Эл играла желваками, у Франсин стало холодно в спине. Она открыла сундучок и извлекла, лежавший сверху, запечатанный конверт.
- Это вам. Написано не Дианой. Его писала я. Много лет назад, под диктовку.
- Она положила руку на сердце. - Мне будет не просто все вспоминать, без печали и слез. Читайте сами. Это завещание. Вы знаете, что такое завещание? Последняя воля. Она просила ее соблюдать.
Эл взяла конверт и сидела с минуту, положив на него руку. Только потом она медленно распечатала его, едва надорвав бумагу. Крепкий лист, сложенный вчетверо, был так же медленно развернут, словно мог рассыпаться. По поверхности листа было чернилами, на русском написано длинное письмо, ровными строчками, круглым мелким почерком. Да, почерк Франсин, Эл помнила его по записям, которые видела у Игоря. 'Дорогая, горячо мною уважаемая, Эл.
Письмо адресовано Вам, писать ему я не осмелилась бы. Слишком тяжело, слишком стыдно. Мне было бы легче представить, что Дмитрий возненавидел меня, но сердце упрямо говорит, что этого не случиться никогда. Первое, о чем прошу, когда Вы прочтете эти стоки - не пытайтесь применить свое влияние и изменить ход истории. Вам дана, возможно, такая сила, но не дана такая власть. Франсин передаст Вам на словах то, что письмом сообщить нельзя.
Я умираю, это послание будет последним, считайте его моей последней волей.
Вам слишком скоро станет известно о том, что я отказалась пойти с Вашим другом и моим возлюбленным. Это было мое решение ради общего блага. Ради вас, людей, которые стали мне бесконечно близки. Желали ли вы изменить мою жизнь? Вы ее изменили. И поверьте, к лучшему.
Второе, о чем я прошу, - берегите его. Он готов умереть за Вас, я знаю. Никогда я не была свидетелем столь самоотверженной дружбы. Судьбе было угодно преподнести мне этот урок, я принимаю последствия своего поступка, как должное. В том, что я совершила, была доля малодушия и нерешительности. Мне не хватило смелости вовремя сознаться и принять возможный удар, как сделали бы Вы. Я избрала путь более подходящий женщине, а не герою. Не судите меня за слабость. Еще раз прошу, не пытайтесь мне помочь, берегите силы, они понадобятся для более ценных свершений. Эрик коротко поделился тем, что знал о Вас. Он вселил в меня уверенность, что мой отказ от того, кто мне бесконечно дорог, будет ценен в будущем. Это служило мне утешением все эти годы.
Ощущение близкой смерти дает покой. Я много раз сама порывалась написать это письмо, но не находила слов. И теперь не могу выразить, все, что чувствую, все, что мне хотелось бы вам передать. Впрочем, вы из тех редких людей, которые поймут молчание лучше слов. Надеюсь на вашу мудрость и выдержку более, чем на вашу силу. Вы знаете, каково это любить годами, не имея надежды на встречу, вы поймете меня лучше, чем кто-либо. Ради будущего. Горячо любящая Вас Диана.
P.S. Я передаю вам вещь, которая все годы была при мне, я купила его в день, когда Дмитрий исчез из Вены. Это талисман. На память обо мне. Передайте его, если сочтете нужным'.
Франсин заметила, что Эл дочитала письмо и достала что-то из сумочки. Она протянула руку и поставила переел Эл статуэтку оловянного солдатика, потертую временим со следами краски.
- Она часто называла его 'мой стойкий оловянный солдатик'. Вспоминала, как он читал сказки Андерсена Хельге в день, когда она натерла ноги. Если вы хотите знать подробности, я попробую рассказать. Дело не в том, что у меня плохо с памятью, боюсь, что придется глотать пилюли.
- Как она умерла?
- Зимой 1916. На севере Франции. Мы попали под обстрел. Ранение было серьезным, медицина того времени была бессильна. Ей было шестьдесят два года, большой возраст для тех времен. Будь мы близко от базы или в Париже ее могли спасти силами отделения. Я убеждена, что она не хотела, чтобы ее вылечили. Знаете, когда не можешь приблизить смерть, живешь надеждой на возможность.
- Знаю, - слишком уверенно кивнула Эл.
Франсин посмотрела удивленно.
- Значит, вы не поехали в Америку. А как же Тесла?- спросила Эл, заметил отчаяние и волнение своей пожилой собеседницы. Терзать ее она не хотела. Эл самой хотелось отвлечь свой ум, оттянуть не наступившее еще понимание.
- О, тот план, который мы набросали с Грэгом, оказался универсален, я применила его для других исследований. И это лучшее, что я могла сделать. Что Тесла? У него довольно историков. Я осталась из-за Дианы. Моя симпатия к Грэгу сделал меня настолько чуткой, что я не могла оставить полную отчаяния Диану, я разделила ее переживания. Мы подружились. После выходки Карла она отдалилась от него и при первой же возможности переехала работать сначала в Германию, потом во Францию. Она собиралась изучить, как изменились люди во время Первой Мировой войны. Через три года после вашего ухода умер Ванхоффер, сердце не выдержало. История с Дианой сама собой выплыла наружу. Знал Лукаш, ассистент Дмитрия, я. Карла стали презирать в отделении. А это груз на душу. У него случился инфаркт. Новый руководитель без возражений разрешил мне переехать к Диане.
- А как же наука?
Франсин слабо улыбнулась.
- Дальше было самое интересное. Я же была в аналитической группе, которая проверяла ваши расчеты. Вы тогда ничуть мне не солгали, вы просто не сказали всей правды. А Карл не признался, что расчеты аналитиков не сошлись с вашими. Расхождения были столь значительными, что я в ужасе ждала вашей отправки. Но вы были слишком уверены. Когда Лукаш на следующий день сообщил, что патрули и вы прошли успешно, на базе было настоящее ликование. Мы пили шампанское. Я и заподозрить не могла, что у Карла Ванхоффера это не вызвало восторга. Он притворялся, пока не ушла вторая тройка. Вместо Дианы уходил Эрик, я знаю от Дианы, но тогда мы даже дня не знали. Они просто исчезли. В тот день Диана чуть не выпила яд, я на счастье появилась рядом. Так и узнала обо всем. Потом Карл приказал уничтожить все расчеты ваши, наши, все таблицы. Я была довольно глупой и не понимала, зачем он так делает, говорилось, что это нужно в целях безопасности. Я набралась наглости и сохранила все данные, все выкладки, все, что могла добыть. К тому же я когда-то выклянчила у Грэга куски из ваших расчетов.
Уже во Франции пять лет спустя, получив статус свободного наблюдателя и доступ к архивам службы, я нашла ту работу, о которой вы мне сказали. Самадина Бхудта. Я прочла эту книжицу и изумилась. В отличии от классической теории, его выводы были наивно простыми. На вашем опыте я видела, как работает иная теория. Вы ею пользовались. Я была легкомысленной тогда, а вы подозрительны. Попроси я у вас, Грэга, Александра Константиновича, у Дмитрия разрешения проверить расчеты с вашим участием, я была бы знакома с методом гораздо раньше. А мне потребовалось десять лет, чтобы свести воедино все работы и доказать, что метод которым пользовались вы действенный и не противоречит существующему. Он просто более точен. И тут я столкнулась с противодействием более сильным, чем давление Ванхоффера когда-то. Мне не удалось опубликовать свои выводы. Это трагедия для ученого. Я помогала справляться Диане с ее горем, а потом она помогала мне. Когда она погибла, меня перевели в Латинскую Америку, где я проработала до 1937 года, к тому времени я так усовершенствовала теорию Самадина Бхудта, что могла до секунд рассчитать переброску. Я поняла, что из прошлого я не могу влиять на ход событий. Тогда я применила свою теорию и стала рассчитывать ключевые временные зоны, как сделали вы, спасая патрульных от провала. Вы показали мне пример, я повторила ваш опыт, точно рассчитав время вашего возвращения, командор. Я понимала, что в покое вас не оставят, поэтому я появилась здесь на три дня раньше вас и тут же поместила в архив мои расчеты. Я точно указала, когда появится Эдвин со своим патрулем и вы. Сейчас большой совет службы времени начал реорганизацию патрульной службы. Теперь в этом не будет нужды, спасать никого не потребуется, так же как и следить за наблюдателями. Расчет позволяет прогнозировать событие с точностью до минуты. Иначе Эрик вас бы не прикрыл. Понимаете о чем я?
- Еще как понимаю! Что-то тихо было при моем появлении. И Хёйлера стремительно вернули. Из-за вас. Значит, это вы.
- Не без вашего участия. Я лишь остановила операцию под кодовым названием 'Охота на Лисицу'. Эл, вы же постоянно ощущали, что происходит, что-то сверх ваших задач. Признайтесь.
- Вы меня переоцениваете. Впрочем, это правда. Но я устроила это приключение не доказательства теории ради и не ради свитков. Я не была внимательна должным образом, Ванхоффер меня перехитрил, как девочку.
