- Рагнар Гаруди?
- Барон.
- Можно вас на два слова.
И пять минут спустя, он оказался в святая святых - кабинете барона фон Лейдендорфа.
Они сели в кресла и хмурый хозяин дома спросил:
- Это вам интересны свитки, молодой человек?
- Не стану скрывать. Мне. Младший Макензи рассказал, что вы не желали говорить со мной при той вашей встрече, - ответил Рагнар.
- Не желал, а теперь желаю, - ответит барон снисходительно.
- И в чем причина?
- В благородстве ваших друзей. У нас с женой нет тайн друг от друга. Она бы не находила себе места, если бы не рассказала мне о неприятности с фройлян Карлсон. Признаться, я ожидал от моего племянника чего-то подобного. Но, увы, он бестолков на столько, что не смог и этого сделать должным образом.
Барон встал, открыл ключом дверцу шкафчика и достал свитки.
- Можете взглянуть. Я разрешаю. Вы единственный кто их не видел.
Рагнар поднялся и подошел к столу. Его охватило волнение. Он протянул руку, но не посмел коснуться листов. Пожухлые, потертые, свернутые в трубочку перед ним лежали документы, ради которых они больше года мотались по Европе разных времен.
Барон развязал кожаную веревочку и осторожно развернул листы. Они захрустели.
- Осторожно, - выдохнул Дмитрий.
- Я знаю, как с ними обращаться, - сказал барон. Ему понравилось, с каким трепетом смотрит на его сокровища этот выходец с Востока. - Сможете прочесть?
Дмитрий склонился.
- Это фарси, - сказал он. - И это поздний текст.
Он пальцами провел по полю листа. Взгляд выхватывал завитки уже знакомого орнамента. Какая сила заставляла художников из века в век повторять его, обрамляя тексты далекие по смыслу от содержания текста на полях? Что Тиамит вложил в них?
Рагнар перебирал листы один за другим, он уже различал документы позднего периода и совсем древние. Барон следил за ним, не отрываясь, и сделал вывод, что Рагнар Гаруди не в первый раз держит в руках нечто подобное.
- Говорят вы провидец? Какова их судьба? - спросил барон.
- Их судьба предсказать прошлое или будущее одного из нас. Но это случиться еще очень не скоро. И это не все документы. Есть еще.
- Чего ради вы искали их? Скажите откровенно.
- Я знаю, что в них - судьба целого мира. Моя, ваша, моих друзей. Они не ваши, избавьтесь от них и живите спокойно, господин барон.
- Берите.
- Что?
- Берите, господин Гаруди.
Рагнар посмотрел на барона и утвердительно кивнул. Он вспомнил фразу: 'Найдете свитки, измените историю'. Холодок пошел по спине. Он сделал шаг назад и отошел от стола.
- Одному моему другу оставался шаг до победы, но он повернул назад, потому что продолжение пути показалось ему сомнительным. Как показало время, интуиция не обманула его. Отступив, он выиграл. Я их не возьму, господин барон.
- Почему?
- Слишком просто.
Барон в ответ засмеялся хриплым смехом старика.
- Верите в проклятие?
Рагнар усмехнулся.
- Уже немного, - согласился он. - Ваш знакомый Арнольд Шпитц погиб под колесами экипажа прошлой ночью, так и не завершив свой труд по переводу этих документов.
- Я знаю, очень жаль беднягу, - сказал барон. - Вас тоже интересовала его работа?
- Да. Элберет помогал ему с латынью.
- Мне это известно.
- Я могу уйти?
- Да, я вас не задерживаю. - Рагнар не дошел еще до двери. - Господин Гаруди, будьте осторожны, игра, которую вы затеяли, может выйти вам боком. Господин Берг не любит проигрывать. И не надейтесь получить назад взятку, которую вы ему дали. И еще. Карл Ванхоффер человек чрезвычайно необычный, чудаковатый на вид, но и очень хитрый. Осторожнее.
Рагнар благодарно кивнул и вышел. За дверью он издал вздох облегчения. Трудно сказать, как отреагирует на его действия Эл, только сейчас он был убежден, что поступил как нельзя лучше.
Внизу продолжалось веселье. Он возвратился к праздничной суете с воодушевлением. На душе было легко. Наконец, баронесса вцепилась в него, и он совершил круг по всем гостиным и залам.
Ужин, танцы, игры, шум и суета и так до полуночи. Грохот фейерверка стал знаком окончания бала. После соблюдения церемонии прощания тройка исследователей исчезла с глаз баронессы так стремительно, что она не успела их поблагодарить, за то, что их присутствие украсило ее праздник. Она застала лишь уставшего, довольного Грэга Макензи.
- Все было чудесно, госпожа баронесса, - ответил он вежливо.
- Вы не сердитесь на меня? - спросила она на всякий случай.
- Я обещал графу забыть и уже забыл, - заверил он. - Я буду вспоминать теперь не только Вену и Баден, но и это удивительное место, этот день и вас. Завершение нашего путешествия было столь замечательным, что я его долго буду помнить. Только лучшее. Некоторые встречи сегодня я точно буду помнить всю жизнь.
- Вы о господине Штраусе? Он слышал вашу игру.
- Это ваша хитрость, - он покачал головой. - Вы не предупредили.
Баронесса довольная собой кокетливо улыбнулась.
- А вы, оказывается, можете быть романтичным, - заметила она. - Я полагала, что вы сугубо деловой человек. Как легко можно обмануться. Вот вы назвали вашу сестру легкомысленной сегодня, а я нахожу, что она легкомысленна менее вас всех. Она мудро поступила, позволив Хельге сделать глупость. Сегодня вечером я впервые поверила, что эта девушка вас любит.
Она увидела, как рассвело его лицо.
- Вы так считаете?
- Я видела, как она смотрела на вас сегодня. Отводила глаза, едва вы поворачивались к ней, но когда вы не смотрели на нее, она следила за вами, так словно увидела в вас другого человека. Она очень смущается и явно желает загладить свою вину, равнодушная девушка не будет себя так вести. И она так ждала возможности танцевать с вами, а вы словно нарочно были заняты чем угодно, но не танцами. Пара вальсов - не в счет.
- Надеюсь, вы так говорите не для того, чтобы меня ободрить.
- Нет-нет. Она старается быть холодной и рассудительной, соблюдать правила, но у нее плохо получается, потому что в действительности ею движет не разум, а страсть. Она думает, что поступает разумно, - тут баронесса не скрыла улыбки, - но на самом деле совершает, таким образом, больше глупостей, нежели когда поддается чувству.
- Элизабет не спроста считает вас мудрой женщиной.
- Как и я - ее. Мы с ней не дурная компания, - засмеялась баронесса.
- Не могу с вами не согласиться.
- Ох, ваша дорогая сестра еще та лисица, надо признать, - с хитрым прищуром заявила Матильда фон Лейдендорф. - Артемида. Уж ее то стрелы мимо цели не пролетят. Спокойной вам ночи, Грэгуар Макензи.
- Спокойной ночи, госпожа баронесса.
