Эл ждала, что он смутиться, обидится. Мейхил лежал на полу, смотрел на нее и не думал обижаться. Он был рад идти с ней в любом виде, но смог сыграть гордость.
- Я останусь здесь. Тебе не нужна обуза, - сказал он, для убедительности угрюмо.
- Нет. Ты можешь подвести под обвинение этих людей, которые сделали для тебя почти невозможное. Я тебя тут не оставлю ради их безопасности. Возражения не принимаются. Теперь командую я, капитан.
***
Дорога шла под уклон, становилось влажно. Трое путешественников остановились на отдых. Темнело. Мейхил сам смог сойти с тележки, тело болело от тряски, но стыдно жаловаться на это тем, кто тебя везет. Он всякий раз чувствовал себя неловко, когда предстояло продолжить путь. К концу суток он не лежал, а сидел, силы начали быстро возвращаться.
Они устроились рядом с тележкой. Эл тщательно осматривала его заживающую рану. У нее оказался его сосудик, который вновь был наполнен целительной влагой. Он просил эликсир, чтобы поправиться быстрее, Эл отказывала ему.
- Ты выпил его много. Кстати, когда ты осушил флакон?
- Его дал мне Мелион перед дорогой. Я наблюдал, как ему стало лучше после этого напитка, меня он избавил от боли, мне было очень плохо во дворце. Когда меня предательски ударили в спину, и я понял, что не могу сопротивляться, я вспомнил о нем. Я надеялся, что встану, чтобы драться. Часть я выпил, но многое пролилось.
- Поэтому ты не умер сразу. Хвала Мелиону, он пожертвовал своим сокровищем, - провозгласила Эл.
Она поднялась, собираясь уйти.
- Куда ты? Темнеет, - остановил он.
- Угу, - согласилась она. - Мне нужно побыть одной.
- Мы наскучили тебе? - в его голосе были нотки ревности.
- Дело в другом. Я не буду объясняться. Я хочу отдохнуть, поэтому ухожу до утра.
- До утра? Так долго? Эл, я ждал весь день, чтобы поговорить с тобой. Мне нужно расспросить тебя. Я полон заблуждений, ты можешь развеять их. Поговори со мной.
Она села рядом.
- Можно я обопрусь на тебя, утомительно сидеть самостоятельно, - попросил он.
- Я не против, подставить другу плечо, но интуиция моя говорит, что ты опять пользуешься ситуацией, - усомнилась Эл.
- Не без того. Правда, сидеть сложно.
- Что не сделаешь для больного, - вздохнула она, подсела поближе так чтобы он могу обнять ее одной рукой за плечи. - Только я не буду сидеть так всю ночь. Поговорим, и я уйду.
- Я отпущу тебя. Обещаю, - сказал он. - Мне легче дышится, когда ты близко. Я особенно себя ощущаю. Я не хочу вспоминать королеву, но она сказала истину, что люди к тебе тянутся. И дело тут вовсе не в силе, это нечто неощутимое, тонкое, благое.
- Напоминаю, мы собирались поговорить, речи в мою честь не подходят по теме.
- Я хочу сказать, что чувствую. Недавно я ненавидел тебя.
- Самообман. Я заметила, как ты на меня смотрел с того момента, как тебе сказали, что я женщина.
- Что особенного в моем взгляде?
- Так смотрят на тех, кто нравится, а девушка всегда чувствует, кому она нравится.
- Как же это она чувствует? - подзадоривал Мейхил, его секрет раскрыт, она понимает его чувства. Он ликовал внутри.
- Это свойство женской природы, - туманно объяснила Эл.
- О-о-о, ты рассуждаешь о женской природе. Ты, которая обещала побить моих воинов, и схватилась недавно за дубину, собираясь драться. А наша хозяйка решила трудную задачу и спасла нас, прибегнув к женской слабости. Это наилучшая из всех побед, которые я видел. Ты бандит, ты даже не удосужилась сменить свою обувь, потому что она наилучшим образом подчеркивает твое положение.
- Еще раз услышу про мои сапоги, избавлюсь от тебя посреди этого поля.
Эл толкнула его локтем в бок, и Мейхил упал.
- Извини, ты дерзишь, будто здоров как прежде. - Она усадила его на место. - Спрашивай, что хотел, ты тратишь мое время для отдыха.
Мейхил не видел ее лица в темноте, но чувствовал тепло ее руки. Он умолк, чтобы поймать то ощущение легкости, о котором говорил.
- Я не хотел обидеть тебя, - произнес он успокаивающе. - Я не привык видеть девушку такой.
- Не нужно объяснений. Объяснять буду я.
Она дала понять, что разговор в подобном русле ей не нравится. Мейхил решился спросить о том, что его волновало.
- Почему девочка на площади звала тебя капитаном? - спросил он.
- И это вопрос, который тебя беспокоит? Какой глубокомысленный вопрос!
Он подумал, что она все еще сердится. Поэтому погладил ее по плечу.
- Ты не похожа на воина.
- Правда? Из твоих уст звучит, как самый изящный эпитет. Я как раз то, что ты не хочешь во мне видеть. Я, можно так сказать, такой же солдат как ты. И это звание самое настоящее.
- В твоем народе воюют и женщины тоже?
- В моем народе людей делят не по полу, а по способностям. Каждый занимается тем, что сочтет для себя подходящим. Я войну не выбирала, это она выбрала меня.
- Тогда кем ты командовала?
- Не буду отвечать на этот вопрос. Ты спросил, почему меня так звала девочка? Отвечаю. Я шла в столицу и увидела девочку, совсем одну, посреди поля, напуганную и слишком маленькую, чтобы бродить одной. Родителей ее я обнаружила за ближним холмом. Она любопытна и бежит к тому, что ей интересно. За время нашего пути в столицу она намеревалась потеряться еще раз пять. Я подучила ее кричать. Во многих наречиях понятие 'капитан' совсем отсутствует. Слово необычное. Для ребенка, который едва говорит - это звук. Я находила ее по крику. Она почему-то звала не родителей, а меня.
- Ты ей понравилась, - вставил фразу Мейхил.
- Думаю, да. Вот поэтому она и вопила посреди площади. Я не предполагала, что рядом ходит еще один настоящий капитан.
- Откуда ты знаешь королеву?
- Это более серьезный вопрос. Когда-то давно мы шли к одной и той же цели. Я была и остаюсь соперницей для нее. Сроки нашей вражды давно вышли. Я пожелала прекратить ее пребывание здесь и предложить перемирие. Но я оказалась сентиментальной и наивной. Я раскаиваюсь в том, что медлила. Я могла уберечь короля от смерти, город от трагедии, страну от развала. Мне нет прощения за эту оплошность.
- Ты говоришь так, будто от тебя зависели все эти обстоятельства. - Мейхил пытался быть вежливым, проявить участие, но ее уверенный тон озадачивал капитана.
- Зависели, Мейхил. Поверь мне, зависели. Я не послушалась совета, который мне был дан. Я решила разрешить проблему без проявления силы, прибегнуть к дипломатии. Черта с два! Надо было за шиворот выволочь ее из дворца и объявить на площади, что она больше не королева! Вместо этого на той же площади она оболгала меня!
Это был гнев. Мейхила бросило в жар.
- Эл, успокойся. Ты говоришь, будто в тебя вселился дурной дух.
- Может быть, и вселился, - стиснув зубы, прошипела она. - Я убью ее. То, как она поступила с тобой и твоими воинами, стало последней каплей в чаше моего терпения. Я ее убью.
- Ты не можешь, она - великая, - возразил Мейхил.
- Великие не бессмертны, против любой силы найдется сила.
- Я не слишком верю тебе, ты зла и обижена.
