сделала ошеломляющее открытие. Твоя жена - чудо, источник мудрости. Я напугала ее опять. Пусть простит мой порыв, он того стоил.
- Что же случилось?
- Не скажу, - протянула Эл. - Говоря аллегорически, я словно дома побывала. Я как пьяная. Впрочем, ты такого состояния не знаешь. Оставь меня. Я даже говорить не хочу. Дай мне понежится. А то потом явится владыка с очередной уловкой. Мне еще портрет искать.
Она опять благостно вздохнула и закрыла глаза.
Браззавиль пошел дальше, но чувство умиротворения, которое она навеяла, сопровождало его весь путь по дворцу. Как бы она не выглядела, в ней всегда присутствует неуловимое изящество и что-то неотразимо женское. Поразительно, что в мирах ее, ЕЕ, путают с юношей! С этим чувством Браззавиль и закончил обход, уже спускаясь в сад по широкой лестнице посередине спуска, он повернул назад. Он понял, что пора.
На перилах Эл не было. Она оставляла за собой едва уловимый след, даже не след - отзвук, тихий шелест или звон. Так Браззавиль находил ее, по этим приметам. Она оказалась на ярусе владыки. Даже когда его нет, Эл нечего делать там, она избегала его раньше. Видимо то безрассудство, что сопровождало ее эйфорию, погнало ее в неосвоенную часть дворца. Эл брела по галерее, а он тихо следовал за ней. Она замерла у самых покоев владыки. Браззавиль хотел остановить ее, но какая-то сила удержала его, и он позволил Эл выбрать дверь и толкнуть ее. Она не открылась. Эл выбрала другую, третью. Она не понимает, что творит! Браззавиль поравнялся с ней и взял за запястье. Обтянутое гладкой тканью оно послушно легло в его руку, Браззавиль настойчиво отвел ее в сторону, он полагал, что застанет ее в прежнем, благостном состоянии. Напротив, Эл выглядела сосредоточенной. Он не выпускал ее руки.
- Я покажу, - тоном заговорщика сообщил он.
Сюда владыка не допускал никого. Этот закоулок дворца, в личных покоях господин не затрагивал ни один его обход, его никто не посещал, поэтому Эл не бывала тут, не нашла бы его без посторонней помощи.
Дверь серая, массивная, на вид тяжелая открылась ей без труда. Эл вошла, эхо шагов заполнило зал. Браззавиль украдкой скользил за ней. Уж если погибать, то вместе.
Здесь было сумрачно и тоскливо, словно в этот зал забредали погруженные в горе призраки, наполняя пространство гнетущими вибрациями. Стояла тишина. Эл не двигалась, она поворачивала голову, пока не увидела на стене занавешенный прямоугольник внушительных размеров. Браззавиль крикнуть не успел, она сделала несколько шагов и, ухватившись за покрывало, с силой рванула его на себя, отбегая назад. Ткань с шумом лилась к ее ногам, пока не достигла колен. Эл подняла глаза на изображение и оцепенела перед сияющим жизнью полотном.
Фигура была настолько реальна, будто вот-вот двинется на нее. Она застыла в точно схваченном движении, которое было бы совершенно легко, словно одно дыхание отделяло даму на портрете от шага с полотна в зал.
Трепет заполнил душу Эл. Перед ней было грандиозное по силе и чистоте существо, которое трудно было бы представить, например, шагающей по полу зала или галерее дворца. Шаг, который она собиралась сделать на зрителя, был устремлен в мир, где могло существовать только подлинное величие.
Эл начал бить озноб от возбуждения, и потому фигура стала еще более реальной. Первый момент шока прошел, и глаза Эл медленно заскользили по портрету.
Наряд, в котором она предстала, был хорошо знаком Эл. Один сон-видение на острове она пережила этом наряде. Серебристый орнамент на манжетах и стоячем воротнике платья были единственным украшением, и тогда он показался Эл узором на платье, на портрете же они оказались ожерельем и браслетами, надетыми поверх наряда. Платье глубокого лилового цвета легчайшими складками струилось с плеч, не выдавая черты фигуры, но делая ее невесомой и утонченной. Плащ, почти такой, как на Эл сейчас был отброшен с одного плеча, подчеркивая движение. Плечи были неширокими, тонким были кисти рук и ступня обтянутая не туфлей, а таканью чуть ярче и темнее платья. Она была высока ростом или пропорции портрета были так рассчитаны, чтобы она была выше любого, кто посмотрит на него. Эл осмелилась разглядеть лицо. Оно напоминало ее, но Эл не осмелилась бы теперь утверждать, что они похожи, и все- таки сходство было. Глаза были темными и сияли, притягивая к себе теплотой и проникновенностью существа не знающего зла. Губы ее красиво очерченные, подчеркивали юность и свежесть лица. Она не улыбалась, но уголки были едва приподняты, словно лицо должно засиять улыбкой, что заставило улыбнуться Эл, не от умиления перед наивностью, а потому что в душе рождалась радость.
Волосы дамы водопадом темных, почти черных локонов падали за плечи, они ловили свет и
